Страницы истории науки и техники - Кириллин Владимир Алексеевич - Страница 46

По своим философским взглядам, как и многие другие французские буржуазные просветители, Вольтер был деистом: признавал бога как мировой разум, сконструировавший и создавший природу. Критикуя церковь, ее духовный диктат в феодальном обществе, отвергая «предустановленную гармонию» Лейбница[159], «врожденные идеи» и бессмертие души, он оставлял бога в виде особой творческой силы — так сказать, не посягал на высшее существо, а стремился лишь ограничить его «права и возможности». Более того, проявляя присущий ему аристократизм, Вольтер считал, что религия должна быть сохранена как средство воздействия на широкие народные массы, их обуздания, говорил, что если бы бога не было, то его надо бы было выдумать.

У Вольтера не было сомнений относительно действительного существования внешнего мира независимо от сознания человека. Критикуя взгляды субъективных идеалистов, он говорил, что предметы внешнего мира существуют вне нас, отрицать — это значит отрицать существование всех других людей, кроме себя, существование человеческого общества.

Большой заслугой Вольтера является популяризация идей Ньютона (им была написана книга «Основы философии Ньютона», вышедшая в свет в 1738 г.) и других ученых-естествоиспытателей. Ему были хорошо известны многие сочинения в области естественных наук. Он был горячим сторонником учения Ньютона.

Говоря о критике светских и церковных устоев феодального строя в конце XVII–XVIII вв., Дж. Бернал пишет: «Главной целью общественных наук было разрушение духовных и моральных устоев, традиционного представления об обществе путем философской критики, как это делали скептики Юм и Бейль, путем утверждения материалистических взглядов, как это делали французские энциклопедисты Дидро и Гольбах, путем обращения к природе, как это делал Руссо, или, что имело наибольший эффект, путем ясного и острого осмеяния, как это делал Вольтер под лозунгом «écrasez linfame» [(«раздавите гадину»), направленного против церкви как борца за сохранение старого режима»[160].

Действительно, главное оружие Вольтера — необычайная сила иронии, сатиры, уничтожающий смех. Именно поэтому произведения Вольтера, такие, как уже упоминавшаяся трагедия «Эдип», философские романы «Задиг», «Микромегас», «Кандид, или Оптимизм» (также уже называвшийся), поэма «Орлеанская девственница»[161] и многие другие, имели такое большое воздействие на читателей.

Вольтер проявлял большой интерес к России. Им была написана историческая работа «История России при Петре Великом». Он переписывался со многими передовыми людьми России. В 1746 г. Вольтер был избран почетным членом Петербургской Академии наук. С Вольтером имела переписку Екатерина II. Но ее отношение к Вольтеру и его произведениям резко изменилось в период Великой французской революции: сочинения Вольтера были объявлены вредными и развращающими.

Взгляды французских просветителей второй половины XVIII в., признанным главой которых являлся Жан Жак Руссо (1712–1773), существенно отличались от взглядов Вольтера, Монтескьё и других просветителей первой половины XVIII в. Идеологическая же позиция более поздних французских просветителей XVIII в. выражала уже не интересы нового класса — буржуазии, а интересы преимущественно мелкой буржуазии, входившей вместе с рабочими, ремесленниками, крестьянами и купцами в третье сословие[162]. «Вольтер и Руссо почти современники, — писал Герцен, — а какое расстояние делит их! Вольтер еще борется с невежеством за цивилизацию, — Руссо клеймит уже позором эту искусственную цивилизацию. Вольтер — дворянин старого века, отворяющий двери из раздушенной залы рококо в новый век; он в галунах, он придворный, он раз был на большом выходе, и, когда Людовик XV проходил, церемониймейстер назвал его по имени Мари Франсуа Аруэта; по другую сторону двери стоит плебей Руссо, и в нем уже нет du bon vieux temps (от доброго старого времени, — В. В.). Едкие шутки Вольтера напоминают герцога Сен-Симона и герцога Ришелье; остроумие Руссо ничего не напоминает, а предсказывает остроты Комитета общественного благосостояния»[163].

Руссо родился в Женеве, его отец был часовщиком. В юношеском возрасте он оставил семью, побывал во многих местах Франции и Швейцарии, выполняя при этом самую различную работу — слуги, преподавателя музыки, переписчика нот. Некоторое время был бродячим музыкантом. Будучи в Париже, Руссо познакомился с Дидро и другими просветителями. Это явилось началом его литературной, философской и политической деятельности. Уже в своих первых книгах: «Способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов?»[164], «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми», «Юлия, или Новая Элоиза», «Об общественном договоре, или Принципы политического права», «Эмиль, или О воспитании» — Руссо остро критиковал феодальный строй и абсолютную монархию, общественное неравенство и привилегированные общественные группы, особенно дворян и служителей церкви. Парижским парламентом книга «Эмиль, или О воспитании» подверглась осуждению и была сожжена. Руссо вынужден был покинуть Францию. Он жил в Англии, вел скитальческий образ жизни и, наконец, в 1700 г. поселился в Париже, где и умер в большой бедности.

Главным недостатком общества Руссо считал неравенство: одни люди слишком богаты, другие — слишком бедны. «Первый, кто напал на мысль, огородив участок земли, сказать «это мое» и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы этому поверить, — писал он, — был истинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн и убийств избавил бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул. бы своим ближним: «Не слушайте лучше этого обманщика, вы погибли, если способны забыть, что плоды земные принадлежат всем, а земля — никому!»»[165].

Однако Руссо не был сторонником уничтожения частной собственности, в том числе и на землю. Он считал, что устранение неравенства будет достигнуто в обществе, состоящем из равноправных мелких собственников. Именно в таком, по сути дела утопическом, обществе Руссо видел идеал.

Так же как и Гоббс, Руссо утверждал, что история человеческого общества разделяется на два периода: «естественное состояние», когда еще существует первоначальное равенство, и «гражданское общество», образуемое на основе общественного договора. Руссо считал, что все дело заключается в том, каков этот договор. Пока что, говорил он, чем более люди отдаляются от «естественного состояния», тем все больше и больше становится неравенство; надо найти реальные способы уничтожения неравенства.

«Пока народ, принужденный повиноваться, повинуется, — писал Руссо, — он поступает хорошо; но как только, имея возможность сбросить с себя ярмо, народ сбрасывает его, он поступает еще лучше: так как народ, возвращая себе свою свободу по тому же праву, по какому она была у него отнята, был вправе вернуть себе ее, или же не было никакого основания отнимать ее у него… По общественный строй есть священное право, служащее основанием для всех других прав. Однако право это не дано природой; оно, следовательно, основано на соглашениях. Вопрос только в том, каковы эти соглашения»[166].

Идеальное государство Руссо — это идеальная, т. е. неосуществимая, буржуазная демократия (все граждане этого общества — равноправные мелкие собственники), в которой, однако, одним из самых главных обеспечиваемых прав человека является право частной собственности. Сочинения Руссо послужили основой для многих последующих буржуазных социологов.

Руссо был деистом, первичными категориями он считал дух и материю, но дух он рассматривал как активное начало, а материю — как пассивное. Он хотя и не принимал церковное толкование о сотворении мира богом и другие догматы церкви, но признавал существование бога и отвергал атеизм.