Наука Плоского мира. Книга 4. День Страшного Суда - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 48

В частности, мы полагаем, что теория разумного замысла чересчур много внимания уделяет эволюции конкретных структур, представленных в современных организмах, таких как точная молекулярная структура гемоглобина или жгутики бактерий. Если смотреть в ретроспективе, подобные вещи действительно могут показаться невероятными: захоти природа заново создать их, у неё наверняка ничего не получится. Но эволюция отбирает те или иные структуры, только когда случайно наталкивается на них. Имеет значение лишь то, насколько высока вероятность обнаружить ряд сходных структур, а не одну конкретную. Если подходящих вариантов много, процесс, автоматически направленный на любое улучшение, имеет хороший шанс отыскать один из них.

Подумайте, насколько невероятны вы сами. Если бы два генома не подошли друг другу, если бы не встретились именно эти яйцеклетка и сперматозоид, если бы во время войны бомба упала аккурат на вашего дедушку, а не в ста метрах, если бы Наполеон выиграл битву при Ватерлоо, если бы Война за независимость в США завершилась бы по-другому, если бы молодая планета Земля не обрела океаны, если бы рябь от Большого взрыва пошла как-то иначе… то уж извините, вас бы просто не было.

Вероятность вашего появления на свет, вообще говоря, стремится к нулю.

На самом деле вы можете не беспокоиться: вероятность вашего рождения гарантирована на сто процентов. Ведь вы здесь.

Процессы, от которых зависело ваше появление, вполне устойчивы, и начнись всё сначала, на каждом этапе происходило бы нечто подобное тому, что уже произошло, пусть и с незначительными отличиями. Результаты сложных процессов никогда в точности не повторяются. Однако если повторный результат похож, то его последствия практически неизбежны, а вовсе не маловероятны. Хотя, повторяем, мелкие детали могут отличаться. Лотерея жизни, увиденная глазами победителей, выглядит не так, как с точки зрения случайных участников забега, которым ещё неизвестен её итог.

Предположение, что эволюция технологии может поведать нам об эволюции органической, и наоборот, выглядит заманчиво, хотя замысел воплощается в них по-разному. Тем не менее наше понимание обоих процессов очень схоже, особенно учитывая перемены, произошедшие в нём за последние годы. Воплощение замысла в жизнь – наиболее драматический момент обеих систем. Пусть его природа различна, нас это больше не удивляет. Мы с вами уже поняли, что Вселенную не ждёт тепловая смерть в результате роста энтропии. «Тепловая смерть» – это традиционный, но неточный термин, означающий, что Вселенная закончит свои дни как аморфный, чуть тёплый суп. На самом деле Вселенная постоянно импровизирует, и результат этих импровизаций принимает форму замысла. По крайней мере, возникновение новых замыслов как в технической, так и в органической системах можно считать сопоставимым. Главное, не натягивать сову на глобус.

В развитие культур также можно увидеть признаки эволюции. Культурная эволюция во многих отношениях стоит между биологической и технологической. Действительно, развитые человеческие общества стремятся к разнообразию своих членов. Во всех обществах имеется большое количество всевозможных ролей: от определяемых полом и возрастом (мать, ученик и т. д.) до тех, которые выбираются индивидуально (воин, бухгалтер, вор и прочие). Среди социологов мнения также наблюдается расхождение во мнениях, аналогичное расхождениям между Моррисом и Гулдом. Одни полагают, что роли в каком-то смысле трансцендентны и универсальны, и поэтому ищут «протобухгалтеров» в примитивных обществах охотников и собирателей. К примеру, теория архетипов Карла Густава Юнга выделяет «маску», «тень» и «самость». С его точки зрения, это древнейшие универсальные образы, которые происходят из коллективного бессознательного, определяющего наше толкование мира. Тогда как их оппоненты считают, что отдельные роли, пусть даже называющиеся и выглядящие похоже, имеют в различных культурах различное наполнение: у японского рабочего-автостроителя иной взгляд на мир и иная социальная ниша, нежели у его английского коллеги.

