Под сенью проклятия (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 58

За спиной у меня кто-то хрюкнул. Полеша смеется, сообразила я. Глерда в его сторону даже не глянула.

— Если ты кому-нибудь проболтаешся о том, что сейчас скажу, госпожа Триша, худо будет всем.

— У меня тоже умишко есть. — Твердо ответила я. — Меня саможорихой пугали, а я смолчала — и про тебя, и про убивца моего отца. Если увижу, что говоришь правду, не разболтаю. Будь спокойна.

Глерда вскинула голову.

— В одном ты права — засаду в покоях Граденя нет смысла делать. Стены они и есть стены, зачем их сторожить. Помнишь, что случилось с бывшей служанкой Морисланы, Парафеной?

Я нахмурилась, но кивнула. Как не помнить. Хотя и тут кое-что не вязалось. но об этом потом.

— Из того случая с Парафеной мы поняли, что кто-то сует нос в тайны, что хранила Морислана.

— Мы — это ведьмы? — Прервала я её. — Или ведьмы вместе с верчем Яруней?

— В наше время. — мягко сказала Глерда, — сила заклятий помогает не всегда. Иногда её лучше подкреплять силой мечей. Но я говорила и говорю — не пытайся узнать слишком много, не лезь в тайны сильных мира сего, госпожа Триша. А насчет прочего ты права — мы и вправду ждем, когда тот, кто накормил Парафену саможорихой, доберется до тебя. И в покои Граденя тебя попросили зайти только для того, чтобы по дворцу пошел слух о родственнице Морисланы. Которая ходит куда не надо, из себя вся странная, Морислане родственница. Но если ты боишься.

Вот не спроси она этого, я бы точно ногами затопала. А так не стала. Не потому, что она меня пожалела — просто не хотела признать, что и впрямь боюсь.

Да и не было мне пути назад. Возвращаться прежней в Шатрок я не хотела. Была у меня охота перед Ершей павой проплыть, с новым лицом — уж такая охота, что и речи не могло быть о возвращении назад.

— Страх не стыд, глаза не выест. — Сказала я. Чуть вздрогнула — холодно было в храме у Киримети, сыростью от березовых полов тянуло. К ночи холодало, видать. — И когда же тот убивец на меня наброситься? Где?

— Кремль под охраной. — С готовностью сказала Глерда. — Теперь, когда слухи о тебе пошли, можно и дальше идти. Вот если бы ты вышла прогуляться. тут есть одна улочка. По обе стороны торговые лавки, товары в них доставляются отовсюду. Не только с Цорселя, но и с самого Урсаима добро везут окольными путями. Шелка, платки, украшения, притирания, для баб и девок замануха. А в конце улицы лавка стоит — хозяин там глуховатый, подмастерьев нет, один-одинешенек весь день. Товар не самый богатый, зато стоит недорого, всем бедным девкам на утешение. Начнешь туда захаживать, другие тоже могут наведаться. Вся надежда на то. В лавке уж все готово, ведьмы в подполе и в доме напротив засели, ждут. Потому я и не сразу пришла — готовила ту засаду.

Она передохнула, добавила:

— Совсем одну тебя не оставим. Однако случиться может всякое. Одно помни — кто бы ни был тот любопытный, убивать тебя сразу он не станет.

— Ага, сначала саможорихой накормит. — Отозвалась я.

Глерда, словно и не слышала, продолжила:

— До Свадьбосева осталось четыре дня, королевишна в Зеленый Дол поедет на седьмой день после праздника. Так что в Чистограде вы пробудете ещё одиннадцать дней. Ведьма, что ворота стережет, знает тебя в лицо, стража выпустит в любое время. Только иди засветло. Прямо с завтрашнего дня и начинай.

— Завтра не могу. — Отозвалась я.

Завтра должен был наступить четвертый день перед Свадьбосевом — тот самый срок, что назначил Рогор. Королевишна приказала пойти с Аранией, и Арания хотела, чтобы я пошла — побаивалась того, что ей предстояло увидеть. Мне и самой хотелось глянуть на убийцу матушки, понять, он ли.

Глерда молча ждала, что я дальше скажу.

— Послезавтра выйду. — Заверила я её. — После урока танцевального как раз время будет. Как та улица называется?

— Девичий ряд. Как выйдешь из кремля, по Воротной площади иди к правому сходу. Там улица будет — Старостенная называется. По ней пройди чуток и сверни на третью улицу по правую руку.

Это и есть Девичий. И пусть Трарин приведет в нашу ловушку того самого колдуна. Или того, кто его знает.

— А как же искра в узоре от проклятья у меня на лбу? — Спросила я. — Опять вранье?

— Вот это чистая правда. — Строго ответила Глерда. — Тот, кто наслал проклятье, действительно близко.

Я заметила:

— Вот и скажите о том королю.

Глерда качнула головой.

— Скажи мне, госпожа Триша — когда ты в своем Шатроке на крючок нанизывала червяка, ты знала заранее, какую рыбу поймаешь?

— Нет.

— Вот и тут как на рыбалке — крючок мы кидаем, но кто нам попадется, не знаем. Теперь скажи — стоит ли идти к королю, не зная наперед, кого поймаем? И поймаем ли вообще? И чем нам поможет король-батюшка? Людей своих пошлет? Так они у него простые вои, лишь на мечах умеют биться. А в засаде на колдуна другое потребно.

— Чай, врешь ты все опять, тетенька. — С сомнением сказала я. — Вон Яруня почему-то знает про ваши дела. А королю, значит, нельзя.

За спиной у меня опять хрюкнуло. Смешливый этот Полеша.

— Яруню больше заботит верч Медведа с Ерисланой, о прочем он и не помышляет. — Строго сказала Глерда. — А ты помни главное — слишком многое совпало. Кто-то накормил саможорихой ту бабу, Парафену, потом умерла Морислана, а в твоем узоре засияла искра. Мы полагаем, что во всем замешан тот, с кем Морислана когда-то схлестнулась во дворце. Наше дело его поймать, а уж потом мы доложим королю обо всем.

— Ну, допустим. — Ещё строже, чем Глерда, заявила я. — А про Парафену ничего не хочешь рассказать, госпожа Глерда? Что такое знала бедная баба? И когда начала служить у Морисланы? У жильцовских женок прислужниц нет, их тут в черном теле держат. А у Ирдрааров все прислужницы — норвинки. Выходит.

— Выходит, — подхватила Глерда, — что Парафена стала прислуживать Морислане, когда та ушла из дворца. После смерти королевича и господина Добуты.

— И что же такое она могла знать? — Упрямо спросила я.

— Не знаю. — Резко ответила Глерда. — И на этом покончим наш разговор, госпожа Триша. Скажу только одну вещь — опасайся цорсельцев, что ходят у королевишны в учителях. Дело в том, что у цорсельских магов волшебство как раз в том и состоит, что они накладывают узоры заклинаний на разные стихии — воду, пламя, ветер, материю. К материи цорсельцы относят соль, землю, камень и железо. А у нашего Ведьмастерия, в отличие от них, узоры чистые, без всяких накладок. Так вот, та ворожея, Аксея, могла истаять, только если в слитой ею воде отразилась цорсельская магия. Для их узоров, даже разбитых на части и отраженных нашими щитами, вода и соль — это как дрова в костре. В них они отражаются, соединяются, набирают силу. Поэтому говорю тебе — бойся учителей.

— Я и боюсь. — Проворчала я.

— А мне сказали, будто ты супротивничаешь. — Заявила Глерда. — То голос повысишь на дана Рейсора, то заговоришь с ним без всякого почтения.

— Кто, я? Да я ему в пояс кланяюсь! Рот открываю, только если спросит.

— И мне дерзишь. — Укорила Глерда. — Ещё раз говорю — поберегись, госпожа Триша. Магия на тебе цорсельская, и учителя тоже оттуда. Неспроста все это.

— А что ж тогда к самой королевишне этих паскудников пускают?

— И язык у тебя грязный. — Тут же осудила меня Глерда. — Ты ваши деревенские словечки, госпожа Триша, у себя в голове держи, но на людях не вываливай. А насчет учителей знай — будь на то воля Ведьмастерия, они не то что королевишну, порога кремлевского не увидели бы. Но у короля-батюшки своя воля, и решения, что он принимает, не нам обсуждать. Доброй ночи, госпожа Триша, потому как на дворе уже почти ночь. Ступай к себе и помни — при цорсельцах не болтай, молчи, опускай глаза.

Ну прямо вторая Арания на мою голову.

В горницу я возвращалась притихшая. И Ершу, попавшегося на лестнице, заметила не сразу. Он сам придержал меня за локоть, коротко кивнул — вроде как поклонился. Спросил тут же, не тратя времени на здоровканье, да не мягким голосом, а резким, хоть и приглушенным: