От Вифлеема до Голгофы - Бейли Алиса - Страница 50

Мы сражались за теологическую доктрину Непорочного Зачатия (или Девствен­ного Рождения). Мы бились над доктринами, благодаря которым люди будут спасены. Мы спорили по поводу 212] крещения и искупления. Мы бились над фактом и опровержением бессмертия, а также над тем, что должен делать человек, чтобы воскреснуть из мертвых. Мы считали полмира потерянным, а спасенным лишь верующего христианина, хотя Христос все время говорил нам, что путь в Царство – это любовь и что факт присутствия божественности в каждом из нас даёт право войти в это Царство любому. Мы не поняли того, что “искупление чужой вины – это гармонизация дисгармонии других силой духовного присутствия, которое осуществляет великую транс­мутацию; зло поглощается и трансмутируется в добро или уравнове­шивается”.[217] Именно этому посвящены усилия Христа, и факт Его Присутствия является средством гармонизации жизни. Люди спасаются не верой в какую-либо формулировку теологической догмы, а благодаря Присутствию живого Христа. Именно на осознании факта присутствия Бога в человеческом сердце основано мистическое виде­ние, тогда как знание, что человек является сыном Божьим, дает силу следовать по стопам Спасителя от Вифлеема до Голгофы. В конце концов наша человеческая жизнь будет реорганизована благодаря присутствию в мире тех, кто знает Христа как пример для себя и осознаёт, что обладает такой же божественной жизнью; кто понимает, что утверждение основного закона Царства Божьего, Закона Любви, в итоге спасет мир. Именно замена жизни мира, плоти и дьявола на жизнь Христа наполнит смыслом нашу жизнь и придаст ей ценность.

Ощущение недостатка любви составляет особо острую проблему страданий в Гефсиманском Саду; именно ощущение тяжких родовых мук мира дало возможность Христу присоединиться к группе всех Его братьев. Люди не оправдали Его ожиданий, точно так же, как они зачастую подводят друг друга. В тот момент, когда Он больше всего нуждался в понимании и силе, которые дает товарищест­во, Его ближайшие друзья и самые дорогие Ему люди либо покинули Его, либо спали, не сознавая мук Его ума. 213] “Конфликт Прометея – это борьба, происходящая в челове­ческом уме между жаждой понимания и более близкой и непос­редственной тягой к тем жизненным привязанностям и желаниям, которые появляются благодаря проявлению добрых чувств и поддержке окружающих су­ществ. Эта тяга обусловлена ещё и желанием сделать любимых счастливыми, желанием облегчить боль и разочарова­ние в тех умах, которые не могут понять внутренней мечты, а также желанием получать согревающие и утешающие земные почести. Этот конфликт – та ска­ла, на которой религиозный ум терпит неудачу, это его камень преткновения, где он разделяется внутри себя надвое”.[218] Христос не потерпел неудачи у этой скалы, но и у Него были моменты сильнейших мук, когда Он находил облегчение только в осознании Отцовства Бога и, как следствие, братства людей. “Отец”, – говорил Он. Именно это ощущение единства с Богом и Своими собратьями побудило Его провести Тайную Вечерю (или Последнюю Вечерю в переводе с англ.), чтобы положить начало той службе причастия, символизм которой был впоследствии так безнадежно утерян в теологической практике. Ключевой нотой этой службы причастия было братство.

“Только таким образом Иисус создает братство среди нас. И Он делает это не символически,... поскольку мы друг с другом и с Ним связаны одним желанием – поставить Царство Божие превыше всего и служить во имя этой веры и надежды, поскольку существует братство между Ним и нами, людьми всех поколений, кто жил и живет той же самой мыслью”.[219]

1. “Отче! Прости им, ибо не знают, что делают”.[220]

2. “Ныне же будешь со Мною в раю”.[221]

3. “Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь Твоя!”[222]

4. “Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?”[223]

214] 5.“Жажду”.[224]

6. “Свершилось”.[225]

