Удел сироты - Бюттнер Роберт - Страница 39

• Предыдущая
• 39/60
• Следующая

Через свой компьютер я связался с Департаментом Обороны, Отделом Записи. На мой вызов ответил грудной, женский голос:

– Координаты или место нахождения, пожалуйста?

– Гм-м… Место.

– Насколько точно?

– Не знаю… Город. И номер телефона, пожалуйста.

Пауза.

Компьютер мурлыкал.

– Вашего человека можно обнаружить в… – пауза, – …в Нижнем Черче, штат Вирджиния. Соединяю ваш аудиофон с его линией. Пожалуйста, оставайтесь на связи.

Я навалился на стол. Где еще мог остановиться мой приятель? Я внимательно уставился на свой компьютер. Скоро мне предстояла встреча с Брамби.

Насколько я понимал, я ожидал, пока обнаружат его точное местоположение. Брамби моргающий и нервный стал гражданским лицом. Как повернулась его судьба? Теперь ему предстояло прожить остаток жизни с тем, чем наградила его война.

Наконец компьютер ответил мужским, самодовольным голосом:

– Вас соединяют… – щелчок, пауза, – Нижний Черч, муниципальная тюрьма. Пожалуйста, выберите следующие опции…

Я аж выпрямился на стуле. Прежде чем я выбрал первую опцию, Говард просунул в дверь свою голову. В руке у него была пепельница.

– У меня есть план. Но этот полет вытряхнет тебя из штанов. Кроме того, военным он очень не понравится. Кто-нибудь вроде Брэйса может заявить, что это – безумие.

– Говоришь, твой план ничуть не похож на план военных?

Говард нахмурился.

– У тебя не будет выбора. Ты хочешь умереть как солдат или как мятежник?

Я разъединил контакт тюрьмой.

– Рассказывай, Говард.

Во-первых, согласно плану Говарда, нужно набрать боевую команду. Скажем так, помощников. Три человека, самое большее, что мы могли себе позволить. Нам нужен был эксперт разрушений, и реальный боевик, который смог бы действовать, как я; кто-то чьи боевые реакции я знал; кто-то, кто хорошо знал меня.

Это означало, что мне придется выручать Брамби.

Полицейский офицер в приемной тюрьмы Нижнего Черча носил прическу на военный манер, но веки его были полу прикрыты. Я подозревал, что ловля плохих парней более взбадривает, чем наблюдение за тем, как они сидят в камерах.

Офицер застыл за серым металлическим столом с настольным голо в углу. Дневные новости без перерыва показывали репортажи с уничтоженного мыса Канаверал. Это перемежалось репортажами о жителях, спешно покидающих большие города, которые могли стать новыми целями. Я полагал, что голо так же имеет канал, чтобы контролировать камеры заключенных, но этим заниматься, похоже, никто не собирался. Полицейский пробежал глазами мой запрос на посещение, а потом перевел взгляд на мою форму. Когда он узнал меня, его глаза повылазили из орбит.

– Вы – Джейсон Уондер!

Встав, он вытянулся по швам, а потом показал рукой на запертую, «усиленную» дверь.

– Вы? Вы пришли к этому парню, Брамби? Он там.

В углу стола по-прежнему шумела коммерческая линия голо.

Я кивнул.

– Этот парень и я… Мы служили вместе.

Полицейский кивнул, улыбнулся и снял с пояса ключ-карту. Его живот нависал над ремнем. Я предположил, что нижняя часть его тела не создана для преследования плохих парней. Но дубинка и парализатор в кобуре на поясе, говорили о том, что он может удержать Брамби в тюрьме, если захочет.

Брамби сидел на тюремной койке и, казалось, был поглощен книгой, называющейся «Краткая история взрывчатых веществ».

Армия сделала из Брамби настоящего солдата.

Но когда армия отвергла его, он так и не решил, кем же ему стать.

Он аж подпрыгнул, когда увидел меня через прутья решетки. И не важно, гражданским он был или нет. Я огляделся. Без сомнения Брамби оставался единственным гостем в тюрьме Нижнего Черча. Выглядел он здоровым, так что я предположил, что запах рвоты – наследство прежнего обитателя камеры.

– Расслабься! – махнул я ему.

– Сэр! – Брамби автоматически выпрямился, широко разведя плечи, не смотря на то, что его оранжевая блуза «задержанного» даже не имела пояса. А потом он чуть скривился. – Рад видеть вас, сэр. Но почему..?

– Ты попал в тюрьму, Брамби. Во-первых, я спрашиваю «почему»? – и я с удивлением посмотрел на полицейского.

Полицейский посмотрел на дисплей компьютера, укрепленного на двери камеры, и прочел вслух, водя пальцем по экрану:

– Задержанный обвинен в пяти нападениях, злонамеренном повреждением собственности, сопротивлению аресту, и тому, что он поверг опасности людей. И все это только в одном салуне!

Брамби вздрогнул.

Я нащупал кредитную карточку в моем кармане. У меня было еще достаточно денег, и вряд ли я смогу потратить их, если слизни приземляться.

– Сколько стоит залог?

Полицейский показал на дисплей.

– ПРМ… ПРМ означает «принудительное задержание рецидивиста». Очевидно, в конторе есть запись его «подвигов». Никакого залога. Салун, где его задержали был третьим местом, которое он разорил за одну ночь.

Брамби повесил голову.

Я вытащил свою кредитную карточку.

– Знаю, это не тот шаг…

Коп поднял руку в предостерегающем жесте.

– Читайте по губам. Никакого залога.

Я напрягся.

– Но он нужен армии.

– Может быть итак, генерал. Если смотреть голо, то выходит так, что армия нуждается во всех и вся. Но меня это не касается. Конечно, вы можете посетить слушанье, – полицейский пожал плечами. – Областной прокурор бывает здесь каждую среду. Следующее заседание через шесть дней.

– Через шесть дней будет слишком поздно!

Коп засунул большие пальцы за пояс, где висела его кобура с парализатором, и отвернулся.

– Вы же солдат, сэр. Вы должны знать, что мы действуем по букве закона, точно так же как вы – по уставу. Думаю, в экстренном случае ваш департамент должен выписать какую-нибудь бумагу. Хотя и в этом случае процесс освобождения займет пару недель.

– Через пару недель в департаменте армии будут хозяйничать слизни! Полицейские не так уж сильно отличаются от солдат. Неужели вам никогда не приходилось обходить букву закона?

Коп остановился, переел взгляд от меня на Брамби. Потом он вздохнул и направился к двери камеры.

– Ваш визит ограничен десятью минутами, сэр.

Дверь камеры клацнула так, что эхо разнеслось по всему помещению, когда Брамби бросился на нее. А потом он так и остался стоять, прижав лицо к прутьям.

– Сэр, мне жаль. Я тогда не выспался. А во сне я вижу это. Я вижу все это… Потом я устал, – он запрокинул голову и хихикнул. – Вы бы знали, как я устал.

Я кивнул.

– Ты ходил в МДВ[79]?

– Иначе как я мог демобилизоваться. Они стали пичкать меня химией. У меня чердак совсем уехал.

Всегда подозревал, что эти лекарства вещь удивительная. После потери двух пальцев я мог ходить и говорить только наглотавшись колес. Я принимал «успокоительное», после того как узнал, что слизни убили мою мать. От этого лекарства я отупел. И мой друг заплатил за это жизнью. Умер, а я остался жив. Вспомнив об этом, я крепко зажмурился.

Потом я открыл глаза и коснулся рукой руки Брамби.

– Я тебя ни в чем не виню, – я сжимал его руку, пока он не поднял голову, а потом решил пойти напрямую. – Брамби, ты мне нужен. Я хочу, чтобы ты вернулся в армию.

Он почал головой, а потом искоса посмотрел на меня.

– Как?.. Но сэр… Я заперт. Никакого выкупа. Вы же слышали. Хотя это не так уж плохо. Я стал много читать, – он показал на книгу о бомбах. – Знаете ли, сэр, оказывается бомбу можно сделать из чего угодно.

Я закатил глаза к потолку и вздохнул. До среды ждать слишком долго. А ведь это будет только слушание. Пойти в Генеральную Армейскую Прокуратуру? У этих бюрократов и зимой снега не выпросишь. К тому же при общении с гражданскими, они становились полностью беспомощными. Мой старый покровитель судья Марч? Если бы я нашел его, быть может, он и освободил бы Брамби. Хотя, скорее всего, нет. Белый Дом? Президент Льюис приказал Руфь Твай «держать меч у меня над головой». Все кого я знал в Белом Доме, были не в настроении помогать мне. А исполнение плана Говарда зависело от выполнения бюрократических формальностей. Генерал пытающийся вызволить из местечковой тюрьмы бывшего сослуживца мог бы вызвать излишнее любопытство. А привлекать к себе пристальное внимание кого-то из верхов, последнее, что мне хотелось бы делать.

• Предыдущая
• 39/60
• Следующая