Мой Террорист (СИ) - "Осенний день" - Страница 31

- Новую купишь. Я заплачу.

- Пошел ты… Дай, я сам, что ли…

- Просто руки подними.

- Тор, не надо так… Нет!

- Заткнись уже.

- Тор, нет… Тор, ты обещал, что без смазки больше не будешь… Тор, чтоб тебя! А!!! Fuck you!! Тор!! Тор… Тор… Тор… Тор… Тоор… Тор… Тор… Тоор… Тоор!.. Тооор!!.. Тооооооор!!!..

……………………………………….

- Тор, давай не так… По другому…

- Как именно?

- Вот так… Вот, давай, ложись на спину. Нет, не трогай, я сам… Ннннн… Так хорошо?

- Продолжай.

- Ааа… Аааа… Аааа…

- Хааа…

- Эй, ты чего!! Тор, ну какого!... Shit, ты меня так по дивану размажешь…

- Извини. Не люблю быть снизу. Даже в активной роли.

- Чертов гребаный… Террорист… Чертов… гребаный… Тор… Тор… Тор… Тор… Тоор… Тоор!.. Тоооор!.. Тоооооор!!...

………………………………….

- Тор, иди нах! До дома не потерпишь?!

- Нет.

- Может, давай, просто отсосу тебе?

- Вечером отсосешь. В том числе.

- Зайдет кто-нибудь.

- Никто не зайдет. Все на обеде.

- А если?

- Плевать.

- А мне – нет! Черт… Ты хоть дверь запер?

- Не помню. Повернись к стене. Вот так.

- Тор! Ну ты скотина… Тор! Тор… Тор… Тор… Тооор… Тооор!!.. Тооооооор!!!..

…………………………..

Все это – моя жизнь. Во всяком случае, ее немалая часть. Вот уже больше месяца. Уже больше месяца прошло с того самого идиотского похода в клуб. С того самого охеренного внезапного траха. Теперь это случается постоянно. Не каждый день, но часто. Я бы сказал, очень. И, да, вы правильно поняли, иногда это происходит даже на работе. Хорошо, что в офисе он хотя бы всегда пользуется резинкой, меньше проблем.

Все эти полтора месяца я какой-то растерянный. Совершенно не понимаю, что происходит. Не понимаю, что между нами. Между нами – все, и в то же время – ничего. Между нами – мои стоны боли и наслаждения, мой умоляющий шепот, мои беспомощные ругательства. Между нами – его тихий звериный рык, его горячее дыханье, его сильные властные руки, стискивающие до синяков. Между нами – страсть, похожая на жгучий огонь.

Больше между нами нет ничего. По-прежнему – ни признаний, ни ласки. Ни долгих тихих уютных минут в постели после сумасшедшего секса, с ленивым пустым трепом, с дурацкими шуточками, с одной сигаретой на двоих, не курю, но из его рук пару раз затянулся бы. Он вообще надолго у меня не задерживается. По-прежнему почти ничего о нем не знаю. Не знаю, есть ли у него друзья, много ли их. Мне кажется, что не очень. Не знаю, что ему нравится. Кроме текилы, кофе и черного цвета. Что там еще? Не любит на отдыхе бриться, кажется, любит водить машину, надеюсь, любит блондинов… Способен пойти в ночной клуб в рваных джинсах… Ходит в тренажерку и бассейн, но не знаю, доставляет ли ему это удовольствие, может быть просто для физической формы. И, самое главное, не знаю, какое место занимаю я в его жизни, и занимаю ли какое-то вообще.

Поэтому я так растерян. Только не поймите неправильно, я ни о чем не жалею. И даже не чувствую себя использованным. Чего уж там, пользуемся оба. Я тоже пользуюсь им, пользуюсь его членом, его охренительным телом, пользуюсь его страстью, чтобы утолить свою ненасытную жажду. Все, как я и хотел. Чего же мне не хватает? Может быть, смешных ласковых слов, теплой усталой близости? Глупой доверчивой нежности?

Просто абсурд… Разве может быть нежной лавина? Может быть нежным землетрясение, тайфун, тигр, выслеживающий добычу в Уссурийской тайге? Ничего такого нет и в помине, он даже по-прежнему меня не целует и не дает целовать самому. Не то, чтобы не позволяет, просто почему-то всегда получается так, что мой поцелуй попадает куда угодно, только не в губы. Не знаю, если бы целовал, наверное, для меня бы это так много не значило, но теперь стало просто навязчивой идеей. Тем более, что я не понимаю, почему. Он никогда не целует парней? Может быть, просто не любит целоваться? Не придает поцелуям никакого значения? Или, наоборот – поцелуй для него значит слишком много? Какую-то высшую степень близости и доверия? Shit, глупости это все, такие сантименты не для Тора.

Как-то раз я даже решаюсь об этом спросить. Мы с ним только что трахнулись, лежим на моем уродском скрипучем диване. Черт, никак не куплю «надувную кровать», все время не до того. Он сейчас спокоен, расслаблен, самый момент.

- Тор, почему ты никогда меня не целуешь?

- А что, ты хотел бы?

- Ну, я не знаю… Но как-то… Все это делают.

- Ну, допустим, не все. Зачем тебе это, ты же не девочка. В чем дело? Надеюсь, ты не считаешь, что между нами происходит что-то выдающееся?

- Вот еще…

Приподнимается на локте, заглядывает мне в лицо.

- Эй, не вздумай влюбиться, только все испортишь. Я не по этим делам.

- Иди в задницу.

Смеется.

- Да я только оттуда.

- Тогда на хуй…

- А вот этого не дождешься.

Потом он уходит. Привычно стою у окна, смотрю, как он появляется из подъезда, закуривает, садится в машину, трогается с места. Куда ты отправился? Домой спать? В гости к приятелю? На свидание? На какую-нибудь светскую тусу? Ты вроде бы не большой их любитель, это я успел заметить, но знаю, что ради дела иногда посещаешь. Кстати, в последнее время в желтой прессе иногда мелькают твои фотографии с какой-то блондинкой. Я ее очень ревниво разглядываю: не девчонка, лет около тридцати, шикарная, ухоженная. В брильянтах и шмотках «от кутюр». Впрочем, в сопровождающих снимки статейках папарацци довольно толсто намекают на то, что, возможно, всем известная светская львица госпожа К** вовсе не так богата, как старается казаться. И совсем не прочь поправить свое материальное положение с помощью удачного замужества. В то же время, господин Гуров молод, энергичен, удачливый бизнесмен, и вообще они очень неплохо смотрятся вместе. Как жаль, что ни тот, ни другая не дают никаких комментариев. Может быть, объяснишь, что это значит?

Сам я прямо спросить ни за что не решусь, приходится идти на множество всяких уловок, чтобы навести разговор на интересующую меня тему. Гуров, не моргнув глазом, отвечает, что просто знакомая.

- Бывают мероприятия, на которые принято являться с дамой, наверное, сам знаешь. Она в таких случаях меня выручает.

В этом ответе заключено неявное признание в том, что в его жизни нет значимой для него женщины, но Тор не дает мне долго радоваться, потому что тут же в своей обычной язвительной манере добавляет: