Мертвое море (ЛП) - Каррэн Тим - Страница 76

            Ты знаешь лучше, чем кто-либо другой, что этот корабль вовсе не пуст, - произнес ледяной голос у него в голове. Здесь есть нечто. И оно слушает, наблюдает и ждет. Не та дьявольская тварь из тумана... нет, вовсе не она. Та была огромных, колоссальных, космических размеров... Эта же ограничена пространством. То, что ждет здесь... больше напоминает эхо, наделенное чувствами безумное эхо... жаждущее общения.

            Но теперь из-за двери доносилось не царапание.

            А постукивание. Осторожное постукивание, как в поэме По, которую Крайчек учил в десятом классе. Тук, тук, тук. Да. Кто же стучался в дверь? Крайчек не хотел знать, все же спустил ноги с койки и сел. Он хотел, чтобы то, что было за дверью, просто ушло. Ушло скрестись к Саксу в дверь. Куда угодно, только не сюда.

            Тук, тук, тук.

            Сейчас звук напоминал уже не безобидное постукивание, а нетерпеливую дробь пальцев. А если это пальцы, значит за дверью - человек... верно? Но кто же там был? И если он хотел войти, то почему просто не позовет?

            Да, это барабанили пальцы. И их обладатель не уходил, потому что знал, что Крайчек находится в каюте, и он не спит. Знал, что Крайчек его слышит. Выходи играть. Выходи, выходи, где бы ты ни был...

            Крайчек облизнул губы, ему показалось, что язык стал каким-то толстым и неповоротливым.

            - Кук, - прошептал он. - Кук...

            Но Кук спал. Так и должно было быть, и Крайчек знал это. И то, что было за дверью, тоже знало это. Иначе быть не могло. То, что было за дверью, ждало его и только его. И сама мысль об этом наполнила его оцепенением и белой тишиной. Окутавший его и проникший внутрь ужас был настолько сильным и глубоким, что Крайчек перерезал бы себе вены, будь у него под рукой бритва.

            Лягу-ка я снова спать, - подумал он, - потому что я, видимо, еще не проснулся.

            А пальцы за дверью продолжали постукивать и барабанить. Они, словно, начинали проявлять беспокойство. По какой-то причине - а Крайчек и представить не мог, какой именно - тот, кто стоял за дверью, не мог просто так ворваться, он ждал приглашения. Как вампир, скребущийся в ваше окно, или царапающий дверь, чтобы вы впустили его. Но почему? Крайчек не знал, хотя, возможно, это было свойственно данной разновидности безумия.

            Крайчек поднялся на ноги, постоял какое-то время рядом с Фабрини, но тот спал глубоким, беспробудным, почти наркотическим сном. Кук лежал, вытянувшись, как труп на столе морга, и был потерян для всего остального мира.

            Крайчек повернулся к двери.

            Остановился в двух или трех футах от нее, сжал руки в кулаки, чтобы те случайно не потянулись, не отодвинули засов, и не впустили этот сгусток ползучих, шепчущих теней. Потому что оно у него присутствовало - желание открыть дверь. Безумное суицидальное побуждение, которое иногда испытывает человеческое существо, побуждение уничтожить себя лишь ради нездоровых острых ощущений. Это как держать пистолет в руках и испытывать желание почувствовать холодную сталь дула у своего виска или гадать, на что может быть похож прыжок с десятого этажа. Побуждение присутствовало. И во времена сильного стресса или спутанности сознания, оно активизировалось, пожелало заявить о себе. Такое время настало сейчас для Крайчека. В кончиках пальцев появилось покалывание, словно им не терпелось почувствовать под собой засов. Не терпелось узнать. Как и его уши жаждали услышать скрип этого засова, а глаза - увидеть стоящую за дверью ухмыляющуюся злобу, всего лишь на одно трепетное мгновенье, прежде чем его разум взорвется от кромешного ужаса.

            - Какого черта ты делаешь, Крайчек? - поинтересовался из-за двери голос. - Ты чего стоишь там, кретин чертов? Почему б тебе не открыть дверь и не впустить меня?

            Этот голос... возможно, он был вовсе не настоящий, просто эхо, отдающееся в безмолвных коридорах его разума... он был человеческим, или почти человеческим. Только каким-то странным. Словно рот говорящего был набит сырым песком. Крайчек узнал этот голос. Это был Морс. Капитан Морс. Шкипер "Мары Кордэй" и босс Крайчека.

            Он хотел войти. Голос звучал сердито и отчаянно.

            Но Морс ли это был? Может, Морс выжил, а может, и нет. Возможно, это только его голос, но без физической оболочки.

            - Крайчек? Крайчек, что, по-твоему, ты делаешь? - спросил Морс глухим, невнятным голосом. - Разве ты не знаешь, через что я прошел? Я застрял в совершенно пустой тьме. Открой эту дверь, парень. Открой немедленно. Это приказ, черт возьми...

            Крайчек почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.

            Почувствовал, как его рука тянется к засову, его пальцы проводят по нему, а нечто, стоящее за дверью начинает возбужденно дышать, с тяжелым, влажным хрипом. О, да, оно было радо, очень радо.

            - Крайчек?

            Это был Кук. Он сидел на своей койке. Его глаза были светящимися черными дырами.

            - Какого черта ты там делаешь?

            Крайчек начал что-то говорить, но остановился... он и сам не знал, что делает.

            - Там за дверью кто-то... кто-то есть. И он хочет войти.

            Голос у Крайчека был тонкий и какой-то сухой.

            - Кто? Кто за дверью?

            - Это... это Морс, - ответил он. - Капитан Морс.

            - Морс погиб, Крайчек.

            Крайчек кивнул.

            - Да, это так... но он все равно хочет войти.

            С этими словами он вернулся к своей койке и лег. Нечто, похожее на далекий крик, звучало у него в голове.

17

            Возможно, они ожидали увидеть морское чудовище.

            Или чего похуже. На самом деле, в этом проклятом месте они бы не удивились, если бы увидели выпорхнувшего из тумана на олене Санту с пасхальным зайцем подмышкой. Здесь можно было поверить во что угодно. Так было проще.

            Но оказалось, это была еще одна шлюпка с "Мары Кордэй".

            - Эй, бездельники, - раздался голос. - Пивка не найдется?

            - Ага, - ответил Кушинг, - только открыли бочку.

            - Забыл добавить про стриптизерш, - подхватил Гослинг.

            Они подгребли к шлюпке и увидели в ней Маркса, старшего механика корабля. С ним были двое палубных матросов, Поллард и Чесбро, совсем дети, которым еще не было 25-ти. После того, как всех друг другу представили, Джордж заметил, что Маркс с его крутой внешностью - "байкерской" бородой и лысиной - выглядит в целом неплохо. Чего нельзя было сказать про матросов. У Полларда, похоже, была контузия, словно он только что вылез из окопа. Остекленевшими глазами он смотрел в туман, словно видел там что-то, незримое для других. А Чесбро... он все время твердил, что на все воля божья.

            Джорджу это понравилось.

            Не сказать, что он был религиозен, но к вере относился нормально. Он считал, что нет ничего плохого в том, если человек управляет верой, а не она им. Правда, утверждать, что на все воля божья, это был всего лишь еще один способ опустить руки и сдаться. Глядя на Чесбро, можно было с уверенностью сказать, что тот сдался. Это был худой парень с редкими рыжими волосами, веснушками, и мертвыми серыми глазами. Отчаяние прилипло к нему словно лишайник к камню.

            Нельзя было без боли смотреть на этих двух матросов.

            Такие юные... и такие опустошенные.

            Не то, чтобы Джордж сильно от них отличался. Он сам не знал наверняка, каким был в эти дни. Трудно было быть уверенным. Иногда он наполнялся ноющей надеждой, иногда - мрачнел от пессимизма, гадая, что они будут делать, когда кончится пища и вода. Он даже не знал точно, сколько они уже находятся в тумане. Возможно, несколько дней... три-четыре от силы, но иногда казалось, что прошла неделя, месяц, а то и год. И он уже толком не помнил своей прежней жизни - жизни до Мертвого моря. Она казалась ему размытой и нечеткой, как фото летающей тарелки или йети. Как снимок, сознательно сделанный не в фокусе. Как полузабытый сон. Казалось, будто он не был нигде кроме этого тумана, а все остальное ему просто приснилось.