Откройте небо - Сильверберг Роберт - Страница 54

Вид у лейтенанта Сандерсона стал не очень-то довольным.

– Вами сейчас приведен, – медленно произнес он, – целый ряд дополнительных интересных парадоксов. Боюсь, что время, которым я располагаю, окажется недостаточным для должного их освещения. Так вот, коротко: если временное преступление 11 года не будет выявлено достаточно быстро, диапазон изменений в самом деле будет расширяться от одного столетия к другому и, в конце концов, может быть трансформировано все будущее. При этом, возможно, станет недоступным эффект Бенчли и соответственно не возникнет и сам патруль времени, что приведет к появлению того, что мы называем, высшим парадоксом, согласно которому путешествие во времени становится своим же собственным отрицанием.

Фактически же, обширные потенциальные следствия отравления Иисуса не осуществились из-за обнаружения этого преступления курьером времени, посетившим Распятие. Поскольку это событие произошло в 33 году, то только годы от 11 до 33 подверглись возмущению совершенным временным преступлением. Но изменения, произошедшие вследствие отсутствия Иисуса в эти годы, были весьма несущественными, так как серьезное воздействие самой жизни Иисуса Христа на ход мировой истории стало проявляться очень и очень нескоро после Распятия. А тем временем произведенное, хотя и задним числом стирание факта временного преступления полностью аннулировало даже те ничтожнейшие изменения, которые имели место за двадцатидвухлетний период времени; эти два десятилетия были как бы отведены в совсем иное русло потока времени, для нас недоступное и поэтому фактически и не существующее, а основное и подлинное русло было восстановлено во всей своей непрерывности от 11 года и до настоящего времени.

Мисс Далессандро подобное объяснение не удовлетворило.

– Есть здесь какое-то движение по кругу. Разве не должен был высший парадокс случиться на всем протяжении вниз по линии, начиная с того момента, когда был отравлен Иисус? Каким это образом умудрились продолжать свое существование все эти курьеры и патрули времени, не говоря уже о том, откуда им помнить, как прошлое должно было на самом деле протекать? Мне кажется, нет никакой, даже малейшей, возможности исправить последствия достаточно серьезного преступления во времени и тем самым предотвратить возникновение высшего парадокса.

– Вы забыли, а может быть, еще просто не знаете, – сказал Сандерсон, – того, что путешественники во времени, находившиеся вверху по линии в момент совершения преступления во времени, обладают иммунитетом к любым изменениям в прошлом, поскольку они вычленены из их собственных временных матриц. Путешественник во времени, осуществляющий перемещение, подобен поднимающемуся из нынешнего времени вверх по линии пузырю, оторвавшемуся от матрицы своего пространственно-временного континуума, и поэтому не подвержен воздействию парадоксов. Это означает, что всякий, в данный момент находящийся на временной оси, способен наблюдать и корректировать изменения подлинного прошлого, и продолжает сохранять память как о ложных темпоральных событиях, так и своей роли в их исправлении.

Разумеется, любой путешественник во времени, оставивший убежище транзитного состояния, становится в такой же мере уязвимым, как только он возвращается в свою исходную точку, находящуюся внизу по линии. То есть, если подняться вверх по линии и убить собственного дедушку до того, как он женится на бабушке, то это еще не означает, что в мгновение ока прекращается существование убийцы собственного дедушки, ведь он защищен от воздействия этого парадокса эффектом Бенчли. Но стоит ему вернуться в настоящее, как он тотчас же прекратит свое существование, поскольку в результате изменения собственного прошлого он уже больше не связан никакими временными узами с настоящим. Ясно?

«Нет», – подумал я. Но предпочел промолчать.

Мисс Далессандро же унять было невозможно.

– Те, кто находятся в транзитном состоянии, защищены…

– Парадоксом транзитного вытеснения, или отстранения, так мы его называем.

– Парадокс транзитного вытеснения. Значит, путешествующие во времени как бы помещены в непроницаемую капсулу и, совершая прыжки во времени, вольны сравнивать то, что они видят, с тем, что, по их воспоминаниям, должно представлять из себя истинное время, и при необходимости могут производить такие изменения, которые восстанавливают должный ход событий даже после того, как он был изменен?

– Верно.

– Почему? Почему они должны оставаться иммунными? Я понимаю, что возвращаясь к той точке…

Лейтенант Сандерсон тяжело вздохнул.

– Потому что, – сказал он, – если они будут подвергаться изменениям, произведенным в прошлом, пока они сами находятся в прошлом, это и будет высшим парадоксом: путешественник во времени изменяет суть эпохи, из которой было осуществлено путешествие во времени. Такая ситуация еще в большей степени парадоксальна, чем парадокс транзитного отстранения.

Согласно Закону меньших парадоксов, парадокс транзитного отстранения, будучи менее невероятным, удерживает первенство. Понятно?

– Не очень, но…

– Жаль, что у меня нет возможности более подробно разъяснить суть всех этих парадоксов и законов, – произнес лейтенант. – Тем не менее, я не сомневаюсь в том, что мистер Дайани посвятит вас во все эти тонкости на следующих занятиях.

Он слащаво улыбнулся, посмотрев в сторону Дайани, и, быстро извинившись, ушел.

Дайани – вот тут можно спорить на что угодно – оказался не в состоянии должным образом расправиться с парадоксами, которые то и дело приводила мисс Далессандро. Он вообще ничего в этом не понимал. Но у него были свои хитроумные способы уводить ход ее мыслей в сторону, как только таковые у нее возникали.

– Вы можете быть абсолютно уверены в том, – каждый раз заявлял он, что прошлое непременно восстанавливается всякий раз, когда претерпевает какие-либо изменения. Гипотетические миры, созданные нелегальными изменениями, прекращают в силу действия обратных связей свое существование в тот момент, когда засекают того, кто такое изменение осуществил. Квод эрат демонстарндум – что и требовалось доказать.

Это абсолютно ничего не объясняло. Но лучшего объяснения мы так и не получили.

Единственное, что нам стало ясно, – это то, что благоприятные изменения прошлого так же запрещены, как и злодейские. Десятки людей были уничтожены только за то, что они пытались убедить Эйба Линкольна остаться дома и не ходить в театр в злополучный вечер убийства, или уговорить Джека Кеннеди, ради всего святого, пользоваться только пуленепробиваемым автомобилем.

Они были уничтожены точно так же, как убийцы Иисуса или спасители Гитлера. Потому что было одинаково опасно для структуры нынешнего времени как подсобить Кеннеди до конца пробыть свой срок в Белом Доме, так и помочь Гитлеру воссоздать Третий Рейх. Изменение есть изменение, и даже наиболее виртуозно исполненные изменения могут иметь непредсказуемые катастрофические последствия.

– Давайте представим, – убеждал нас Дайани, – что Кеннеди не был убит в 1963 году, не произошло, как это имело место при его преемнике, эскалации войны во Вьетнаме, а следовательно тысячи военнослужащих остались живы. А теперь предположим, что один из тех, кто бы в противном случае погиб в 1965 или 1966 году, стал президентом Соединенных Штатов в 1992 году и развязал атомную войну, которая привела бы к гибели цивилизации. Теперь вам понятно, почему даже внешне вполне благодетельные изменения прошлого должны быть предотвращены?

Мы поняли.

Мы поняли что, пока у нас от страха не выпадут все зубы, не видать нам зачисления в Службу Времени, ибо казалось неизбежным, что рано или поздно мы сотворим такое там, наверху по линии, что обрушит на нас весь смертельный гнев патруля времени.

– Не стоит особенно об этом беспокоиться, – успокоил меня Сэм. – Если бы было так, как они о том болтают, смертные казни производились бы миллион раз ежедневно. На самом же деле вряд ли за последние десять лет наберется хотя бы пятьдесят казней за совершение преступлений во времени.