Фобос (СИ) - Шмелёв Николай Владимирович - Страница 27

Утром, оставив команду отдыхать после ночного посещения злачных

мест «Орбитера», Шелтон сел в челнок, следующий до Нью-Йорка. Для него, конечная точка назначения находилась в Бруклине: между

Чёч Авеню и Беверли Роад — в маленьком неприметном подвальчике. Чтобы избежать возможной слежки, Ник высадился у Бруклинского моста, после чего незамедлительно взял такси до своего любимого ресторанчика, расположенного на Манхэттене — прямо в противоположной стороне от нужного ему места. Там его знали и появление завсегдатая в данном заведении на Квинз Плаза, не могло вызвать подозрений. Ресторанчик жил своей жизнью. Постепенно, он скатывался до уровня затрапезного кабачка, которого и кабаком-то назвать, уже не представлялось возможным, чтобы, при этом, не поморщиться. Разношёрстный люд заполнял всё видимое пространство, так же, живя своей жизнью, отдельной от означенного заведения: телом пребывая тут, а душой находясь в астрале, созданного горячительными напитками. На подиуме демонстрировали групповой стриптиз-шоу. Три танцовщицы и один танцор пытались в замученных телодвижениях изобразить подобие страсти. Выходило это у них из рук вон плохо: то ли публика сама так умела, то ли они растеряли энергию, столько времени кривляясь в однообразных позах — у посетителей получалось лучше. «Фальшь, — подумал Ник, наблюдая за тем, как работает стриптизёрша у шеста. Две товарки крутились рядом, пытаясь: то ли снять кожаные штаны, то ли надеть поверх них синтетические трусы. «Как в российском провинциальном автобусе — в час пик», — родился у Шелтона ответ на театрализованную постановку. Танцор в замученной агонии танца, так же не остался без внимания спецназовца: «Как глиста или навозный червяк, перед посадкой на рыболовный крючок».

Ник ещё раз осмотрелся и среди рукотворного хаоса, его взгляд привлекла незнакомая фигура дамы, в одиночестве сидящей за столиком и не вписывающейся в гуляющий контингент. Отточенные черты лица смутили, вызвав в душе подозрения. В голове, почему-то, промелькнула мысль об Атлантиде. «Корпорация не послала бы шпионку с такой вызывающей внешностью», — подумалось ему. Казалось, она не обращала внимания, не только на Шелтона, но и на окружающий люд, который не сдерживал свои эмоции. В диких плясках, подражающих шаманам коренного населения Америки, народ развлекался, как умел. Один из завсегдатаев, сам не подозревая

о своих скрытых внутренних резервах, показал всё, на что был способен. Этого хватило, чтобы на время отвлечь внимание всех присутствующих на себя, а Шелтон, махнув стакан, решил уходить — не попрощавшись. «Может быть — это всё надумано, но, как известно — бережёного Бог бережёт!» Для начала, он решил посетить туалет и раствориться в подсобных помещениях заведения, ставшего родным, а родные стены, как известно — помогают. Исчез он прямо из сортира, уходя по Нью-Йоркской канализации, следуя на ближайшую станцию метро. «Пронесло!» — подумал Ник, пробираясь по зловонному

коллектору. То, что есть прямые соединения клоаки с метрополитеном, знают немногие, из числа обывателей. Так же, немногие знают о том, что бесполезно клеить усы и бороды, потому что глаза, всё-равно выдадут, а тёмные очки, в метро, вызывают подозрения полицейских ещё больше, чем беременный живот у мужика. Прикинувшись обывателем средней руки, затеряться в переходах Нью-Йоркского метрополитена — делать нечего, чем Ник и не замедлил воспользоваться. Через пару часов, он уже обсуждал дела со своим знакомым мастером, сидя в уютном подвальчике, на Беверли Роад. Попивая выдержанный в дубовой бочке красный кубинский ром, который Шелтон предусмотрительно прихватил с собой, умелец рассказал Нику, какие изменения внёс в рисунок скрижали:

— Носатому гегемону фэйс подкорректировал. Кое-что убавил, а гегемонихе, наоборот — добавил. Знай наших! Да, и мужику шнобель удлинил, который вы, американцы, носом зовёте.

