Строматы. 1-7 Том - Александрийский Климент - Страница 77

Омывшись и чистой облекшись одеждой,

отправляется Пенелопа на молитву.

Телемах одиноко пошел на песчаное взморье,

Руки соленою влагой омыв, возгласил он к Афине…⁷⁹⁷

(3) У евреев также был обычай омываться сразу после соития. Хорошо также сказано:

Не омовеньем, но разумом чист будь.⁷⁹⁸

(143, 1) Совершенной чистоты достигает, я полагаю, тот, кто душой чист, чьи дела безупречны, чьи мысли непорочны, чьи слова, как солнце, ясны, а душа остается девственной даже во сне. Для человека, навер­ное, достаточным является то очищение, которое достигается посредством искреннего и твердого обращения, когда, осуждая себя за прежние поступки, мы движемся далее, обдумав⁷⁹⁹ все прошлое и освобож­дая разум от всего того, что порождено чувственными удовольствиями и предшествовав­шими грехами. (2) Если бы я хотел объяснить происхождение слова наука (e)pisthmh), то я обратил бы ваше внимание на его составную часть, stasij, покой, потому что наука останавлива­ет наше внимание, до сих пор переходящее от одного предмета к другому, на чем-то одном. (3) Также и в слове pistij, вера, мне слышится указание на stasij, покой, поскольку она есть упокоение души на подлинно сущем. (4) Ведь мы всегда стремимся уз­нать правду о том, кто вечно и во всем праведен, который не страшится наказаний, которы­ми грозит закон, не трепещет перед ненавистью окружающих или мщением за добро­детель, не уступает перед опасностью, в которую ввергают его пре­ступление и низость. (5) Ведь воздержание от неправды в силу названных побуждений означает лишь добродетель из страха, а не в силу предпочтения добра всему остальному.

(6) Эпикур говорит, что тот, кого он считает мудрецом, «никогда не совершит какую-нибудь несправедливость раде выгоды. Ведь он не может быть уверен, что несправедливость его останется тайной».⁸⁰⁰ Значит, он мог бы совершить зло, знай он точно, что оно никогда не откроется. Таковы мнения, рожденные во тьме. (144, 1) Даже удаляясь от неправды ради наград, назначенных Богом за добрые дела, он не проявит еще себя как делающий добро добровольно. В первом случае праведность порож­дается страхом, а во втором — наградой, а это уже не праведность, но только тень праведности. (2) Надежда на посмертное воздаяние добром для благих и злом для злых знакома не толь­ко знатокам варварской мудрости, но и философам пифа­горейцам. Ведь и они оставляют надежду тем, кто предан философии. Сократ говорит в Федоне, что души людей добродетельных оставляют мир этот с «благими надеждами».⁸⁰¹ Осуждая злых, он говорит проти­воположное: «Они живут с плохой надеждой».⁸⁰² (3) По-видимому Гераклит в своем рассуждении о человеке говорит то же самое: «Лю­дей ожидает по смерти то, на что они не надеются и чего не представляют».⁸⁰³

(145, 1) Вдохновляемый Богом, апостол писал к римлянам: «От скорби происходит терпение, от терпения опыт­ность, от опытности надежда, а надежда не постыжает». (Рим. 5:3—5) Терпение живет надеждой на будущее. Надежда синонимична воздаянию за эту надежду, и именно она «не постыжает», и не порицается. (2) Человек, следующий своему призванию ради него самого, стремится к гносису не под действием страха и угроз и не ради удовольствий. Он не выясняет, будет ли его деятельность иметь благотворные послед­ствия и доставит ли она ему удовольствие, но воздает Богу подоба­ющее ему почитание, увлекаемый любовью к тому, кто ее действительно достоин, и следуя лишь своему долгу. (146, 1) Даже если бы Бог позволил ему безнаказанно творить запрещенное, и ему бы обещано было блаженство за нарушение закона и дела его, хоть это и невозможно, остались бы Богу неведомыми, то он и тогда не согласился бы совершить нечто противное разуму, единожды и навсегда решив что есть истинное благо и достойное выбора ради самого себя, а следовательно, заслуживающее любви.

«Одной лишь телесной пищей сыт не будешь», как говорится.⁸⁰⁴ (2) Гностик знает, что «угодными Богу делает нас не пища» (1Кор. 8:8.), не брак и не безбрачие, соблюдаемое вследствие заблуждения разума, а добродетель, исход­ным своим началом имеющая свет и мудрость. Если бы это было не так, то и собаке, животному неразумному, следовало бы приписать доброде­тель умеренности, потому что и она не дотрагивается до пищи, если боится занесенной над ней палки. (3) Но если бы можно было упразднить обещанные за умеренность награды, устранить страх, угрозы и опасность, висящую над головами, то сразу проявились бы истинные мотивы поступков.

XXIII

(147, 1) Природе самих вещей, если рассмотреть это гностически, не противоречит утверждение, что все, созданное для нашей пользы, хорошо, что прекрасны и брак, и рождение детей, если все это сопровождается рассудительностью и воздержанием от страстей. Однако лучше всего пол­ное освобождение от страстей ради уподобления Богу в добродетели. (2) Что же касается внешних вещей, то от одних люди предпочитают воздерживаться, от других же нет. Однако это воздер­жание от некоторых вещей и отвращение к ним заставляет некоторых клеве­тать и на тварь, и на Творца. На первый взгляд, они поступают благочестиво, однако мнения их нечестивы в самых своих основаниях. (3) За­поведь «не возжелай» не нуждается ни в подкреплении ее устрашени­ем, которое вынуждало бы воздерживаться от того, что приятно чув­ственности, ни в привлечении к тому наградой, побуждающей обуз­дывать в себе преступные пожелания. (4) Не соблазняющиеся приман­ками плотских утех воздерживаются от них вовсе не ради заповеди как таковой, а ради обетования, ради благ, обещанных тем, кто из­берет послушание и будет повиноваться Богу. (148, 1) Ибо поистине даже и за отвращением от вещей чувственных еще не следует непременно обращение к умозрительному. Внимание к вещам, постигаемым лишь разумом, само собой, отвлекает мудреца от чувственного. Предпочитая прекрасное, он с полным сознанием и гностически избирает добро. Удивляясь творению и прославляя Творца, он прославляет тем самым уподобление божественному. (2) Он говорит тем самым: «Господи, пощади, я хочу быть свободным⁸⁰⁵ от пожеланий, чтобы теснее соединиться с Тобой. Ибо устройство этого мира прекрасно и законы, управляющие творением, полны мудрости. Ничто не происходит здесь без причины. Необходимо было, о Вседержи­тель, чтобы я жил среди дел рук твоих. Но, находясь среди них, я пребываю в тебе. Да удалится от меня страх, чтобы мог я прибли­жаться к твоему величию. Доколе остаюсь здесь, на земле, я желаю довольствоваться малым, стараясь подражать правосудию твоего избрания, которое истинное добро отличает от мнимого».

(149, 1) Из святейших и таинственнейших учений апостола мы научаем­ся тому, какой вы6ор поистине угоден Богу. Этот выбор, по его учению, состоит не в том, чтобы отрекаться от известных вещей, как если бы они были дурные, но в том, чтобы чтить другие, более возвышенные блага, несравнимые с вещами обыкновенными. (2) Вот подлинные его слова: «Посему выдающий свою девицу замуж поступает хорошо, а не выдающий поступает лучше» (1Кор. 7:38.) «для благочинного и непрестанного служения Господу без раз­влечения». (1Кор. 7:35.) (3) Мы научены, что вещи трудно приобрета­емые не являются необходимыми, между тем как необходимые вещи милосердием Создателя сами даются нам в руки. (4) Демокрит поэтому был прав, когда говорил, что «природа и учение весьма близки». В немногих словах он поясняет, почему это так. «Учение способно настроить человека [как музыкальный инструмент], а настрой делает его естественным».⁸⁰⁶ И в этом смысле безразлично, как происходит в нем это преобразование, есте­ственным ли путем, или в с течением времени и в результате воспитания. (5) И то и другое равно происходит от Господа; одно исходит от него как от Творца мира, другое истекает от него через воссоздание и обновление в новом завете. (6) Выбирать же следует прежде всего лучшее и все остальное превосходящее, а таковым является разум. (7) Итак, если выбор находится под руководством разума, то истинно доброе окажется вместе с тем и приятнейшим, и само по себе даст ожидаемые доб­рые плоды, каковым является душевное спокойствие. (8) «Слушающий меня, — говорит Писание, — почиет в мире с упованием и пребудет без страха от всякого зла». (Притч. 1:33.) «Уповай всей полнотой сердца твоего и всего разумения твоего на Бога». (Мф. 22:37.) Уже одно это может уподобить ему истинного гностика. «Я сказал, вы — боги и сыны Вышнего». (Пс. 81:6.) (150, 1) И Эмпедокл с ним согласен, и, причисляя души мудрецов к богам, так пишет: