Москва: место встречи (сборник) - Глуховский Дмитрий Алексеевич - Страница 67

Качели. Небольшие убогие качели. Аппарат для падений и получения травм различной степени тяжести.

Существовал вид спорта – прыжки с качелей в длину. Сильно раскачаться и прыгнуть как можно дальше. На земле отмечалось место, до которого допрыгнул участник соревнований, потом прыгали другие, и выявлялся победитель.

При помощи этих соревнований можно было себе что-нибудь сломать. Это иногда случалось. Но насмерть, кажется, никто не разбился. Вроде бы.

Между песочницей и качелями – деревянная конструкция из двух столбов и перекладины сверху. Конструкция предназначалась для выбивания ковров (тогда был ковровый бум), но на практике чаще всего использовалась в качестве футбольных ворот.

Метра два с половиной в ширину и примерно метр семьдесят в высоту.

Поскольку вторых ворот не было, играли в игру «каждый за себя».

Правила игры в «каждый за себя» таковы. Минимальное количество играющих – три, максимальное не ограничено. Один из игроков стоит в воротах, другие играют в поле. Вратарь старается не пропустить, игроки в поле – забить. Игрок, забивший гол, становится в ворота, а пропустивший гол вратарь идет играть в поле. Если против кого-либо из полевых игроков нарушаются правила, он бьет пенальти метров с пяти. Игра ведется до тех пор, пока один из игроков не забьет заранее определенное количество голов, обычно десять.

Игра «каждый за себя» способствовала развитию индивидуальной футбольной техники. В плане совершенствования командной игры и тактических навыков игра «каждый за себя» была абсолютно бесполезна.

Иногда играли по семь, по восемь человек. Столпотворение. А иногда набиралось всего три человека, и это было не очень интересно.

Игровое поле представляло собой просто участок земли, неровный, покрытый травой с проплешинами. Попадались стекла, камешки. Иногда это приводило к травмам.

За футбольными воротами для выбивания ковров располагался забор, отделяющий двор от территории детского сада. Забор бетонный, совсем низенький, меньше метра в высоту. Со временем, когда территорию детского сада стала вечерами оккупировать пьянствующая молодежь, низенький забор нарастили сеткой-«рабицей». Но через нее все равно можно было достаточно легко перелезть. Пьянство в детском саду не прекратилось, а, пожалуй, усилилось. Летними вечерами там разворачивалось просто дикое пьянство. Подростки, мужики, девки, бабы, песни, гитарное побрякивание, звон разбивающихся бутылок, звуки соприкосновения кулаков и лиц, крики о помощи, вой отчаяния.

Грязно-белый двухэтажный детский сад имел форму мавзолея Ленина, сильно вытянутого по горизонтали. Он был сделан из белых бетонных блоков. Швы между блоками были замазаны какой-то омерзительной серой массой. Поперек фасада струилась трещина, которую тоже периодически замазывали какой-то омерзительной серой массой.

Днем в детском саду мучались дети, а вечером и ночью пили, любили и убивали друг друга взрослые.

Иногда после сильных и неточных ударов мяч улетал на территорию детского сада. Игрок, произведший удар, отправлялся перелезать через сетку-«рабицу» или протискиваться через ближайшую прореху в заборе.

Чуть в стороне от территории детского сада располагался большой бетонный сарай. Иногда хмурые рабочие открывали железную дверь сарая и доставали из его нутра какие-то железки. Что потом они делали с этими железками – неизвестно.

У глухой стены сарая стояли дощатый стол и две скамейки. За этим столом всегда (кроме зимних месяцев), с утра до позднего вечера, сидели мужики и играли в домино. Они играли часами, не вставая из-за стола, наливая в стаканы водку и пиво. Их игру всегда сопровождало включенное на полную громкость радио.

Однажды это радио сообщило, что на космодроме Байконур был успешно осуществлен запуск космического корабля «Союз-31» с космонавтами на борту. Сообщение не произвело никакого впечатления на слушателей. Фамилии космонавтов стерлись из памяти навечно, навсегда.

Иногда мужики кричали. Бывали конфликты. Слегка дрались. Иногда восклицали: «Рыба!» Как в кино: шмяк по столу доминошной костяшкой, и сообщение: «Рыба!».