7. “Отче! В руки Твои предаю дух Мой”.[226]

Мысль о Царстве окрашивала все, что Он сказал на Кресте. Слово Силы, исходящее с Креста, было на этот раз сказано Самим Иисусом Христом, а не Отцом. Христос произнёс семеричное слово, в котором содержится для нас Слово, торжественно открывающее Царство Божие. Каждое из Его высказываний связано с этим Царством, и не обыкновенной малой, индивидуалистической или эгоистической связью, которую мы так часто им приписываем. Каковы были эти семь слов? Давайте рассмотрим их, понимая при этом, что причины, вызвавшие их, создают проявление Царства Божьего на Земле.

Эти семь слов всегда интерпретировались либо как имеющие индивидуальное отношение к тому лицу, к которому (предположительно) они были обращены, либо как имеющие личное значение для Самого Христа. Мы всегда читали Библию именно таким образом, держа в уме только личностный смысл. Но эти слова Христа слишком важны, чтобы истолковывать их только таким образом. Они имеют гораздо более широкий смысл, чем им обычно приписывают. Чудо всего, что Он сказал (как и чудо всех мировых писаний), состоит в том, что эти слова способны обретать различный смысл. Настало время, когда значение того, что дал миру Христос, должно быть глубже понято нами в Свете Царства Божьего; это значение намного шире индивидуального подхода. Его слова были словами Могущества, пробуждающими и призывающими, могучими и динамичными.

Первое слово, сказанное с Креста, пробуждает в нашем сознании понимание, прежде всего, того факта, что Иисус просил Своего Отца простить людей, которые распяли Его; значит Он явно не 215] считал Свою смерть на Кресте искупающей чужие грехи. Не было никакого отпущения грехов через пролитие крови; но была необходимость просить у Бога прощения за совершенный грех. В этом слове на первый план выдвигаются два факта: Отцовство Бога и то, что неведение, приводя к неправильным действиям, не создает вины человека и поэтому не карается. Грех и невежество часто считаются синонимами, но грех признается таковым теми, кто знает и не является невежественным. Где есть невежество, там нет греха. Этим словом Христос говорит нам с Креста две вещи:

1. Что Бог – наш Отец и что мы приближаемся к Нему через Христа. Именно внутренний, сокровенный человек сердца, непознанный Христос может приблизиться к Отцу. Христос заслужил это право Своей божественностью, доказанной жизнью, и тем, что Он прошел через третье по­священие – Преображение; когда мы тоже преображены (ибо только преображенный Христос может быть распят), тогда и мы можем призвать Отца и воззвать к Духу, который есть Бог, Жизнь всех форм, чтобы отрегулировать взаимоотношения и осуществить то прощение, которое составляет истинную сущность самой жизни.

2. Что прощение суть результат жизни. Эту истину трудно принять западному верующему. Он так привык опираться на деятель­ность Христа в далеком прошлом. Прощение, однако, – это результат жизненных, живых процессов, которые приносят урегулирование, вызывают вос­становление и приводят к состоянию, когда человек перестает быть невежественным и потому больше не нуждается в прощении. Жизнь и опыт, эксперимент и переживания делают это для нас, и ничто не может задержать этот процесс. Не теологическая вера оправдывает нас в глазах Бога, а отношение к жизни и отношение к Христу, живущему в человеческом сердце. Мы учимся не грешить благодаря боли и страданию (то есть, посредством опыта). Мы расплачиваемся за наши грехи и ошибки и перестаем совершать их. Мы достигаем в конце концов такого состояния, когда больше не делаем наших прежних ошибок и не повторяем наших прежних грехов. Ибо мы страдаем, мучаемся и в итоге усваиваем, что за грехом следует возмездие, которое вызывает страдание. Но страдания приносят и свою пользу, и Христос знал об этом. 216] В Своем Лице Он был не только историческим Иисусом, Которого мы знаем и любим, но Он был также для нас символом космического Христа, Бога, страдающего, чтобы облегчить страдания со­творенных Им существ.