Глубинный путь - Трублаини Николай Петрович - Страница 39

— Я хотел бы знать, кто начальник строительства? — прохрипел голос профессора Лориса.

Толстяк уже не мог сдерживать свое возмущение.

— Кажется, это известно всем, — ответил Макаренко, сходя с трибуны. — Начальник строительства Глубинного пути академик Саклатвала.

— А мне показалось, что инженер Макаренко.

Я уже подумал было, что скандал, назревавший на протяжении доклада, начался.

Но из-за стола поднялся Саклатвала — и все стихло.

— Мы прослушали доклад инженера Макаренко, — спокойно сказал он. — Переходим к его обсуждению. Первое слово принадлежит полковнику Файзулову.

Не могу сказать, что представитель Генерального штаба сразу завладел вниманием присутствующих.

Говорил он спокойно и четко, как и полагается военному. Тон его, казалось, должен был успокоить взволнованных членов совета. Но слова полковника чем дальше, тем больше увеличивали волнение в зале.

Файзулов начал со стратегической оценки международного положения и остановился на подготовке некоторых государств, которых прошлая война ничему не научила, к нападению на нас. Необходимо, говорил он, как можно скорее закончить строительство туннеля, чтобы улучшить наши коммуникации и дать командованию возможность в случае нападения маневрировать вооруженными силами между Западом и Востоком, если враг нападет на нас с двух сторон.

— Мы знаем, — говорил полковник, — что определенные круги за рубежом уделяют этому строительству большое внимание. Позвольте процитировать вам один из документов, который попал к нам после ареста группы агентов иностранной разведки… «Мы следим, — говорится в этом документе, — за строительством с того момента, когда идея большой подземной железной дороги только появилась. Такой путь непременно поднимет экономику страны на более высокий уровень, потому что он сблизит восточную и западную части Советского Союза. Но главное для нас — это его стратегическое значение: он позволит очень быстро подвозить войска и военное снаряжение на Дальний Восток или на западные границы Союза. Если мы считаем рост и укрепление коммунистического государства опасностью, мы должны ускорить темпы военных приготовлений. Война должна начаться и закончиться прежде, чем Глубинный путь вступит в строй».

Еще несколькими примерами Файзулов подтвердил намерения ряда государств, где власть захватили реакционные круги, как можно скорее напасть на Советский Союз двумя громадными армиями, одна из которых будет действовать на востоке, другая — на западе. Для защиты от подобного нападения Глубинный путь будет иметь первостепенное значение. Поэтому Файзулов от имени Генерального штаба попросил членов совета продумать возможности ускоренного завершения строительства. Герметизации в своей речи он не касался.

Мне было ясно, что большинство членов совета имеют теперь еще ряд аргументов против идеи Макаренко.

После Файзулова слово взял профессор Лорис. Несмотря на свою тучность, он легко вскочил на трибуну и словно слился с нею. Видно было, что это мастер словесного боя.

— Должен заявить, — начал он, — что доклад, который мы здесь прослушали, удивил и возмутил меня так же, как удивляют и возмущают меня уже значительное время все поведение и технические тенденции инженера Макаренко. Я буду говорить здесь откровенно…

Он сделал широкий жест, словно отбрасывая от себя что-то, и голос его зазвучал, как колокол, бьющий тревогу.

— Ни для кого не секрет, что в последнее время главный инженер туннельных сооружений превратился в фактического вершителя судьбы нашего строительства и злого гения Глубинного пути. Практические работники туннеля и мы, консультанты, видим, что уважаемый начальник строительства не смог, к сожалению, занять твердую позицию в отношении инженера Макаренко и его… скажем, странных проектов. Линия на полную герметизацию туннеля ведется уже давно. Мы почувствовали это без малого год назад, когда в системе строительства вдруг стал господствовать так называемый макаренковский метод… Что такое герметизация туннеля? Со всей ответственностью заявляю, что это — причуда инженера Макаренко. И она обойдется в огромные средства, неисчислимые траты энергии и времени. Мы были бы рады видеть туннель облицованным мрамором нежнейших оттенков. Но для нас это сейчас невозможно и не нужно! Да, герметизация туннеля не нужна! Газы — это фантазия! Я не верю, что газы могут проникнуть в туннель в таком большом количестве, чтобы представлять опасность. Но если они и проникнут, то разве это будет страшно в туннеле, при полном отсутствии застоя воздуха? Ведь газы в то же мгновение будут вынесены на поверхность… даже без той мощной вентиляции, на которую нам предлагают согласиться… Да и вентиляция в таких преувеличенных размерах Глубинному пути не нужна! Вентиляция необходима только подземным вокзалам, да и то не в такой мере, как это предлагает инженер Макаренко.

Лорис говорил долго. Он приводил многочисленные примеры из практики строительства различных туннелей, знакомил присутствующих со своими вычислениями, прямо противоположными вычислениям Макаренко. Он атаковал последнего по всем линиям, а вместе с ним и академика Саклатвалу, хотя по отношению к академику проявлял учтивость. Закончил он выступление требованием отбросить прочь идею герметизации и убрать Макаренко со строительства.

Когда Лорис шел на свое место, в зале раздалось несколько негромких одобрительных восклицаний. Я ожидал даже рукоплесканий, но члены совета пока сдерживали себя.

Слово получил профессор Кучин.

Когда он шел к трибуне, я оглянулся и увидел, что мой сосед, Кротов, пишет в президиум записку с просьбой дать слово и ему.

Кучин откашлялся, вытер платком лицо и заявил, что не может целиком согласиться с предыдущим оратором.

— И все-таки в словах уважаемого Григория Борисовича, — он сделал легкий поклон в сторону Лориса, — есть немалая доля правды. Для всех, кто более или менее знаком с туннельным строительством, ясно, что никакой необходимости герметизировать туннель не существует. И в самом деле, это лишняя, очень дорогая и ничем не оправданная затея. Сам собой туннель такого типа, как наш Глубинный путь, является почти целиком герметическим и без специального оборудования, которое здесь предлагают.

Розовощекий профессор не употреблял резких слов, не называл ни начальника строительства, ни главного инженера туннельных работ. Он осторожно, словно боясь обидеть оппонента, оспаривал некоторые положения в докладе Макаренко, высказал сожаление по поводу мелочности некоторых замечании Лориса и, развивая мысль о необходимости отказаться от герметизации туннеля, не столько осуждал, сколько уговаривал авторов этой идеи.

— Мы знаем, что молодые люди, даже талантливые инженеры, — может быть, именно потому, что они талантливы, — подвержены фантастическим увлечениям, не учитывают предыдущей практики, жизненного опыта, технических возможностей и экономической целесообразности. Таким людям нужно помочь, это обязанность их опытных коллег. Осознав свою ошибку, исправляя ее, молодой инженер станет ценным специалистом.

Всем было понятно, что профессор Кучин имеет в виду Макаренко и намекает ему на необходимость признать свои ошибки, отказаться от герметизации туннеля и тем самым не лишить себя возможности далее работать на строительстве Глубинного пути.

— Иногда, — говорил Кучин, — юношеская горячность делает чудеса, энтузиаст увлекает окружающих и вселяет в них веру в неосуществимые проекты. Такая горячность — прекрасная вещь. Нужно только помочь тем, кто находится под ее гипнозом, освободиться от минутного ослепления, рассеять отдельные неверные представления энтузиаста, переключить его горячность на реальную творческую работу…

Теперь профессор имел в виду Саклатвалу. Начальник строительства откинулся в кресле и спокойно, поглаживая свою роскошную бороду, слушал эти намеки. Исключительное спокойствие во время выступлений как первого, так и второго оратора сохранял и Макаренко. Он внимательно слушал, поглядывая на оратора или на кого-нибудь из членов совета, изредка делал пометки в блокноте, поглядывая то на оратора, то на кого-либо из членов совета.