Советская военная разведка. Как работала самая могущественная и самая закрытая разведывательная орга - Суворов Виктор - Страница 62

ГРУ всеми силами старалось ограничить количество личных контактов с отдельно действовавшими агентами — ведь именно для этого их отсекали от резидентур. Если личные встречи были действительно необходимы, они проводились только в странах с мягким контрразведывательным режимом или тайно в Советском Союзе. В любом случае такие встречи происходили крайне редко.

Другие агенты, завербованные резидентурами, постепенно сводились в агентурные группы из трех-пяти человек. Обычно в группу объединяли агентов, добывавших секреты в определенной области; иногда она состояла из агентов, которые по разным причинам были знакомы друг с другом.

Предположим, что одному агенту удалось завербовать двух других — в этом случае группа формировалась автоматически. ГРУ справедливо считало, что семейные агентурные группы, состоявшие из главы семьи, его жены и детей, будут более устойчивыми и защищенными. Члены такой группы могли заниматься шпионажем в совершенно разных областях. Руководителя агентурной группы в ГРУ называли «групповодом»; он один контактировал с офицерами ГРУ. Таким образом, члены агентурной группы до некоторой степени были отсечены от советского дипломатического представительства.

Как и отдельно действующие агенты, агентурная группа некоторое время находилась на связи с резидентурой ГРУ под прикрытием, затем контакты с резидентурой постепенно прекращались, группа начинала получать приказы непосредственно из Москвы и туда же по разным каналам отправляла добытые материалы. В конечном итоге контакты с Москвой становились постоянными, и агентурная группа полностью отсекалась от резидентуры. Состав резидентуры постепенно менялся; резидент, шифровальщики и добывающие офицеры, находившиеся на связи с агентами группы, рано или поздно уезжали домой, и через некоторое время никто за пределами штаб-квартиры ГРУ уже не знал о существовании этой конкретной агентурной группы. Если обстановка в стране, где работала группа, осложнится, если советское посольство будет закрыто или его работа будет затруднена, группа будет продолжать свою работу.

ГРУ разрешало выходить на личную связь с руководителями агентурных групп только в исключительных обстоятельствах и при соблюдении всех возможных предосторожностей. Агенты, входившие в группу, не должны были знать друг друга — конечно, за исключением случаев, когда это было вызвано необходимостью или являлось одним из обстоятельств формирования группы. Каждый агент группы мог знать только лидера группы и не подозревать о существовании других агентов.

Если руководитель группы хотел самостоятельно вербовать новых агентов, он обязан был получить у Москвы разрешение на это. Если он получал такое право, его агентурная группа, даже если она состояла всего из двух человек, получала статус агентурной резидентуры, а ее руководитель становился агентурным резидентом. Такой статус в середине XX века получил один из американских физиков-ядер-щиков, которому ГРУ разрешило вербовать его коллег по своему усмотрению. Интересно, что этот резидент никогда не ошибался в выборе кандидатов для вербовки.

Иногда ГРУ направляло в агентурную резидентуру одного или нескольких нелегалов. Присутствие хотя бы одного советского нелегала в агентурной резидентуре любого размера автоматически превращало ее в нелегальную резидентуру, а нелегал становился ее руководителем — нелегальным резидентом.

Постепенное увеличение количества боевых структур ГРУ в зарубежных странах могло продолжаться до бесконечности. Этот самоподдерживающийся процесс был похож на распространение раковых клеток в организме человека.

Если ГРУ считало, что агентурная сеть, состоявшая из отдельных агентов и агентурных групп, еще не отсеченных от резидентуры под прикрытием, оказалась на грани провала, и оперативная обстановка в любой момент может значительно ухудшиться, оно принимало меры, чтобы не потерять этих агентов. Для этого некоторые самые опытные офицеры резидентуры были готовы в любой момент по приказу из Москвы перейти на нелегальное положение и в качестве нелегалов управлять работой своих агентов. Они имели необходимые документы и оборудование и заранее закладывали в тайники золото и другие ценности, которые могли понадобиться им для такой работы.

На случай войны были разработаны аналогичные планы. Непосредственно перед началом военных действий или сразу после него некоторые офицеры ГРУ должны были незаметно исчезнуть из посольств. Для отвода глаз советское правительство должно было заявить протест в связи с их исчезновением и некоторое время отказываться от обмена своих дипломатов на дипломатов враждебной страны, но затем обязано было согласиться и провести обмен. К этому моменту новоиспеченные нелегалы уже должны были находиться на конспиративных квартирах. Затем они постепенно, используя систему явок, начнут устанавливать контакты с агентами и агентурными группами, которыми руководила резидентура. Теперь все они образуют новую нелегальную резидентуру. Новые советские нелегалы никогда не смешивались с теми нелегалами, которые уже долгое время работали в стране, и никогда не вступали с ними в контакт — благодаря этим мерам жизнь и тех, и других была более безопасной. Формирование новых нелегальных резидентур в тех странах, где уже действовали другие такие резидентуры, — еще один пример процесса постоянного разрастания зарубежных боевых структур ГРУ.

Решайте сами, можно ли доверить лучшему другу жену и машину, а вот почему лучшему другу ни в коем случае нельзя было доверять агентуру, я обязан рассказать.

Посмотрите на наших олигархов: каждому из них недостаточно иметь роскошную яхту, нужно иметь такую, которая больше и лучше, чем у других. Именно так было и в ГРУ: нужно было не просто добывать секреты, а добывать столько и таких секретов, которые никто другой не добывает. Конкуренция была не просто зверской, но звериной. Борьба за источники информации походила на битву крокодилов в африканской реке, когда зубастые хищники всей стаей рвут на части антилопу, когда каждый старается вырвать больший кус из пасти своего товарища и брата.

Представьте себе ситуацию: добывающий офицер по какой-то причине пропустил основную встречу с агентом, и на запасную тоже выйти не мог. Возникала ситуация, когда связь может быть потеряна. И офицер этот обращался к заместителю резидента (если состоял у него в подчинении) или прямо к резиденту с предложением вместо себя послать на встречу лучшего друга. Резидент соглашался, лучшего друга вводили в курс дела, рассказывали, кем является агент и что от него требуется.

Лучшему другу, прямо скажем, такая встреча была вовсе ни к чему: зачем лишний раз светиться? Но приказы не обсуждают. Он готовил маршрут, докладывал план, получал разрешение и выходил на встречу. И вдруг, встретив агента, соображал, что тут можно поживиться. Он возвращался со встречи и докладывал резиденту: потенциал агента использован не полностью, тут можно копать глубже, жаль, что с таким агентом работает не самый лучший добывающий офицер.

От резидента тоже требовали результатов. Если возникала возможность производительность увеличить, резидент этой возможностью пользовался. Офицера, который раньше работал с агентом, понемногу отводили от него, стараясь не обидеть. Объясняли это возникшими подозрениями в том, что агент работает на контрразведку, приказывали связь с ним прекратить. Офицер прекращал работу с агентом, не догадываясь, что связь с ним продолжалась, только теперь с этим агентом работал лучший друг.

И получал за это ордена и досрочные звания.

Конечно, одни лишь награды и звания не могли стать причиной жестокой, звериной конкуренции между офицерами ГРУ. На кону стояло нечто большее.

Всем советским людям, мало-мальски подкованным в области идеологии, было хорошо известно, что капиталистических странах, где царило социальное неравенство, где каждый хотел крови своего ближнего и при малейшей возможности сосал из других эту кровь, люди переезжали по стране хаотично, и эта их хваленая свобода передвижения создавала огромные социальные проблемы. В Советском Союзе, где все были равны, где человек человеку был другом, товарищем и братом, эти проблемы были успешно решены благодаря введению прописки. Те, кто жили в деревне, не могли переехать в город без специального разрешения (особенно если этим городом была Москва), как и их дети, внуки и правнуки. Разумеется, такой порядок был заведен для их же собственного блага. Если же человек становился офицером советской стратегической военной разведки, он немедленно оказывался в Москве с постоянной пропиской и служебной квартирой, и теперь всем его детям, внукам и правнукам до скончания века была обеспечена московская прописка и возможность законно проживать в столице.