Глубинный путь - Трублаини Николай Петрович - Страница 44

Он приказал еще раз проверить, в каком состоянии плоты, и изложил свой план прохода в Северную штольню.

— Я надеялся, что мы будем перевозить людей на плотах только через выемку, а до выемки и отсюда они пойдут пешком. Но в штольне вода глубже, чем в туннеле. Итак, придется возить людей на плотах и через штольню. Вы, — обратился он к водителю танкохода, — оставайтесь на этом месте. Если вода будет и дальше подниматься, понемножку отходите. Ждите нас два часа. Если за это время мы не вернемся и никаким способом о себе не дадим знать, то отправляйтесь к ближайшей телефонной будке, звоните Кротову и слушайте его распоряжения.

— Есть! — коротко сказал водитель и, усилив свет прожектора, навел его луч на выемку и вход в штольню.

Догадов и я перешли на плоты. Теперь эти плоты казались мне еще меньшими и совсем ненадежными.

Освещенные лучами прожектора, мы направлялись к Северной штольне. Сначала мой плотовщик отталкивался веслом, но скоро оно перестало доставать дно. Нужно было переплыть самое глубокое место выемки, а это было нелегко с тем единственным веслом, вернее — шестом, который имелся у плотовщика. Вдруг Догадов прыгнул в воду.

Он сейчас же вынырнул и поплыл, подталкивая впереди себя плот. Следом за ним прыгнул и его плотовщик. Теперь они плыли рядом.

— Придется и нам последовать их примеру, — сказал мой товарищ и начал раздеваться.

Через минуту мы очутились в воде и направили плот к штольне. За нами плыл третий плот, но его подталкивал только один плотовщик.

«Догадов подобрал себе смелых помощников», — подумал я.

Где-то позади нас остался одинокий водитель танкохода со своей машиной. Чуть двигая лучом прожектора, он старался осветить нам путь.

Но вот Догадов нырнул и высунул из воды руку. Видны были только пальцы. Однако это значило, что самая глубокая часть выемки пройдена. Мы влезли на плоты, так как снова можно было отталкиваться шестами. Теперь плоты опять стали двигаться быстрее. Скоро выемка осталась позади, и мы очутились под сводами штольни.

Наше внимание привлек какой-то черный предмет в воде. Мы подплыли к нему. Я наклонился и увидел утопленника. Кто это? Один из тех героев, которые погибли, стараясь спустить в шлюзах запасные заслонки, или несчастный, застигнутый катастрофой в Северной штольне?

— Что там такое? — спросил Догадов.

Мы с плотовщиком молчали, боясь вымолвить, что нашли утопленника.

— Возьмем его на плот, — тихо сказал мой спутник.

Вдвоем мы вытащили мертвеца на плот. На нем была одежда шахтера. Далекого света прожектора не хватало, чтобы разглядеть лицо неизвестного.

К нам приблизились два других наших плота. Товарищи видели, что мы вытащили из воды человека.

— Мертвый? — спросил Догадов и, помолчав, добавил: — Накройте его чем-нибудь, чтобы люди в штольне не видели… Не нужно паники.

Мой спутник взял два мешка, захваченных нами на всякий случай, и бросил их на утопленника. Я старательно расправил их и плотно укрыл труп.

— Двигаемся дальше, — скомандовал Догадов.

И плоты поплыли один за другим вперед.

Уровень Северной штольни был сантиметров на тридцать ниже туннеля. По первоначальному замыслу, штольня предназначалась для вагоноремонтного завода Глубинного пути. Спустя некоторое время в ней открыли залежи сырья для пайрекс-алюминия и решили строить электролитный завод. Именно в этом месте Аркадий Михайлович собрался устроить один из своих подземных садов, предлагая выкопать огромный грот с высоким потолком и с полом ниже уровня туннеля, чтобы можно было уложить для растений слой земли. Кроме того, по замыслу профессора, верхушки деревьев не должны были слишком высоко вздыматься над перроном предусмотренной здесь станции.

Штольня поворачивала наискосок от главного пути, и, когда наши плоты углубились в нее, свет прожектора исчез. Теперь штольня превратилась в колоссальную пещеру с подземным озером. Озеро чуть освещали фонари, укрепленные наверху на значительном расстоянии один от другого.

При свете ручных фонариков мы вскоре увидели вагонетки, нагруженные породой и остановившиеся в момент катастрофы. На одной из них, спасаясь от наводнения, суетились крысы. Очевидно, так же спасались и люди — на вагонетках, различных механизмах и каменных выступах. Я вспомнил галерею, которую видел на подземной Ангаре у Самборского. Будь такая галерея-балкон здесь, все давно бы уже спаслись.

Плоты еще раз свернули, и мы заметили вдалеке несколько подвижных огоньков, словно кто-то размахивал фонарями. Здесь было гораздо светлее. Мы проплыли еще немного и вскоре уже могли разглядеть неясные фигуры людей.

— Эгей! эгей! — закричал Догадов.

Мы все присоединились к нему, и наши голоса зазвучали под сводами штольни. Нас услышали и тоже что-то закричали.

Я сменил своего товарища и начал что было силы отталкиваться шестом. Вероятно, я работал неплохо, так как наш плот начал догонять плот Догадова. Третий плот немного отстал, но и на нем плотовщик не жалел сил. Всем нам хотелось поскорее добраться до этих людей, успокоить их, уверить, что теперь опасность им не грозит.

Вот уже первые фигуры. Люди стоят на вагонетках, кое-кто сидит, некоторых, как мы замечаем, поддерживают товарищи. Как видно, здесь есть контуженные, раненые или просто обессилевшие.

Здороваемся с первыми, кого встречаем. Я вижу, что, перепрыгивая с вагонетки на вагонетку, к нам спешит какой-то человек.

Тот, кто спешил встретить нас, был горный техник Гмыря, руководящий в штольне выемкой грунта. Теперь он возглавлял всю группу людей, застигнутых здесь наводнением. Техник плюхнулся в воду, ухватился рукой за шест и с помощью Догадова влез на плот. До ближайшей вагонетки с людьми оставалось не более десяти метров.

— Не подплывайте к вагонеткам, — сказал техник. — Если кто-то попытается приблизиться по воде, на плот не пускайте.

— Почему? — спросил Догадов.

— Есть несколько трусов, могут устроить панику. На первой вагонетке люди надежные. Они задержат тех, что попытаются первыми прорваться к плотам.

— А что вы предлагаете?

— Тут у нас есть несколько человек с переломами ног и несколько очень обессилевших, — сказал техник. — Вы спасете их в первую очередь. А остальных возьмете по списку.

Разумеется, люди в штольне были взволнованы нашим прибытием и каждому хотелось поскорее отсюда выбраться. Несколько человек прошли по воде вслед за техником, но на плоты их не пустили. Разговаривать со всеми сразу было невозможно, потому что на каждой вагонетке стояло только два-три человека, а вагонетки растянулись по всей штольне.

— На литостатах больше людей, — сказал Гмыря.

Мы доплыли до конца штольни, где стояли литостаты.

— А почему вы не передвинули литостаты ближе к выходу? — спросил я.

— Нет тока, — ответил техник. — Вероятно, где-то поврежден электропровод.

— Телефонная связь не восстановлена?

— Нет. Имейте в виду, что об отсутствии телефонной связи большинство здесь не знает. Я держал это в секрете, чтобы не понизить еще больше настроение у людей.

Скоро мы очутились возле литостатов. Там было еще светлее. Я увидел Лиду, Аркадия Михайловича, Тараса и еще несколько знакомых лиц.

— Не волнуйтесь, товарищи, выручим! — крикнул Догадов.

На всех лицах выразилась необычайная радость. Хотя нет, не на всех. Аркадий Михайлович выглядел настороженным, Тарас хмурился. Почему? Они либо не верили в спасение, либо были особо чем-нибудь встревожены. Лида, волнуясь, пожимала мне и Догадову руки. Она просила прежде всего забрать раненых и обессилевших, за которыми ухаживала. Здесь было лучше, чем на вагонетках: литостаты давали возможность разместиться с некоторыми удобствами. У них имелись выступы, площадки и кабинки — все, конечно, узкое и короткое, но зато сухое и светлое. Плоты стали рядом. На плоты в первую очередь перенесли тех, кто нуждался в помощи. Затем перешли к списку.