Удел сироты - Бюттнер Роберт - Страница 27

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая

Наша первая остановка была у западного края кратера, образовавшегося после удара. Пигалица оставила Уди в «Хаммере». Где-то там, в этом кратере покоились остатки семьи Уди, те, с кем ему так и не пришлось познакомиться.

Я посмотрел на кратер пяти километров в диаметре, плоский, словно Большой Каньон Колорадо. И словно в Большом Каньоне Колорадо, через него текла река.

Гаджи показал на широкий Нил и на маленький кратер внутри большого, на южной стороне.

– Слава Аллаху, что Соединенные Штаты пробили дорогу Нилу. Многие в городе умерли во время того наводнения.

Американская ракета с ядерной боеголовкой разнесла часть южной стены кратера и открыла Нилу дорогу на север, к Средиземному морю. Но, скорее всего многие египтяне попавшие в переплет были еще живы, когда президент Айронс приказала нажать на ядерную кнопку. Может, именно Маргарет Айронс убила семью Пигалица? Но кто мог сказать, что решение Айронс сбросить атомную бомбу на Каир, ради спасения миллионов египтян, неверно? Однако в итоге Маргарет Айронс вынуждена была уйти в отставку. Однако со своей работой она справилась. У меня комок подкатил к горлу. Звезды на моих плечах весили тонны. Я хотел снова стать простым рядовым.

– Сорок лет назад никто бы не поверил, скажи кто-нибудь, что мусульмане будут благодарны США, за то, что те взорвали ракету с ядерной боеголовкой посреди самого большого мусульманского города, – покачала головой Твай.

Мы потратили час, добираясь до мэра Нового Каира, муниципалитет которого располагался в куонсетском ангаре[48]. Он приветствовал меня в арабском стиле, поцеловав в каждую щеку. А потом он покосился на Пигалицу, словно хотел узнать, была она замужем или нет. Все это напоминало видение кровосмесительной menage a trios[49], и вызывало тошнотворные чувства. Потом египетский министр иностранных отношений показал нам пирамиды. Пигалица всю дорогу болтала с ним на арабском.

К концу поездки даже Твай стала улыбаться. Похоже, мы склонили на свою сторону исламистов, совершили победное шествие, как Грант входящий в Ричмонд.

Чуть позже Гаджи загнал наш «Хаммер» в грязь по самые оси. Эти случилось к югу от Каира, там, где шла реконструкция долины Нила. Закатав штанины, я босиком, в форме генерала США, вылез наружу и попытался посмотреть, не удастся ли нам самим вытолкнуть машину. Человек в тюрбане, по лодыжки стоящий в навозе и роющий землю мотыгой с удивлением уставился на меня. Потом он подцепил мотыгой ком грязи и швырнул его в мою сторону. Очевидно, не все мусульмане были нам благодарны.

Я позвал Твай, и она высунулась из окна «Хаммера».

– Это – ортодоксальный исламит?

– Похоже на то. В этой стране политики никогда не сравняться по популярности с религиозными деятелями.

– Я думаю точно так же.

– Уондер, не могу понять, что тебя все время беспокоит? – вздохнула Твай.

Я вытащил ногу из грязи с неприятным хлюпающим звуком.

– Трудности жизни.

Вскоре мы вернулись назад в США, но самолет доставил нас не на мыс Канаверал, а в Вашингтон. Пока Пигалица и Уди дремали, я спросил Твай:

– Вам не кажется странным то, что те, кто в Египте пережил нападение слизней ездят на телегах с волами, в то время как мы, устраивая рекламную компанию, летаем на самолете, топлива которого хватило бы на то, чтобы обеспечить всех их на год?

– Странным? – улыбнулась Твай. – Вы начинаете понимать, почему мир не может позволить себе содержать таких дорогих, как вы, солдат. К тому же я не думаю, что подобные перелеты слишком расточительны. По крайней мере, это необходимая расточительность. Вы и лейтенант Муншара-Мецгер должны завтра утром появиться в Вашингтоне. Только самолет мог утром отвезти вас в Египет, а вечером доставить обратно.

