Горячие игры (СИ) - "amie" - Страница 2

—

* - флаер - от англ. fly - летать, flyer, flier - рекламный листок

2

Это были они, те самые пятеро респектабельных мужиков, лениво цедивших пятничные вечера в VIP-зоне нашего с Данькой любимого клуба. Только сейчас они были немного другими: костюмы и стильные джинсы с рубашками сменились простыми черными футболками и темно-серыми явно ношеными брюками, модные и всегда начищенные до блеска ботинки - слегка запыленными и потертыми берцами, дорогие мужские украшения вроде сверкающих часов с громким лейблом - черными функциональными приборами с кучей датчиков. На простеньких разгрузках - буквально по ремешку из-под мышек вверх и за спину - слева красовались рации, а отсеки на ремнях справа, наверно, для какого-нибудь ножа, пустовали. И сами мужчины немного изменились, будто стряхнули с себя лишний пафос и ленцу, глотнули тоника и взбодрились разом. Правда, незримая аура власти никуда не испарилась, по-прежнему продолжая давить на окружающих.

Мне кажется, или эта экипировка для них привычна и естественна? Не новая, а такие люди ношеное другими не наденут, точно по фигурам, только у одного из них, помощнее комплекцией, на бедрах в обтяжку - поправился, наверно, с тех пор как… Что? Надевал последний раз? Старая форма, спецназ какой-нибудь. Черт.

Кажется, Данька попал. Себя я почему-то сейчас чувствовал зрителем разворачивающегося спектакля. Нервный мандраж прошел, как только увидел, что “охотники” - те самые, а не левые типы, знакомство, пусть и иллюзорное, расслабило. Что ж, Шальной добился своего, и мне почему-то показалось, что я уже не при делах, хоть вставай и вали домой - сами разберутся. Так что я, незаметно выдохнув, откинулся на спинку стула и стал спокойно разглядывать подходивших мужиков. Не красавцы ни разу, не то что мы с другом. Зеркало не врет, сам себе нравлюсь, но я не смазливая мордашка, обычный приятный на вид молодой человек. А вот Данька - этот хорош, жгучий брюнет с темным взглядом и выразительными губами. Хорош, особенно когда заводится то самое внутреннее шило, которое толкает его на всякие безумства, когда глаза горят идеей и рот не закрывается от потока слов, которые цепляют окружающих и тянут на приключения. И сейчас он как раз такой, сидит поблескивает своей нерастраченной энергией.

Из компании пятерых мужиков только самого “изящного” - смотря с чем сравнивать, конечно - с натяжкой можно назвать симпатичным. У одного слишком выдающийся нос, у другого чуть глубже глаза посажены, чем я бы посчитал красивым, у третьего нижняя челюсть слишком массивна, хотя когда улыбается, ничего так становится. У Данькиного объекта видимых недостатков не нашел, но взгляд - бррр - цепкий и прищуренный такой, до костей черти чем пробирает, не разберешься. И на что тут бабы с Данькой ведутся? Разве что на фигуры атлетические - бицепсы бугрятся, шеи из-за накачанных трапециевидных мышц кажутся короткими и мощными - да на магическое сочетание бабла и власти. Хотя… На того, самого крупного из них, с челюстью который, я и сам немножко поглядывал, пока Данька в клубе про своего по ушам ездил. Почему не на самого симпатичного из компании - а фиг его знает. Может, потому что у того прическа пижонская с косой челкой до скулы, а мне больше русый “ежик”, слегка посеребренный проседью, по душе.

Пока я разглядывал в тусклом освещении, раздумывал да анализировал, компания подошла к нашему столу, подтянула стулья и расселась вальяжно полукругом, как бы блокируя наш столик у стены. “Челюсть” по-ковбойски оседлал свой стул напротив Шального и с насмешкой протянул, прерывая подзатянувшуюся паузу “знакомства”:

- Ну что, девочки, подготовились? Попки подмыли, пальчиками растянулись, смазочкой измазались?

Двое из прибывших улыбнулись скабрезной шутке, но улыбки не затронули глаз - их изучающие цепкие взгляды из-под полуприкрытых век ощупывали нас с Шальным по миллиметру, и, готов поспорить, одежда не была для них препятствием. Да и с расслабленными позами обманываться не стоило - в полумраке помещения едва не искрило сейчас. Я говорил, что расслабился? Соврал, значит. Правый бок, которым я был повернут к ним, горел от нескромных взглядов, и я украдкой сглотнул выделившуюся вдруг слюну, когда капля пота, скатившаяся по позвоночнику, показалась издевательски медленным скользящим касанием пальца, нагло проследовавшего вдоль ложбинки под ремень. Скулы окрасились горячим, сердце застучало в горле - мы наконец в игре, этап томительного ожидания пройден, пугающая авантюра Шального уже скоро закончится - с рассветом. Они знают, зачем мы пришли. Мы знаем, зачем они пришли. Азарт горячит кровь, предвкушение пряной солью оседает на языке. Да и эти намеки будоражат… Понятно же, что “натягивать” нас будут в другом смысле, но, блин, в паху так сладко заныло.

- Обломайся, - словно не замечая напряженной атмосферы, легко и естественно засмеялся Шальной - вот уж кто чувствовал себя как рыба в воде. - Если поймаешь меня, - поиграл загадочно бровями, а затем заговорщически понизил голос, подавшись вперед в круг яркого света над столом, - обойдешься слюной, - и медленно продемонстрировал свою мысль - провел языком по ребру ладони, чтоб уж наверняка дошло.

Вот артист! Я аж хмыкнул, восхитившись. Не знал бы, что красноречивый невербальный посыл друга адресован сидевшему слева объекту, подумал бы, что он “челюсти” так клеит. Шальной откинулся назад и снова безмятежно улыбнулся своей ангельски невинной улыбкой с кокетливыми ямочками на щеках - меня всегда поражал контраст между внутренней сутью и внешним видом друга.

- Нарываешься? - с ноткой удивления спросил-прорычал его собеседник. - Так и быть, когда, - выделив слово интонацией, мужчина в ответ тоже поиграл бровями, - мы тебя поймаем…

- Он мой! - на плечо говорившего легла ладонь. - Гризли, ни за что не поверю, что ты выбрал его. Мы с Волчарой обломаем зубки этому сучонку. Лучше к той красотуле присмотрись.

Ну как у него это получается? Как? Вот так, глядя другому в глаза, добиться своей отмороженной голубоглазой цели. Объект на крючке, что называется, а Шальной лишь цокнул языком и скорчил недоумевающую физиономию, мол, не с тобой вообще говорили. Тем временем “челюсть”, то есть Гризли, посмотрел в упор на меня, словно прицениваясь. Настроение опять скакнуло, и я в ответ усмехнулся, прищурившись:

- Нравлюсь?

Гризли замер, крылья его носа трепыхнули, и следом губы разъехались в широкой искренней улыбке - у меня аж чуть сердце не остановилось от такой соблазнительной картины.

- Нра-авишься, - протянул совсем с другой интонацией - мягкой, обещающей, будоражащей воображение - я почти не дышал, будто загипнотизированный, пока он не бросил отрывисто отмороженному, развеивая наваждение: - Согласен. Бикфорд*, ты как?.. - это уже носатому, и после утвердительного кивка повернулся к последнему “не-красавцу”, сидевшему рядом со мной: - Ноо**?