Старый белый русский эмигрант, в седьмом или восьмом поколении, рассказывал о проделанной работе с таким упоением, с которым поют колыбельную песню на ночь детям или травят анекдоты, но уже взрослым дядям в подворотне. Его предки прибыли в Нью-Йорк через Константинополь, ещё во времена первой волны эмиграции. Вынужденного переселенца постоянно мучила ностальгия, приведшая к неистребимой тяге нагадить на белый рояль «Станвей», стоящий в яхт-клубе. Про рояль он услышал в анекдоте и теперь мучился вопросом: «Зачем он нужен яхтсменам?» Извечная русская загадка: на хрена козе баян, и не только он, но и любой другой музыкальный инструмент — не даёт покоя многим поколениям славянских душ. Даже, будучи американизировавшимися на берегах Манхэттена, они за каждым углом ищут рогатое существо, которому можно подать монетку, за виртуозное исполнения на баяне «Славянского марша».

— Подлинник спрячь подальше, чтобы я не знал, где он находится, — посоветовал Шелтон. — Ещё лучше, чтобы и ты не знал. Помнишь, как Мартина Лютера прятали?

Мастер согласно кивнул головой и в это время, за окном, которое верхним краем, лишь слегка возвышалось над асфальтом, промелькнули чьи-то ноги. Обычное дело — пешеход, но, умельца, почему-то, это насторожило.

— Запалил ты мою хибару! — нервным голосом прошептал он Нику. — Валим отсюда. У меня есть выход в канализационный коллектор. Никому до сих пор не показывал. Видимо — время пришло.

Стука в дверь, которого можно было ожидать — не последовало. Ничто не выдавало присутствие слежки, но, мастер оставался уверен в обратном. Оставив дверь лачуги запертой изнутри на тяжёлый засов, они нырнули в люк и спешно пробирались по клоаке в место, ведомое

только ведомому. Вонь гадящего мегаполиса грозила преследовать ещё долго — намного дольше, чем путешествие по туннелю, а послевкусие грозило отбить аппетит в столовой недели на две — не меньше. Проводник мрачно посмотрел на зловонную жижу, несомую мутным потоком в сторону очистных сооружений и сквозь зубы процедил,

— Судя по запаху, а особенно по весёлому цвету, этот ручей из бара «Андеграунд».

При скудном освещении Нью-Йоркской канализации, построенной в незапамятные времена, две удаляющиеся фигуры терялись в тумане поднимающихся испарений…

Вернувшись на корабль, Шелтон пребывал в крайнем смятении. Волнение мастера передалось и ему, хотя никаких веских оснований, для подозрений — не было. Командир корвета повёл носом, втягивая воздух обеими ноздрями, тщательно принюхиваясь к ворвавшимся запахам и спросил:

— Ник, ты что, ассенизатором подрабатывать летал?

— Если бы, — обречённо вздохнул командир спецназа. — Надо срочно принять душ и переодеться. Всё-равно никакой дезодорант не поможет.

Все основные предполётные приготовления подходили к концу, а обе команды готовились к ужину. «Уран» болтался у соседнего шлюза и на нём, так же провели профилактику, которая не выявила дефектов, могущих вызвать сбой в работе узлов и агрегатов. Оба командира, прихватив с собой угощение, а заодно старпома с помощником, отправились в гости к Горину. Они долго беседовали между собой, совмещая ужин с банкетом. Присовокупив к обоим деяниям секретное совещание, на котором так ни к чему и не пришли, они, зато, солидно разомлели. Основная тяжесть предстоящих поисков ложилась на группу Шелтона, от чего ему было не слишком весело, а вот корабельное начальство чувствовало облегчение.

На «Хароне» ужин шёл полным ходом. Вылет назначен на утро и за это время, пехотинцы позволили себе расслабиться. Каждый был в своём репертуаре и играл свойственную ему роль — ни больше и не меньше. Гоблин, обращаясь к искусственному шницелю и, в своём воображении, сравнивая его с подмёткой, искренне и проникновенно предупредил родственника ботинка:

— Сейчас я тебя укушу!

Мухина, сидящая рядом, всё поняла по своему и отпущенную реплику, приняла на свой счёт:

— И я стану вампиром?

— Почему вампиром? — невозмутимо ответил Бубен, вмешиваясь в разговор. — Просто покойником…