Перемещенцы (СИ) - Успенская Ирина - Страница 46

— Это просто кошмары, — убирая со лба теперь спокойно спящей Арины влажную прядь, объяснил он маячащему на пороге Жану, — утром зайдешь к наставнице за травами, дашь Геле выпить отвар, когда проснется.

Сэм наклонился и нежно поцеловал подругу в лоб, чувствуя, как по губам холодными иголочками пробегает отзвук ее силы. Такая энергия была присуща только его подруге. Больше ни у кого в деревне, включая Сагрессу, не было такой ледяной, колючей с медным привкусом крови силы. Он встал, поправил одеяло и тихой тенью выскользнул из комнаты, по пути толкнув Жана в плечо:

— Нам нужно поговорить.

Наемник напрягся, но безропотно последовал за Сэмуэлем к поленнице дров.

— Если ты хочешь продолжать общаться с моей сестрой, я должен знать о тебе все, — без обиняков начал Сэм.

— Так я, вроде как, ничего не таю, — буркнул Жан, не собираясь всяким там соплякам позволять лезть к себе в душу.

— Ты не понял, — холодно и жестко перебил его Сэм. — Я — ментал, маг-менталист. Мне ничего не стоит взломать твою память и прочесть все твои мысли, желания и планы. Просто я хочу избежать насилия. И лучше тебе самому снять блоки со своих мозгов.

— Как маг? А ригут?

— Что такое ригут?

— У всех магов есть ригуты.

— У меня нет, — Сэм пожал плечами, делая себе заметку разузнать, что такое этот таинственный ригут, и вдруг вспомнил шутку подруги, — я же киборг. А у нас другая магия. Так как? У тебя может быть только два решения — уйти и больше не появляться рядом с Гелей, что лично мне понравилось бы больше всего, или дать мне возможность покопаться в твоих мозгах. — Сэм специально сгустил краски, чтобы отвадить охотника от Арины. Открыто возмущаться он не собирался, зная независимый характер подруги, но у нее за спиной готов был рискнуть и отделаться от ненавистного кавалера. — Решай, Жан.

Жан думал недолго. Он недовольно посмотрел на парня, скривился и снял с руки браслет в виде неровного овала.

— Смотри, но только если ты пообещаешь, что все, что ты увидишь, останется между нами. Ни одна живая душа не будет знать об этом, пока я жив.

— Обещаю, если это незнание не навредит нам, — коротко буркнул Сэм и вперился взглядом в черные глаза.

Это было больно. Это было чертовски больно, и Сэм успел пожалеть о том, что настоял на своем. Череп словно разорвался изнутри. В память бывшего студента расплавленной сталью хлынули смутные, расплывчатые образы, куски мыслей, видений и воспоминаний, и он понял, что захлебывается в этом потоке. Тогда Сэм решил упорядочить информацию, создав несколько папок-архивов, которым присвоил названия — «Детство», «Юность», «Зрелость». Еще некоторое время ему потребовалось, чтобы скомпоновать воспоминания Жана по периодам. Затем, закрыв первые две, он начал аккуратно «разархивировать» третью, стараясь и здесь открывать каждое значимое воспоминание в отдельном окошке. Сразу стало легче. Давление на собственный мозг уменьшилось, но все равно осталось. Через минуту, показавшуюся Сэму часами, он вынырнул из образов, мыслей, воспоминаний охотника, потряс головой и растер по лицу тонкую струйку крови, сочащейся из носа. Первый опыт считывания глубоких слоев памяти дался Сэму тяжело. Он постоял, запрокинув голову, и только когда унялась кровь, повернулся к застывшему в ожидании Жану.

— Неужели она тебе так нравится?

— Я впервые увидел Гельтруду на ярмарке. Она стояла с маленькой красноволосой девочкой. Та что-то ей рассказывала, а Геля улыбалась. Улыбалась так открыто и нежно, что ее нельзя было не заметить. Я еще позавидовал ее мужу, решив, что малышка их дочь. А потом мы столкнулись у лотка с оружием, и тогда я понял, что она одинока. Ее глаза… В них была такая тоска и желание что у меня мурашки по коже побежали. Я вдруг осознал, что именно эту женщину искал все эти годы. Ты знаешь, чем она пахнет? Она пахнет домом, костром в ночи, свежим снегом за окном, одеялом в которое хочется укутаться, утренней росой и розовым закатом. Я безумно хочу ее.

Сэм с легкой жалостью смотрел на охотника.

— Сэм, как мне завоевать ее? Как заставить полюбить себя?

— Вот в этом твоя ошибка, наемник. Ты хочешь ее заставить, а Ари…, Гельтруда не из тех, кто будет терпеть насилие над своей личностью. Она никому не позволит принимать за себя решения и распоряжаться ее жизнью. Запомни это. — Он вздохнул. — Можешь встречаться с моей сестрой, если она этого захочет. Но если ты тронешь ее хоть пальцем или нанесешь ей любое оскорбление действием, либо словами, я вскипячу твой мозг. Поверь мне, я это смогу сделать. И еще. Знай, что ты мне не нравишься, и я буду следить за тобой.

На этих словах Сэмуил резко развернулся на пятках и исчез в темноте, а Жан, постояв еще немного в тени, отправился обратно к домику Арины.

Проснулась Арина резко. Просто открыла глаза и тут же их зажмурила. Хотя легкие цветные занавески были задернуты и в комнате царил полумрак, свет ударил с эффектом взорвавшейся вселенной. Голова жутко болела. Во рту, словно скунс поселился. Арине никогда не приходилось сталкиваться со скунсом, но, судя по рассказам, пах он именно так. Девушка застонала и начала задом сползать с кровати вместе с одеялом.

— Ты куда? — раздался грозный рык, от которого Арина подпрыгнула.

— В туалет, — жалобно проблеяла она, мучительно думая, где же в ее маленькой комнате может спрятаться такой большой мужчина как Хотен.

— Лежи, сейчас лохань принесу.

— К-какую лохань?

Арина наконец-то рискнула открыть один глаз. В дверном проеме освещенный солнцем стоял худощавый мужчина с деревянной бадьей в одной руке и с кувшином в другой.

— Проснулась, некромантка ты наша? — Жан белозубо улыбался, — садись, я тебе солью воды умыться.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась Арина, спуская ноги с кровати. При этом девушка обнаружила, что полностью одета, только замок на брюках расстегнут. — Это ты мне штаны расстегнул? — мрачно поинтересовалась она, набирая в ладони воду.

— Сэм. Я его позвал, когда ты ночью кричать начала. Думал, плохо тебе, а он сказал, что это просто кошмары. Что-то сделал — ты и успокоилась. Учти, когда мы поженимся, ты так напиваться не будешь!

«Поженимся» как-то проскочило мимо слуха, а вот насчет напиваться стоило поспорить. Но Арина отделалась только презрительно скривленными губами.

— Мечтай! Ты что, всю ночь рядом со мной просидел? А где Хотен?

— Мы с ним вчера поговорили, и он… короче, он решил найти себе другую девушку.

Арина умылась, прополоскала рот специальным отваром, который ей презентовала Сагресса, одновременно раздумывая, закатить сейчас истерику или после, когда голова болеть перестанет, и решила оставить разборки все-таки на потом.

— Я, кажется, предупреждала, что сама решаю с кем мне встречаться.

— А кто сказал, что я с тобой встречаться собираюсь? — поинтересовался Жан, доставая из сундука чистое полотенце и перекидывая его девушке. — Я собираюсь на тебе жениться.

Удовлетворенно глядя на уподобившуюся рыбе Арину, он добавил:

— Я выйду, а ты тут свои дела делай. Вода теплая в кувшине осталась. Потом крикнешь, я лохань вынесу.

И он вышел из комнаты, плотно притворив за собой двери. «Вот еще, — подумала Арина, решительно вставая, — не хватало, чтобы чужой мужик за мной горшок выносил. Что я, до туалета не дойду». Не дошла. Стоило ей выпрямиться, как голова закружилась, и комната угрожающе поплыла перед глазами. «Ох, как же ты вчера надралась….» — простонал внутренний голос. «А что, тебе тоже плохо?» — заинтересовалась девушка. «Да уж, не лучше, чем тебе»- промямлила чуждая сущность. Арина разделась, быстренько сделала все свои дела, и позвала Жана только когда залезла в кровать и накрылась по самые глаза. Охотник с той же неизменной улыбкой на губах утащил лохань и принес чашку с травяным отваром.

— Пей! Сэм сказал, чтобы ты все выпила и поспала.

А еще Сэм сказал, что вскипятит ему мозг, если он дотронется до «сестры» хоть пальцем, но об этом болящей знать не стоило, тем более, что Жан твердо решил рискнуть. Этот невысокий «псевдо-братец», а в том, что он не брат Гельтруде, Жан даже не сомневался, вызывал у охотника подсознательное опасение. Чувствовалась в нем какая-то неуязвимость и мощь, чуждая этому миру. И эта мощь могла раздавить Жана как таракана, но все равно мужчина не собирался отступать. «И откуда же вы появились, Гельтруда и Сэмуэль?» — подумал он, глядя на девушку. Арина вытащила из-под одеяла одну руку, Жан сунул ей кружку и с улыбкой наблюдал, как она давится напитком, стараясь как можно быстрее отделаться от невкусного варева.