Когда мы в лимузине ехали в наш отель, Пигалица посадили Уди на колено и спросила у меня:

– И что ты обо всем этом думаешь?

– Думаю, весь мир превратился в огромный сортир. Думаю, нам нужно потратить все деньги на реконструкцию этого мира. И при этом я считаю, что каждое второе пени надо тратить на оборону. Я считаю, что политика – невозможное балансирование и ненавижу ее. Кроме того, я считаю, что добром все это не кончится.

Она вздохнула.

– Может то, что случится завтра заставит тебя думать по другому.

– А что должно случиться?

На следующее утро Твай стояла на дорожке, покрытой гравием, которая разделяла Капитолийскую эспланаду перед Смитсониевским институтом[50] и Космическим музеем и читала сообщение на свое наладоннике.

– Хорошо, но вы ничего не можете испортить сегодня! – закричала она, обращаясь ко мне.

Утренний поток людей, занимающихся бегом, огибал нас с обеих сторон.

Твай кричала, потому что неподалеку работали две гидравлические лебедки, установленные на двух дизельных трейлерах, достаточно больших, чтобы переместить внутрь здания «Отважную звезду» Озейвы Мини, на рассвете приземлившуюся на мертвую траву Эспланады. Вдоль борта «Звезды» шла картинка: синий флаг ООН и американский звездополосатый флаг.

Твай поправила очки и указала мне:

– Ты должен сидеть там, вместе с другими ветеранами. Помощник Генерального Секретаря ООН вручит соответствующие бумаги директору Смитсониевского…

– Это будет американский корабль!

– Технически, он собственность Космических сил ООН. Вот шанс для всего мира поблагодарить Америку. Большинство из тех, кто составлял Экспедиционные силы Ганимеда были американцами. Это – проклятый символ. Вроде тебя.

Проклятый символ. «Звезда» обожженная космическим излучением, могла сесть на аллее перед музеем еще год назад. Но тогда ее распотрошили бы, забрав большую часть приборов и авиадвигатели. Тогда «Звезда» стала бы еще одной реликвией в ангаре, среди трофеев других войн. Я постарался отогнать навернувшиеся слезы.

Твай заглянула мне в глаза.

– Сейчас это всего лишь кусок титана.

Я претворился, что чешу нос, и смог незаметно смахнуть слезу.

– Гиббл тоже тут будет. И Шария с ее маленьким сыном. И ваш возлюбленный сержант Брамби, – она провела пальцем вдоль чистого основания экрана наладонника. – Следующие два дня вы сможете отдохнуть. После церемонии постарайтесь воссоединиться с реальностью. Расслабитесь. Оставьте позади все проблемы.

Я выпрямился и улыбнулся.

Церемония прошла без помех. У меня не было никаких обязанностей. Политики говорили о чем-то, а мне ничего не оставалось, как сидеть рядом с Говардом и делить свое внимание между брюнеткой в деловом костюме, находящейся на открытой трибуне и трехлетним Уди Муншара-Мецгер, восседающим на коленях своей матери. Брамби сидел возле Пигалицы. Он постоянно кривился, словно искал на ком бы сорвать свою злость.

Позже руководство Смитсониевского института расщедрилось и устроило буфет для участников церемонии на территории Воздушного и Космического музеев.

Брамби, Пигалица и Уди, Говард и я заняли отдельный столик. За другим столом расположилась брюнетка в деловом костюме. Она сидела ко мне лицом и улыбалась. Знаменитость всегда имеет хорошие шансы.

Брамби равнодушно жевал чизбургер от службы обслуживания Национального парка.

– Они должны позволить президенту Айрон принять это судно.

Пигалица прочитала ярлык на сэндвиче с цыпленком и развернув его стала нарезать для Уди.

– Толпа освистит ее, если она поднимется на сцену. Они думают, что это она повинна в развале экономики.

– Тут и толпы не было бы, если бы не было ее, – взмахнул сэндвичем Брамби. – И слизняки тут как бы не при чем.

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая