Строматы. 1-7 Том - Александрийский Климент - Страница 64

V. О спокойном отношении к внешним невзгодам

(19, 1) Достойны удивления стоики, которые утверждают, что телесные недуги нисколько не влияют на душу; ни болезни мол не располагают ее к порокам, ни здоровье — к добродетели. Состояние тела и настроение душевное не имеют, стало быть, никакой связи. Все это безразлично для души (a)diafora). (2) Действительно, Иов, из богатства, низведен­ный в нищету, из известности в безвестность, из красоты в урод­ство, из здоровья в болезнь, не являет ли нам блистательный и превосходный образец веры и душевной крепости? Ведь он низлагает Искусителя, благословляет Создателя и переносит унижение так же, как переносил и славу. Вот вам удивительный пример того, как истинный гностик способен переносить все второе как и первое, среди всех превратностей жизни оставаясь верным добродете­ли. (3) Эти примеры древних праведников стоят пред нами, словно изображения, которые должны вдохновлять нас к из­менению нашей жизни, как это объясняет апостол: «Узы мои о Христе сделались известными всей претории и всем прочим, и большая часть из братьев в Господе, ободрившись узами моими, начали с большею смелостью, безбоязненно проповедовать слово Божие». (Phil. 1:13—14) (4) Апостол имел все причины сказать это, ибо мученические подвиги являются священными образами обращения, ибо «все, что писано было, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний со­храняли надежду утешения». (Рим. 15:4.)

(20, 1) На деле, однако, бывает иначе. Душа, пораженная какой-либо скорбью, сникает и стремится всеми силами освобо­диться от налегшей на нее тяжести, считая это наиболее насущной задачей. Несомненно, в это вре­мя ее меньше всего беспокоит прогресс знания, забывает она и о других добродетелях. (2) Это не означает, что сама добродетель, ей присущая, пре­терпевает какой-либо ущерб, ведь добродетель не может хворать. Однако сам че­ловек, которому свойственно и быть добродетельным, и ис­пытывать болезни, тревожится и бывает подавлен недугом. И если твердость души не служит ему верной опорой, если он еще не воспи­тал в себе мужества, которое возвышается над несчастьем, то он утрачивает спокойствие. Будучи не в силах сопротивляться натиску беды, он обращает­ся в бегство.

(21, 1) То же самое следует сказать и о бедности. Ведь она лишает душу самого необ­ходимого, то есть, отклоняет ее от созерцания и мешает хра­нить безупречную чистоту и безгрешность, заставляя того, кто еще не посвятил всего себя Богу из любви к нему, трудиться ради пропитания тела. Напротив, доброе здоровье и облада­ние всеми вещами, которые необходимы для поддержания телесной жизни, развивают в душе свободу и независимость, если только она разумно пользуется земными благами. (2) «Таковые, — говорит апостол, — будут иметь скорби по плоти; а мне вас жаль, ибо я хочу, чтобы вы были без забот, чтобы вы благочинно и непрестан­но служили Господу без развлечения.»⁶⁴⁴ (22, 1) И все же необходимо уделять некоторое внимание повседневным потребностям, не ради них самих, а для пользы тела. О теле же заботиться следует из-за души, с которой и все остальное связано. (2) Поэтому и истинному гностику надлежит знать все то, что необходимо. Есть множество постыдных развлечений. Отсюда следует, что удовольствие само по себе еще не есть благо, [иначе благо могло бы оказываться злом, а зло — благом]. (3) Но из того, что есть удовольствия, которых мы ищем, и другие, которых избегаем, тем более следует, что не всякое удовольствие есть благо. (4) То же самое можно сказать и о скор­бях. Одни из них мы претерпеваем, других избегаем, и в том и в другом случае руководствуясь знанием. Но отсюда снова следует, что ис­тинное благо заключается не в удовольствии, а в знании, ибо им руковод­ствуясь, мы способны избрать одни удовольствия, а другие отвернуть. (23, 1) Именно поэтому мученик из-за ожидаемых им радостей и божественного благоволения переносит страдания и скорби настоящей жизни. Если жажду считать чувством мучительным, а утоление ее — удовольствием, то основой этого удовольствия будет предшествую­щее мучение. Но зло никогда не может быть причиной добра, следо­вательно, ни мучительное чувство жажды, ни удовольствие, проис­ходящее от утоления ее, не есть зло. (2) Так думал Симонид (в согласии с Аристо­телем), который пишет:

Здоровье — первейшее благо,

Затем, красота, наконец,

Богатство, нажитое право.⁶⁴⁵

(3) Феогнид Мегарский так говорит:

Избегнуть тщишься бедности, о Кирн?

Вот мой совет: низринься в бездну моря

С отвесных скал.⁶⁴⁶

(4) Согласно же комическому поэту Антисфену, «богатство ослепляет скорее тех, которые кажутся зорче других».⁶⁴⁷ О слепом от рождения так говорит поэт:

И родила слепого. Не дано ему увидеть солнца,

согласно Эвфориону Халкидскому.

(3) Плохою школой будут для мужчины

Богатство и чрезмерные удобства, -

говорит Еврипид в «Александре».⁶⁴⁸ (4) Говорят же, что «бедности в подруги досталась мудрость из-за их сродства».⁶⁴⁹ Сребролю­бие завоевывает не только Спарту, но и всякий другой город. «Истинное богатство смертных, — говорит Софокл, — не в золоте и не в серебре, но в силе их добродетели».⁶⁵⁰

VI. Об источниках блаженства, согласно Писанию

(25, 1) Святой наш Спаситель как бедность, так и богатство, а равно и все им подобное причислил к вещам одновременно и духов­ным, и телесным. Он сказал: «Блаженны изгнанные за правду» (Мф. 5:10.), чем ясно показал нам, что ни в каком случае человек не должен отказываться от мученичества. (2) Низведен ли был бы кто в бедность за правду — он тем самым свидетельствует, что правда, которой он предан, есть благо. (26, 1) «Алчет ли и жаждет ли кто правды»⁶⁵¹ — он доказывает этим, что правда есть высшее из благ. (2) Подоб­ным образом «плачет ли кто из-за правды и скорбит»⁶⁵² — он свидетельствует о превосходстве и красоте закона. (3) Поэтому как преследуемых за правду, так и алчущих и жаждущих правды Господь одинаково называет блаженными, одобряя чистоту и искренность неутолимого желания. И поскольку жаждут они правды ради нее самой, то они блаженны. (4) «Блаженны же и нищие духом»⁶⁵³ или внешними благами, лишь бы это было из любви к правде. Не бедность вооб­ще ради нее самой благословляет Господь, а ту бедность, что пре­небрегает мирскими сокровищами из-за любви к правде, и ту, кото­рая пренебрегает мирскими почестями, чтобы приобрести сокрови­ще истинное. (5) Поэтому он называет блаженными и тех, кто, храня чистоту телесную и душевную, сохраняет чистоту нравов. Блажен­ны эти души, благородные и славные, которые из-за постоянного стремления к правде получили преимущество усыновления и вместе с ним власть быть «чадами Божиими» (Io. 1:12.), «по змеям и скорпионам ходить»⁶⁵⁴, господствовать и над демонами, и над воинством супостата. (27, 1) И, вообще, аскеза ради Господа с радостью отвлекает душу от тела, даже если для этого душе приходится совсем с ним расстаться. (2) «Нашедший душу свою потеряет ее, а потерявший обре­тет ее» (Мф. 10:39.), — лишь бы только опирались мы своей бренно­стью на вечность Божию. Воля же Божия в том, чтобы мы его знали; через это мы достигаем причастности его вечности. (3) Кто при слове покаяния видит греховность своей души, тот губит ее для греха, вырывая из его объятий для жизни. Но, погубив свою жизнь послушанием Богу, он снова обретает ее, ибо через веру в ней возго­рается новая жизнь (Рим. 6:4.2), а для греха она умирает. Итак, обретение своей души равнозначно самопознанию.

(28, 1) Стоики говорят, что обращение души к вещам божественным происходит вследствие некоего в ней поворота, ибо она от греха обращается к мудрости. (2) По Платону же, душа, после блуждания по сфере, где господствует лишь слабое мерцание дня, возносится в область высшего света.⁶⁵⁵ И другие философы призна­ют, что для человека честного лучше покинуть эту жизнь, чем отка­заться от своего образа мыслей и действий, если все способы жить в согласии с ним настолько затруднены, что нет надежды на более славный исход. (4) Что же касается судьи, пытающегося силой выну­дить отречение от Возлюбленного, то мне кажется, лучше было бы ему выяснить, кто поистине друг Божий, а кто нет. (5) Поэтому и не может быть никаких колебаний в выборе того, чему следует скорее повиноваться, людской угрозе или любви к Богу. (6) Воздержание от злых дел в некотором смысле равносильно ослаблению и погашению порочных склонностей, ибо отречение от образа действий, который они подсказывают, само собой уничтожает их влияние. Именно таков смысл слов: «Продай име­ние твое и раздай нищим и приходи, следуй за Мной» (Мф. 19:21.), то есть, исполняй заповеданное Господом. (29, 1) Некоторые со словом «имение» связывают все то, что является инородным для души. Но в таком случае как можно «раздать» его бедным, они объяснить не в силах. Ведь Бог все раздает согласно достоинству каждого, ибо его домо­строительство справедливо. (2) Итак, пренебрегая богатствами, которые Бог раздает через твое великодушие, как бы говорится в этом месте, следуй сказанному мной, устремляясь ввысь по пути духа. Не огра­ничивайся лишь воздержанием от зла, но продвигайся в совершен­ствовании себя, подражая благодеяниям Божественным. (3) Так, при­стыжая хвалившегося исполнением всех заповедей закона, а к ближ­нему своей любви не проявившего, Господь вместо рабского испол­нения закона заповедует любовь, которая при восхождении в истин­ном познании, возвышаясь и господствуя над субботой⁶⁵⁶, проявляется в благодеяниях. (4) К Логосу и Спасителю, я полагаю, надо приходить не под страхом наказания и не в ожидании какого-либо ответного дара, но ради превосходства добра как такового. (30, 1) Поступающие так встанут справа от святыни, надеющиеся же раздачей тленных имуществ приобрести нетленные в притче о двух братьях названы «наемниками» (Лк. 15:17.). И не следует ли из выражения «по подобию и образу»⁶⁵⁷, что все, сообразующие свою жизнь с жизнью Господа, подобны ему, а находящиеся слева от святыни лишь образ Божий носят, а делами на Господа не похожи? (2) От древа истины произрастают различные ветви. И хотя корень один, но далеко не безраз­лично, какую из них выбрать. (3) Лучше же сказать, что качество выбора предопределено тем, выбираем ли мы по аналогии, следуя чужому примеру, или же со знанием дела. Иное дело — огонь живой, иное — отраженный. Так Израиль, согласно Писанию, есть свет «по подобию»; другие же народы толь­ко «образ» Божий в себе носят. (4) Что хочет Господь сказать притчей о Лазаре, где предстают очам нашим образы богача и бедняка⁶⁵⁸? Что означают также и эти слова: «Никто не может служить двум господам — Богу и маммоне?»⁶⁵⁹ И там и здесь Господь говорит о беспорядочной любви к собиранию богатств. (31, 1) Не видите разве, что люди, привязанные к ним, не являются и на пир, куда были приглашены⁶⁶⁰? И не потому не явились, что были имущими и богатыми, но потому, что оказались слишком заняты своими делами и порабощены своим богатством.