Дом аптекаря - Мэтьюс Эдриан - Страница 15

Все вокруг покрывал свежий, только что выпавший снег, белый, глубокий и ровный. Идти было приятно — главное не забывать твердо ставить ногу. Она и не забывала, оставляя за собой тонкую ниточку следов-отпечатков, на которых, приглядевшись, можно было рассмотреть написанный задом наперед логотип производителя обуви.

Читать такие следы не составляло никакого труда.

Если бы кто-то решил пройти за Рут, она бы ни за что не увидела его, даже если бы и оглянулась. Преследователь мог держаться на расстоянии. Он мог мурлыкать себе под нос, отставать, заглядываться на витрины и даже курить сигаретку. Спешить было некуда. Ночь выдалась тихая и спокойная. Самое время для того, чтобы побыть в одиночестве и поразмышлять о своем.

Так зачем беспокоиться?

Времени хватало на все.

Майлса не было почти две недели — уезжал по делам бюро и успел побывать в Утрехте, Роттердаме и Лейдене. День возвращения пришелся на середину недели, но все уже смотали удочки. Система отопления в Государственном музее дышала на ладан, и никто не желал морозить задницу даже ради искусства, а уж меньше всех Каброль, их долговязый координатор. В понедельник утром отопление отключили, и Рут, Питер и остальные отправились по домам, прихватив с собой кое-какую работу.

Майлс позвонил в самом начале десятого:

— Так ты все-таки связалась с ней, да?

— И что, если даже связалась?

— Не могла найти пару своего возраста?

— Иди к черту, Майлс. Я занята. Что тебе нужно?

— Увидеться с тобой. Срочно.

— А подождать это не может?

— Срочно никогда не ждет. Ты бы не задавала таких вопросов, если бы знала, что я хочу сообщить.

— О, мистер Тайна!

— Вообще-то это имеет отношение к твоей старушке подружке.

— Лидии?

— А есть и другие? Ох, только не говори, что ты начала их коллекционировать.

— Как смешно! Ха-ха!

Он заговорил на полтона тише:

— Точнее, это касается не столько предполагаемой владелицы, сколько самой картины. Я всего лишь выполняю кое-какие задания. Разве не ты просила держать глаза открытыми и сигнализировать об опасности?

— И?

— В час дня. «Де Ярен». На Ниуве-Доленстраат. Ну, ты знаешь, заведение, где всегда полно придурков вроде нас с тобой.

— Ты действительно что-то раскопал?

Пауза. Она услышала, как он дышит, и представила его глаза с прыгающими в них озорными чертиками. Но когда Майлс снова заговорил, голос его прозвучал почти бесстрастно. Как будто он вытирал нос или пытался не шевелить губами по каким-то одному ему известным причинам.

— Странное дело. Никогда не встречал ничего подобного. В общем — сама решишь, когда узнаешь.

Рут действительно виделась с Лидией.

Началось с того, что, движимая чувством вины, Рут позвонила старушке, чтобы проверить, пребывает ли она еще в мире живых. И пошло. Ленч в «Пьер 10». Посещение «Пигги-банк-музея». Кофе у «Шиллера» на Рембрандтсплейн. В жизни каждой появились новые элементы, новые притяжения, новые обязательства. Они потянулись друг к другу, чувствуя некую душевную близость. Наверное, потому, что каждая инстинктивно ощущала несчастливость другой. Они устремились на помощь, как сенбернары, имея в виду собственные цели и следуя разным планам спасения.

Рут помогла Лидии разобраться с гардеробом, отнести вещи в химчистку и привести в порядок гору неоплаченных счетов. По ее прикидкам, в доме обитало тринадцать кошек, хотя они никогда не задерживались вместе достаточно долго, чтобы сосчитать всех. Уже были предприняты шаги, чтобы сократить численность этой дурно пахнущей колонии и найти дома по крайней мере для трех. Рут переоформила заявление на картину, приложив к нему четкую фотографию. Составила официальное, но убедительное сопроводительное письмо взамен непоследовательного и не вполне разборчивого оригинала. Несколько раз она предпринимала попытки отыскать затерявшиеся письма предка, но они так и не принесли успеха. И наконец, Рут нашла нового врача, специалиста по астме и аллергии.

Лидия со своей стороны говорила, говорила и говорила.

