Подарок (СИ) - Блинов Юрий Николаевич - Страница 6

Даже ближайшие сотрудники из его родного университета — почти все — перестали здороваться с ним, глядя при встрече на коллегу-профессора, будто на прокаженного. Там, на первой и единственной демонстрации своего Генератора полгода назад, все они были так вдохновлены его изделием, что в тот момент профессору казалось: вот-вот, еще немного, и все пойдет, как по маслу. Со временем выдадут патент, создадут документацию на технические условия, начнут потихоньку запускать в массовое производство. Затем все потихоньку бы закрутилось дальше. Глядишь, вскоре и автомобили бы стали ездить без шума, пыли, а главное, без бензина и подзарядки аккумуляторов.

«Эх, а я ведь так и не успел сделать устройство более компактным — с грустью думал ученый. — Лабораторию мою отобрали, установку приказали разобрать… Еще немного, и вопрос о моем преждевременном уходе на пенсию решится сам собой, как непреложный факт».

«Как же так?» — продолжал думать он — «Я ведь просто хотел, чтобы все было открыто и честно, тем более, что делал-то я свой генератор для блага всех людей мире, чтобы не было больше бензина, разливов нефти из танкеров, чтобы урановая руда навсегда оставалась в недрах земли, постепенно и мирно совершая там свой естественный распад в течение долгих и долгих тысячелетий.»

Профессор вовсе не думал о том, чтобы присвоить себе изобретение, разработанное на базе родного университета — учебного заведения, которому он посвятил свои лучшие годы — того самого ВУЗа, где учился сам, а после работал на кафедре физики, начиная с должности простого лаборанта. Наш ученый, как я уже ранее упоминал, был человеком порядочным и честным, и если бы встал вопрос об авторстве, он с радостью вписал бы в список хоть Голованова с Зацепиным, или хотя бы даже самого Папу Римского! Лишь бы это имело смысл. Лишь бы этому изобретению был дан дальнейший ход. Что там говорить о деньгах! На неплохую предстоящую пенсию он уже и так заработал, а что до гонораров и премий, то уж они как-нибудь сообща поделили бы их между собой, думал он.

Идя дальше, профессор продолжал рассуждать о свой жизни в университете. Здесь и в самом деле прошли его лучшие годы. Именно тут, на том знаменательном корпоративном вечере, он познакомился со своей будущей женой, с которой прожил довольно счастливую жизнь. Здесь же теперь училась его дочь, а также лучшие ученики профессора.

С университетом у нашего ученого было связано столько много положительных моментов, что становиться «предателем» вовсе не входило в его планы. Не тех моральных принципов был наш профессор, хотя почти что именно в предательстве обвинил его тогда старина Голованов, который сгоряча сказал, что тот все эти годы зря занимал свою лабораторию.

Почему-то, даже после, спустя какое-то время после всего увиденного собственными глазами, профессор Голованов с пеной у рта упорно продолжал настаивать на том, что его коллега профессор Светлов — шарлатан, который много лет только и занимался тем, что разбазаривал государственные ресурсы.

— Ну и что с того, что оно — это ваше чертово колесо, вертится, — размахивая в воздухе своими маленькими кулачками, кричал Голованов — раз научного объяснения сему явлению нет, то и патент вам никто не выдаст! Вы даже не представляете, как сильно вы подставляете свой ВУЗ в глазах всей мировой научной общественности!

Выйдя из больницы, куда тот был помещен в результате сердечного приступа, случившегося с ним в лаборатории на той злополучной демонстрации, Голованов очень постарался, чтобы изобретение профессора Светлова кануло в лету. Именно он убедил вышестоящее руководство, чтобы те дали согласие на то, чтобы установку разобрали. Надо сказать, что в министерствах отнюдь не возражали, а, наоборот, приветствовали такой поворот событий, так как устройство профессора Светлова представляло из себя определенную проблему. И решение этой проблемы совершенно никому не было нужно.

Наш профессор Светлов не был осведомлен об интриге своего сотрудника по университету, и, наверное поэтому, не таил обиды на профессора Голованова. Ему просто было жаль, что годы его трудов прошли напрасно, и он глубоко переживал об этом.

Постепенно жизнь в университете вошла в свое обычное русло, оба профессора так же, как и обычно, продолжили свою преподавательскую деятельность, и об изобретении странного крутящегося механизма на столе в лаборатории, все стали потихоньку забывать.

Здесь мы отвлечемся от тех занимательных событий, предшествовавших нашему повествованию, и посмотрим в противоположную сторону городского парка. В то самое время, когда наш герой медленным шагом подходил к невысокой ограде, отделявшей зеленую зону от улиц города, с другого края города, к тому же самому парку подходил некий молодой человек. Он был молод, лет двадцати пяти, вполне приятной наружности, и имел такой же хмурый вид, как и наш дорогой профессор Светлов. Одет прохожий был так же, как бывает одет самый обычный человек его возраста — в джинсы и легкую весеннюю куртку. Спортивная обувь могла бы выдать в нем легкоатлета или, например, футболиста. Хотя, ответьте мне, дорогие читатели, кто из молодежи сегодня не носит кроссовок?

Итак, вида наш парень был вполне крепкого, и двигался очень собранно. Глядя прямо перед собой и сосредоточив взгляд чуть впереди себя, молодой человек изредка бросал короткие взгляды по сторонам, ни на что особо не отвлекаясь. Он шел, точно так же, как и наш дорогой профессор Светлов, направляясь прямо в зеленый парк маленького города N. Однако, в отличие от профессора, который всю жизнь прожил здесь, этот город не был парню родным.

Молодого человека звали Константин Правдин, и родом он был из небольшого городка под Москвой. Все, кто были с ним знакомы, включая родственников, звали его попросту — Кот. Однако, немного забегая вперед, надо сказать, что сейчас его почти никто так не называл, и тому были причины.

Еще надо сказать, что хоть этот молодой человек и пользовался своим настоящим именем, но фамилия в его паспорте стояла совершенно другая. Настоящую же его фамилию знал узкий круг людей, общение с которыми парню приходилось крайне ограничивать ввиду тех обстоятельств, о которых мы расскажем немного погодя.

Проснувшись сегодня рано утром, Кот внезапно почувствовал, что в этот день с ним должно произойти нечто важное и необычное. Причем, он даже точно не знал — будет это хорошем или плохим, так как предчувствие было весьма и весьма неопределенным. С одной стороны сердце парня наполнялось странным ликованием, однако другая половина его существа трепетала от предвидения чего-то недоброго. Ощущение грядущих событий было настолько сильным, что воздух вокруг, казалось, звенел, будто наэлектризованный.

Вот уже почти две недели он гостил у тетки Вари, сестры Костиного отца. Городок N ему нравился, родственники здесь были приветливыми, да и причины, чтобы приехать сюда из столицы, у него были, и причем весьма веские. Это не было поездкой в отпуск, как мог бы подумать мой, пока еще, неосведомленный читатель, однако и командированным сюда наш герой совершенно не являлся.

Стараясь никого не разбудить, пока его родные еще спали, Константин вышел на улицу города, где, предоставив себя на волю случая, отправился туда, куда понесут его ноги. Пятнадцать минут спустя ноги привели его в городской парк.

В тени деревьев было не так светло, как на оживленных улицах. Весеннее утреннее солнце, пробиваясь сквозь молодую листву берез и каштанов, создавало на грунтовых дорожках красивую игру света и тени. А еще здесь было немного прохладно по той причине, что молодая листва еще хранила недавнюю ночную свежесть, а майское солнце пока не сильно нагрело душистый, пахнущий пыльцой кленов воздух.

Кот присел на скамейку, снял с плеч небольшой рюкзак и вытащил оттуда бутылку с минералкой. Вода приятно растеклась по пищеводу, наполняя живительной прохладой каждую клетку тала.

Затем молодой человек огляделся. С утра в парке почти никого не было. Парень закрыл глаза и, с удовольствием, глубоко вдохнул влажную, наполненную кислородом, атмосферу, пропитанную запахом молодой зелени. Разомкнув, наконец, веки, он полез в карман, чтобы достать «мобильник». Сейчас сообщений не было. Радоваться этому или огорчаться, он пока не знал. Снова покрутив головой, он попытался сосредоточиться, пытаясь понять, зачем же он здесь.