Здесь играли в «каждый за себя», а там – в домино.

Недалеко от доминошного стола располагалась маленькая асфальтовая площадка. На ней тоже играли в футбол. По краям площадки были установлены железные столбы с горизонтальными перекладинами. Между ними были натянуты веревки для сушки белья. В те годы еще было принято сушить белье на улице. Вернее, не то чтобы было принято, просто некоторые люди делали так, хотя это довольно странно – сушить белье на улице.

Железные столбы с перекладинами располагались настолько удачно и мудро, что здесь можно было играть в футбол двумя командами – было двое ворот. Правда, площадка была совсем маленькая, и имело смысл играть только двое на двое или максимум трое на трое.

Так и играли – двое на двое. Или трое на трое.

Играли самыми разными мячами. Но почти никогда – настоящими футбольными. Настоящий футбольный мяч стоил дорого и был редкостью. Чаще всего играли пластмассовыми волейбольными мячами, очень легкими, улетающими в небеса. После нескольких дней интенсивного использования такой мяч трескался, частично сдувался, терял в размерах, но все равно им еще долго играли, маленьким, жалким, бесформенным.

У паренька Кольки был большой толстый тяжелый резиновый мяч. Иногда играли им. Он был очень тяжел, вратарям было трудно и больно отбивать его.

Иногда играли даже совсем маленькими мячами, детскими резиновыми мячиками размером с теннисный. Это способствовало отработке техники.

До лета 1978 года я вообще не интересовался футболом. Не понимал, что в этом интересного. И никогда не играл. И не смотрел, как другие играют: чего там смотреть-то?! Зато с удовольствием играл в ножички, в машинки.

Однажды летом 1978 года ребята играли в футбол на маленькой асфальтированной площадке рядом с доминошным столом. По какой-то случайности оказался рядом. Стоял, смотрел.

Вдруг как тумблер какой-то в голове щелкнул – футбол стал интересен. В одно мгновение. Сразу вступил в игру, пытался бить по мячу. Поначалу получалось, конечно, плохо. Потом более или менее научился.

В тот же день впервые смотрел футбол по телевизору. Тогда как раз шел чемпионат мира по футболу в Аргентине. Успел посмотреть несколько игр, в том числе финал. Аргентинцы выиграли у голландцев 3:1 и стали чемпионами мира. У голландского вратаря была совершенно дикая физиономия. Зрители постоянно бросали на поле бумажные ленты, картонные тарелочки, и все поле по краям было завалено бумажным мусором.

В Аргентине тогда свирепствовала диктатура, и победа аргентинской сборной была ей (диктатуре) полезна с точки зрения пиара.

Поражало, насколько точно футболисты делают передачи. Точно в ноги. С большого расстояния. В дворовом футболе такого не было, и больших расстояний не было, да и самой игры в пас, потому что играли в основном в «каждый за себя» и в «два касания».

В те годы футбол был не таким, как сейчас. Играли медленно. Подолгу разыгрывали мяч. Большинство передач делалось в ноги, а не на ход, как сейчас.

Когда чемпионат мира закончился, стал смотреть по телевизору игры чемпионата СССР. Было неважно, кто победит. Радость приносили забитые голы, кто бы их ни забивал. Чем больше голов, тем лучше. Другие ребята болели за разные команды, в основном за «Спартак», московское (редко киевское) «Динамо» или «ЦСКА». Было непонятно, что это такое, как это так – болеть. Болеть за сборную СССР – это было понятно. Потому что наша страна. Пытался во время телетрансляций болеть за московские команды – никакого эффекта. Получалось как-то от ума, а какое же это боление, если оно от ума.

Так продолжалось до лета 1983 года. Паренек Вовка, крайний защитник из футбольной школы «Динамо», сказал: пошли на футбол, ты же ни разу не был, надо же на стадионе побывать, да, действительно, давай сходим. Предстояла игра «Динамо» – «Нистру» в рамках чемпионата СССР на стадионе «Динамо». Накануне поехали за билетами. Огромный серый (снаружи) стадион. Угрюмо-величественный. В кассах – никого. Купили билеты на завтра, а потом пошли на игру дублеров.