Старуха определенно видела все под неким особенным углом. Она была чудаком от природы, пришельцем из параллельного мира, занимающим там то же место, но в другое время. Порой при одной лишь мысли о ней губы Рут сами складывались в кривую улыбку. Но за всем окружающим Бэгз хаосом скрывался крепкий орешек. Что бы вы ни думали о старушенции, какой бы ее ни представляли — в одном ей нельзя было отказать: она всегда выписывала самые рискованные фигуры на краю опасной пропасти. И еще она живо делилась с новой знакомой воспоминаниями, хотя — и это тоже надо признать — порой ее глухота и забывчивость напоминали о себе в самый неподходящий, с точки зрения Рут, момент.

Некоторые темы, казалось, находились под полным запретом.

До последнего времени Рут редко думала о пожилых людях. Старики. Имеют отдаленное сходство с хомо сапиенс. Отличительные черты: требуется по меньшей мере двадцать минут, чтобы купить почтовую марку. Теперь, идя по улице, она начала смотреть на них по-другому. И ничего не могла с собой поделать.

Неужели они все такие? Неужели каждый только и ждет возможности схватить тебя за руку и втащить в разговор?

Зажги фитиль и отойди…

Рут потянулась, зевнула и, просунув руку под свитер, с наслаждением почесала спину. Потом влезла в поношенные джинсы. Наполнила водой и поставила на газовую плиту походный чайник. Вышла на палубу и, перегнувшись через борт, осмотрела пояс обшивки и заклепки. И наконец, задрав голову, обозрела небо.

С койки ей был виден только канал Блоемграхт. Утреннее солнце висело над водой, как бледный, недозрелый абрикос. Под его лучами розовели воздух и деревья, вспыхивал ступенчатый фронтон здания Фонда Кейзера.

Над водой, как будто цепляясь за нее, висел низкий, густой туман. Тонкие, похожие на клочки газа, паутинки отрывались от него и тут же таяли в воздухе.

— Тра-ля-ля! — пробормотала Рут. — Тра-ля-ля!

Она похлопала в ладоши и стала растирать их, пока они не покраснели. Потом откашлялась, прочистила горло и уже во весь голос выплеснула накопившуюся радость:

— Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! Тра-ля-ля!

Лысый круглолицый китаец, подметавший ступеньки магазинчика, в котором он продавал книги по оккультизму, удивленно вскинул голову. Про себя Рут звала его мистер Мун. Больше всего ее поражали его глаза. Казалось, они устроены так, чтобы рассматривать предметы в перевернутом состоянии. Как в фокусе с вращающимся рисунком, когда из одного лица появляется второе. Опершись на щетку, он посмотрел по сторонам и, увидев Рут, помахал рукой. Она дружески, как старому приятелю, махнула в ответ. Наступил новый день, а новый день, как и старый сосед, заслуживает уважительного отношения. Такое у нее было правило. Относись ко всему с умеренным оптимизмом и рассчитывай на взаимность — этому научил ее опыт прошлого.

Усевшись в позе боцмана на планшире, Рут обвела взглядом свои владения.

Теоретически морская вода поступала в каналы из Ийссельмеера, а грязная уходила в Северное море с отливом через Иймюйден. На самом же деле система каналов была не чем иным, как коллектором открытого типа, построенным еще в семнадцатом веке и предназначенным прежде всего для исполнения соответствующей функции. Стоящие вдоль каналов дома и баржи, на которых жили люди, постепенно подключались к современной системе канализации. А пока жизнь на барже мало походила на путешествие по морям и волнам. Мало того что в данный момент за бортом шумел поток неочищенных вод, так еще и на крышке камбузного люка — стоило только присмотреться — материализовались новые красочные граффити. И все же аромат смолы и запах дыма из трубы сохранили ей хорошее настроение.

В конце концов, баржа есть баржа, и жизнь на воде имеет много плюсов. В этой стране ненадежна именно суша, которая вполне могла бы исчезнуть с лица земли, поднимись уровень моря на двадцать метров. Даже само выражение «уровень моря» редко употреблялось в учтивом разговоре воспитанных людей. Вместо него использовали другое — «НАУ», нормальный амстердамский уровень. «Уровень моря» означал по горло в воде. Не забывайте об этом, вонючие сухопутные увальни! Учитывая все это, а также репутацию Амстердама как современного эквивалента Содома и Гоморры, иметь под рукой баржу было не такой уж плохой идеей.