Невеста поневоле (СИ) - Арсе Доминика - Страница 21

Спустились до площадочки. Железная решетка со скрипом отворяется. Навстречу другая стража: немытые, хмурые и вонючие бомжи. За калиткой ступеньки крутые. Хватаю за руку одного из своих огромных охранников. Они уже передали меня дальше, уходить собрались.

Опешил. Повернулся. Смотрит сверху–вниз. Руку сильнее сжимаю, такую шершавую и толстокожую... Ты ж мужик, не видишь, что творится? Нормально служится?! Жгу его глазами.

– Ты иди, а я дальше провожу, – говорит своему напарнику.

– Не велено, – хрипит один из тюремщиков.

– А ты возрази, – гремит верзила и расталкивает обоих. – А ну, клетку убрать, бездельники! И скамью свою туда.

– Эй, Бернард, ты тут не командир, понял? – Возражает подоспевший щупленький тюремщик.

Бернард только рукой к его горлу потянулся, тот и сдался сразу. Побежали клетку чистить. Верзила второго охранника берет за руку хилую.

– А ты за периной сходи чистой. Бегом. Жду здесь, проверю по запаху.

Убежал и этот хлопотать.

Спасибо, конечно… Нос зажимаю, заглядывая.

Тесно, клетки по обеим сторонам коридора, едва освещаются факелом с холла. И в конце помещения факел, а дальше поворот виднеется, скорее всего и там есть помещения с заключенными. Это ведь шутка, да? Посижу тут пол часика, и виконт заберет меня. Суета вся эта мне ни к чему. Я тут селиться не хочу. Но после того, как загремели чьи–то кости вперемешку с бранью, я поняла, как все плохо.

– Готово, госпожа, в лучшем виде, – выдал тюремщик и исполнил реверанс с приглашением в сторону клетки.

Обернулась к Бернарду. Улыбнулась ему грустно. Увел взгляд, поковылял обратно. А я полезла в свою клетку. Истошный скрип петель, щелчок. Я птица в клетке…

***

Клетка три на два метра. Прутья ржавые, с каменной стены сочится влага. Сижу на перине какой–то служанки и понимаю, что не все косточки человеческие убрали в моих «апартаментах». А еще… я сошла с ума. У меня психика вдруг стала железная.  Не реагирую на крысиный писк и стоны умирающих, мне не интересно, почему раздается глухой стук о стену, вероятно чьего–то черепа. Меня лишь раздражает капающая где–то вода.

Чем–то накрыло? И я абстрагируюсь?

На полу песок вперемешку с трухой и мусором. Плохо убрался, надо будет Бернарду пожаловаться.

Жду виконта. Час, второй, третий… Или прошло всего двадцать минут?! Почему охранников не слышу? Спят? Уже ночь? Тюрьма живет без распорядка. Храп… стоны… удары головой о стену. Ну, когда уже он скончается?!

 Вспоминаю с трудом начало заточения, как только присела сюда захныкала, корила судьбу и великих, себя, Юджина… А дальше, потеряла счет времени. И саму память о плохом. Я уже тут сутки, если не больше! А такое ощущение, что стерла из памяти всю ту ломку по комфорту. Привыкла к черной яме. Что с моей головой?!

Когда погасли факелы? Я не помню… просто ночь. И надвигаются крысы! Хочу кричать и звать на помощь. Вот тут–то и поняла, что ничего не могу сделать.

Память возвращает назад, будто видео перематывается обратно. Напротив, в клетке – заключенный. В полумраке, видно только глаза, что пристально смотрят на меня. Под его ногами кусочек земли подсвечивается факелом. Песок, на которых символы, похожие на те, что я видела в книге о Друме.

Черчу знак, что часто повторялся. Кружок с галочкой. Трясу прутья, привлекая его внимание, указываю ему рукой на свое художество. Киваю, мол что это?

Молниеносным движением рвется вперед и бьется о прутья двери. Но моя реакция заторможена, испугаться не успеваю. Худой пучеглазый старик смотрит на знак, как на манну небесную, оазис, спасительный свет, свободу, мечту!

– Амулет Клесаны! – Выдает сипло. – Амулет Клесаны!

– Что за шум? – кряхтит охранник.

Затаив дыхание, стираю знак и рисую зерна и корзины, все как в книге. Быстро рисую, чтобы охранник не успел нагрянуть. Сердце замирает… Я касаюсь тайны! Мне это нужно.

Заметила разочарование заключенного, чуть ли не плачет. Ведь пропало то, что так взбудоражило… На новый рисунок указываю.

Кивает, скалится, обнажая гнилые зубы.

Киваю нервно в ответ, снова указываю на рисунок. Скажи мне, что это значит!

– Бремя этого мира, – отвечает, впитываю всеми фибрами этот сип. – Бремя мира, бремя, бремя, бремя. Все мы должны искать, искать, искать. То, что потеряно, потеряно, потеряно. Смысл мира в поиске.

Падает без сил. Трясу клетку. И вдруг в ужасе отскакиваю. Он мертв, глаза уже не смотрят осознанно, они пустые.

Отворачиваюсь к стене. Холодно, мерзко и некуда деться.

Вспышка.

Охранник зажег факел. Как непривычен свет. Жмурюсь. Вскоре привыкаю. Тот, кто по ту сторону клетки, молчит. Наслаждается зрелищем, видит, в кого я превратилась.

Эльфийка Аллария пришла, даже умудрилась на корточки присесть, чтобы получше меня рассмотреть и себя показать.

– Тебя еще не кормили, бедняжка, – выдает издевательски ласковым голосом. – Понимаешь, мой лорд в запое, у него бывает такое. Если поддерживать в беседах, он охотно уходит в мир хмели. И о тебе он забыл. Но я не такая жестокая, как ты бы решила. Поешь. Два дня без еды, это плохо сказывается на здоровье и внешности. Ты плохо выглядишь. Какая досада.

Молчу, вспоминая Гордона в подвале. Если бы он тогда просил пощады, я бы не прониклась к нему так. И эта… Не уходит.

– Почему ты все время молчишь?! – Кричит, беспокоя некоторых заключенных, из числа еще живых.

Протягиваю ей руку через прутья. Просто хочу понять, настоящая она или мне это снится. Смотрит брезгливо, и вдруг ее глаза расширяются. Хватает мою руку, рвет с худого пальца кольцо Юджина.

– Он и на это осмелился! Свое родовое! Тебе!

Улыбаюсь, пытаясь ухватить ее. Сбоку настороженно смотрит тюремщик. Эльфийка быстро успокаивается, убирая кольцо себе. Смотрит на мою руку, тянущуюся к ней.

– Да ты безродная. У тебя нет колец! Покажи вторую руку!

Что ж. Протягиваю и вторую.

– Ни одного кольца. Крестьянка? Кто ты? Ответь? Да я казню тебя на площади, дерзкая безродная тварь! Не поняла… стой, стой, как?!

Щупает мои руки, стряхивает с них песок.

– Следы, где… у тебя следы от колец, – говорит с тревогой. – Три кольца. Где эти кольца?!

Пожимаю плечами, когда смотрит на меня круглыми глазами, такими большими, как овальные лужицы. Я бы выпила… пить хочу, кушать тоже.

– Ты немая?! – Спохватывается.

Киваю.

Аллария садится на задницу. У нее шок.

– От тебя похитил?! – Выдает догадливая. Поздно же до тебя дошло.

Киваю.

– Против твоей воли брак заключил?

Киваю.

– Освободи ее! – Взревела Аллария.

– Лорд не велел!

– Я тебе покажу, как лорд не велел! Да она умрет еще до заката! Чем ты ее кормил?!

– Как и всех…

– Заткнись! Выпускай, пока я тебе самого не бросила в яму с дикими кошками! О, владыки, девочка, прости одержимую.

Появился рыцарь, подхватил меня на руки и понес из темницы. Впереди идет эльфийка и кроет аристократическим эльфийским матом Юджина и его ближайшую родню…

Слышу Юджина и меня начинает бить дрожь. Он ломится в покои эльфийки. Она укрыла меня у себя. Но это ненадолго!

– Ты пьян, ее тут нет! – Отбивается через массивную дверь Аллария. – Ты лучше сходи посмотри, что от нее оставили крысы в темнице!

– Нееееет!! – Душераздирающий крик виконта заставляет поджилки трепетать и подрагивать. Он уносится прочь, вероятно, решил проверить версию эльфийки.

Та подползает ко мне.

– Ты без сил. Но я могу тебя укрыть в потайной комнате. Он не всегда был такой. Все дело в его медальоне, артефакте, найденном в руинах древнего замка гномов. Он сделал его магом и затмил разум, очернив сердце…

Дверь слетает с петель. Врывается виконт. От удара наотмашь Аллария влетает в стену. Лорд нависает надо мной, его глаза расширяются, превращаясь в две черные пропасти.

– Как это допустили! – Ревет и прислоняет свое лицо ко мне, обнимает. – Прости, любовь моя, меня опоили, я не владел собой… Прости, прости. Я чуть не погубил тебя.