Обе точки зрения могут дать полезную информацию: различные общества, как и различные экологические или культурные системы, предлагают различные роли для своих членов. Изобретение культурой целых областей деятельности сравнимо с изобретением биологией таких вещей, как хордовые, трилобиты, мускулы или гнёзда. А если брать технологические изобретения, то, скажем, с велосипедами, двигателями внутреннего сгорания, пшеницей и веревками. Роль денег в человеческих обществах можно сравнить с ролью АДФ и АТФ молекул (аденозидифосфат и аденозитрифосфат), с помощью которых клетки производят энергию и обмениваются ею. Кстати, АТФ часто называют молекулярной валютой. Появление новых замыслов-конструкций в сфере органической, культурной, технологической или даже языковой эволюций тоже вполне можно сравнивать. Однако подобные сравнения нужно проводить очень осторожно, не переходя разумных пределов.

Идея эволюционного развития технологии нестандартна и отличается от канонического представления о замысле и эволюции как о полных противоположностях. Под замыслом в технологии обычно понимается изобретательство, а не эволюция. Это мнение лежит в знаменитой аналогии Пейли, сравнившего живое существо с часовым механизмом. Часы – сложное устройство, задуманное и воплощённое посредством разума. Поскольку в живых организмах имеется немало столь же сложного, то и он тоже должен был быть создан неким разумом, а следовательно, должен существовать вселенский творец, что и требовалось доказать. Из подобного же предположения исходит и нынешняя теория разумного замысла, с той лишь разницей, что примеры берутся из современной биохимии.

Однако если проанализировать историю почти всех изобретений, окажется, что они либо развивали предыдущие технологии, иначе говоря, видоизменяли их, либо переиначивали технологию, взятую из другой области. (Лишь некоторые изобретения появились словно из ниоткуда, не имея никаких явных предшественников.) В биологии для подобного явления используется введённый Гулдом и Элизабет Вэрба в 1980-х годах термин «экзаптация». Он означает органическое или технологическое улучшение, происходящее за счёт совершенно иной структуры или функции. Возьмём, к примеру, перьевой покров, служащий для полёта. Первые перья выросли ещё у динозавров, но их скелеты показывают, что динозавры не использовали их для полёта. Мы вообще не знаем, зачем они были им нужны. Наиболее правдоподобно выглядят версии, что перья служили либо для сохранения тепла, либо для привлечения партнёров, а возможно, и для того, и для другого сразу. Потом оказалось, что перья замечательно приспособлены для крыльев: так эволюционировали птицы. Природа – большая приспособленка. Примером экзаптации в области технологий служит использование дисков для записи музыки. Сам Эдисон изобретал фонограф для более серьёзных целей: записывание для потомков последних слов знаменитых людей или речей политиков. Он выражал сожаление по поводу использования его изобретения в таких легкомысленных целях, тем не менее от денег отказываться не стал.

Экзаптация является одной из наименее очевидных уловок, к которым прибегает эволюция. Зачастую именно в экзаптации кроется решение многих эволюционных головоломок, когда какая-нибудь определённая функция может реализоваться только при наличии нескольких взаимосвязанных структур, которые явно не могли появиться одновременно, при этом ни одна из них по отдельности эту функцию не выполняет. Сам собой напрашивается вывод, что подобные структуры вообще не могли появиться в результате эволюции. В действительности же речь идёт об экзаптации, при которой интересующие нас структуры изначально выполняли совершенно другие функции.

Классический случай – это жгутик бактерии. Сторонники теории разумного замысла считают, что подобная структура никоим образом не могла эволюционировать сама по себе. Жгутик позволяет некоторым бактериям передвигаться. Это один из важнейших компонентов крохотного молекулярного моторчика. Последний вращает жгутик, подобно винту лодки. Бактериальный мотор[51] состоит из большого числа различных протеиновых молекул. До последнего времени эволюционная биология не находила убедительного объяснения, как подобная сложная структура могла появиться в результате естественного отбора.