Танки в Гражданской войне - Коломиец Максим Викторович - Страница 31

Комбриг пошел к болоту, но, когда он отошел от дворницкой избушки и оглянулся, он увидел, что танк уже въехал на улицу хутора и, грохоча гусеницами, с густым ревом мотора несется прямо к нему, к избушке дворника (…)

Преображенку пришлось оставить. Командир дивизии галопом подскакал к полкам, остановился перед крайним полком и кратко объяснил казакам:

— Ребята, не робеть, помните, что танк идет четыре версты в час, значит, кавалеристам танк не страшен. Приготовьте бронебойные пули: от каждого полка надо выбрать джигитов, которые проскочат мимо танков и остановят пехоту Врангеля.

Это было сказано перед каждым полком. В каждом полку пошли разговоры, что танк идет четыре версты в час, так что от него можно и пешему уйти, не только конному.

От каждого полка выскочили вперед джигиты для того, чтобы поближе, вплотную пощупать танк, поглядеть, как с ним можно справиться (…)

Джигиты были на все готовы. Им спешно раздавали бронебойные патроны, потому что, именно они первые должны были сцепиться с танками и дать им настоящий отпор, а также проверить, что такое танк и чего он стоит в бою.

Колонна танков MK-V на Красной площади. 1 мая 1930 года. На лобовом листе тактическое обозначение в виде круга с цифрами, введенное в 1929 году (РГАКФД).

Танк MK-V «Рикардо», предположительно из состава 3-го танкового полка РККА. 1930 год. Хорошо видно тактическое обозначение на борту машины (АСКМ).

Войска уходят с Красной площади после прохождения на параде. 7 ноября 1929 года. Слева виден танк MK-V с надписью на борту «Наш ответ Чемберлену» (АСКМ).

План боя против танков был принят следующий: решено было между танками и идущей за ними пехотой бросить кавалерию с пулеметами. Задача конных отрядов была — занять парк Преображенки, укрепиться в нем и пулеметами остановить движение врангелевской пехоты. Танки же, которые не могли проникнуть в парк, состоящий из больших и густо разросшихся деревьев, должны были быть разбиты огнем конной артиллерии (…) Пулеметчики быстро заняли восточную и южную окраины парка, и устроились со своими пулеметами за каменным цоколем решетки, окружавшей, парк.

Пехота врангелевская еще не дошла до парка, она подходила густыми цепями к кладбищу, которое находилось примерно в четырехстах метрах от парка. Пулеметчики имели время устроиться, оглядеться и изготовиться к бою (…)

Головной танк уже прошел улицу и вышел в степь. Второй танк шел по улице, а третий, невидимый за стенами дома, далеко к северо-востоку — было слышно — рычал мотором и гусеницами.

Группа казаков с пулеметчиком Калиниченко, который слыл в полку за бестолкового, но азартного казака и хорошего пулеметчика, перебежала через улицу и укрылась за дальней каменной стеной фальцфейновских конюшен. А около полусотни казаков залегли в парке вдоль улицы, по которой шел танк.

Потапенко яростным голосом кричал:

— Ребята, не горячитесь, сукины дети! Не кидайте по одной гранате, вяжите мотузками по три, по две фанаты вместе и разом кидайте под танк!

Некоторые казаки послушались команды, улеглись под деревьями и стали связывать по две, по три гранаты в один пучок, отрывая для этого ленты от патронташей. Другие сгоряча стали метать фанаты навстречу танку, который с ревом подползал по улице. Танк был на расстоянии не больше сотни шагов. Его чудовищное стальное угловатое тело покачивалось и громыхало, огромные гусеницы стлали под это тело непрерывное железное полотно, могучий мотор ревел в стальном корпусе, и угрожающе шевелились пулеметы и пушка. Своими точными, бесшумными, смертельно-опасными движениями они напоминали, что там, внутри, в железном чреве, раскачиваясь и трясясь на кожаных сидениях, прильнув к узким щелям в стальной броне, зорко всматриваются вражеские танкисты, готовые открыть огонь.

Семьи комсостава знакомятся с боевой техникой — танком MK-V. На фото задняя часть пушечного спонсона машины. 1930 год (АСКМ).

Первые гранаты полетели навстречу танку и разорвались с большими недолетами. В ответ по парку хлынули стальные струи пулеметного огня танка; но и грохот выстрелов и грохот взрывов перекрыл голос командира полка, который заорал на казаков:

— Не смей бросать гранат, сволочи! Подожди, пока подойдет на двадцать шагов!

Одна, две гранаты все же были брошены еще, и затем казаки угомонились. Но, когда танк поравнялся с лежавшей в засаде полусотней, когда его гусеницы оказались на расстоянии двадцати — тридцати шагов, тогда гранаты снова полетели на танк и под танк. Они падали впереди и сзади и у бортов машины, но танк шел неуязвимый, все так же рыча мотором и визжа гусеницами. Шевелились пулеметы, повинуясь точным механизмам, и струя пулеметного огня хлестнула по парку. Тогда загремели винтовки в упор на двадцать шагов и трещали, пока танк не прошел мимо, невредимый, ответив из своих пулеметов.

Сноп ругательств поднялся в парке и изумленные крики:

— Мать твою в танка!

— Не берет сукина сына, хоть ты его на два шага стреляй!

Калиниченко, который изготовил к бою свой пулемет за кирпичной стенкой сарая, видел, как метали фанаты. В азарте он высунул голову из-за прикрытия и смотрел, как танк прошел сквозь полосу разрывов. Ошеломленный, он взялся за пулемет, руки его яростно вздрагивали, неуязвимость танка ему, пулеметчику, знавшему всю мощь своей машины, неуязвимость танка была ему как личное оскорбление, как тяжелая обида. Он выждал танк на себя, наметил узкие щели наблюдателей и в упор пустил «тарелку» (так в то время называли диски с патронами к ручному пулемету «Льюис». — Прим. автора) по этим щелям.

Танки MK-V на маневрах Московского военного округа, 1922 год. На фото машины с бортовыми номерами 9085 и 9118 или 9418 (РГАКФД).

В одном строю старое и новое — на учениях Московского военного округа танки MK-V «Рено» и МС-1. 1931 год (РГАКФД).

Танк MK-V, установленный в качестве памятника в Киеве в сквере напротив Художественного музея, на пересечении Музейного переулка и улицы Кирова (сейчас Грушевского). Осень 1941 года. До сегодняшнего дня машина не сохранилась (АСКМ).

Танк, огромный, вооруженный четырьмя пулеметами и пушкой, прошел мимо невредимый и даже не ответил на его пулеметный огонь, так как все внимание танкистов было приковано к парку, откуда летели ручные фанаты. Тогда Калиниченко бросил пулемет на землю, яростно заматерился, вырвал из мешка ручную гранату и, не слушая возгласов второго номера и его изумленного крика: «Куда ты, скаженный?!» — кинулся к танку и подошел к нему вплотную. Пользуясь мертвой зоной, которую образует в пяти шагах от танка система устройства его пулеметов, он шел рядом с машиной, у всех на виду, взлохмаченный, с растерзанным воротом, который он разорвал на себе, когда задохнулся от ярости после безуспешной стрельбы, — шел рядом с танком, стуча о стальную броню головкой своей ручной гранаты, яростно матерился и орал на весь хутор:

— Открывай, сволочь, дверку, я тебе брошу, я тебе брошу бонбу в твой танк!

Джигиты прекратили стрельбу. Потапенко выглянул из-за деревьев и скрылся. Пулеметы танка шевелились, опускаясь вниз до последнего предела, но Калиниченко шел вне поля зрения пулеметчиков, вне поворота пулеметов, шел рядом, продолжая стучать в броню и материться. Он заметил, какое впечатление произвел на полк, на казаков, на всех своих товарищей. Он ярко почувствовал всю необычайную эффектность положения и захотел сделать все, что можно. Примерившись на ходу рукой, он ухватился за ребро орудийного спонсона, и прыгнул вверх на танк. Левое колено уперлось в ребро, но он потерял равновесие и, хватаясь правой рукой за кожух пулемета, уронил свою гранату на землю. Граната взорвалась под его ногами, взрыв сбросил его с танка, его правая нога была растерзана осколками, — и, упавши в пыль на широкий след, оставленный танком, он извивался от боли среди пыльной улицы и истерически ругался вслед уходившей машине. Из-за сарая к нему кинулись казаки, его подхватили и унесли от мести танкистов, от пуль, которые они могли послать раненому.