Афера (СИ) - "Topsyatina" - Страница 2

Когда я прочитал эту статью и все остальные, связанные с этими людьми, то зарыдал. Взахлёб, скуля и лежа головой на столе. Мне казалось, что ничего ужаснее быть не может. Они погибли, когда мне было 6 лет. Я просмотрел все фильмы Билла, потратив на это всю ночь... и плакал. Как оказалось, не зря. Через 4 года, в своё 18-тилетие, я узнал, что они являлись моими родителями.

Ребёнок известных родителей

Ребёнок известных родителей

Меня зовут Вильперт Трюмпер, но друзья называют меня Вил или Пери. Я рос с матерью, но она меня не любила, была холодна и иногда не замечала. Мне было невдомёк, что такое любовь, семейное тепло, счастье. Отца не было. Она говорила, что он бросил её. В принципе, было не интересно, если он предал нашу семью. С годами, смотря на мать, я понимал, почему мой папа ушёл от этой женщины – ничего холоднее в мире не найдёшь. Её душа была ледяной. Но я не обижался. У меня была своя комната, игрушки, завтрак, обед и ужин. Мне и не надо больше ничего. Лет в 10 меня потянуло к творчеству. Я рисовал, лепил фигурки, конструировал машины, но жизненной целью ничего из этого не стало. В 12 я уже разбирался в людях, видел красоту и уродство, как внешние, так и внутренние. В 16 увлёкся историей стран и этнографией. Стал писать всякие статейки, а потом вдруг понял, что хочу стать журналистом, ну или кем-то в этом роде. В 20 мне удалось устроиться в журнал, в котором я работаю по сей день.

В день 18-тилетия мне пришло очень странное письмо.

«Германия. Лойче. 39326. Банхофштрассе, 19. Симона Каулитц». Там было написано, что эта женщина знала лично моего отца и готова поделиться информацией. К письму прилагалась фотография Билла Бохнера и Тома Толлера с какой-то женщиной на фоне дома, где был как раз написан адрес: «Банхофштрассе, 19».

Конечно же, я догадался, что кто-то из них мой отец. Мать пытать было бесполезно. Она молчала и смотрела на меня каким-то чересчур равнодушным взглядом. Через месяц я приехал в эту деревню, но как выяснилось, дома никого не было уже очень долгое время. Хозяева переехали. Никто не знал куда. Что эта была за женщина... я ломал голову очень долго. Где-то 2 года мне понадобилось для того, чтобы узнать, кто я есть на самом деле. Про эту странную парочку была издана книга, в которой говорилось, что её написал друг семьи. Я отыскал этого Хагена Берри. Он оказался школьным другом Тома. Как только увидел меня, тут же сел в своё кресло и прикрыл рот рукой.

- Ты действительно есть... действительно родился.

Расшатал я этого дядю только через час. Он мне скупо рассказал, что знал их, пересказал всю историю, которую я и так знал. Ничего путного мне не удалось у него узнать, только одно: женщина, что писала мне – моя бабушка.

После дня рождения прошло полгода, я переехал от матери. Мне показалось, что она даже обрадовалась. Поцеловав меня в щеку, приобняла сухо и как-то безразлично пожелала счастья, попросив хоть изредка ей звонить. Но мы оба понимали, что она сказала это лишь из вежливости и никому не нужны эти звонки. С тех пор я её не видел.

Все поиски пришли в тупик. Я знал, что разгадка в бабушке, мне надо найти её, но... ничего не выходило, она как будто умерла. Мне оставалось жить своей жизнью и забыть про них... не искать отца.

Я учился в колледже, работал в журнале, и всё вроде бы было хорошо... но меня терзало внутри чувство пустоты. Я хотел семью, хотел узнать, кем они были, какими людьми. Но не стал ничего искать больше. Подумал, что будет в 100 больнее, если не найду. Как-то раз я представил, что они живы, что мы скоро встретимся... и стал жить этой мечтой, этой сказкой и самообманом. Стало легче. Я никому не говорил, кто я. Просто не видел смысла. Ни друзьям, ни девушкам. Меня устраивало моё пресное существование.

Дневник

Дневник

Я сел в такси, отдав водителю свой чемодан и положив портфель рядом.

- Куда поедем? – бодро спросил он.

- Домой, - выдыхаю.

Назвав улицу, я откинулся на спинку. Работа просто задолбала меня. Зазвонил мобильный. Это была Рози.

- Привет, Пери, - нараспев. – Как поездка?

- Прекрасно. Отчёт будет через 3 дня. Я хочу отдохнуть.

- Супер. Мне звонил Ксави, сказал, что тебе пришла посылка, но он уехал и отдал мне. Заедешь?

- Да. А почему этот троглодит не позвонил мне?

- Ты был недоступен. Да и потом, кажется, я нравлюсь твоему соседу.

Улыбаюсь и прощаюсь с девушкой. Набираю номер друга.

- Вил, привет, бро, я улетел в Англию, оставил тебе сообщение на автоответчике.

- Привет.

- Там посылка пришла, отвёз Рози.

- Спасибо, она мне уже сообщила.

- Слушай, адрес незнакомый и от какой-то женщины.

- Ты фамилию запомнил или имя? – у меня начались трястись руки.

- Вроде... кажется, Симона.

Я выдохнул шумно, после чего поблагодарил друга и сказал водителю адрес редакции. Дыхание было рваным, глаза бегали. Я не мог смотреть в одну точку. Внутри всё прыгало. Я получил посылку от бабушки... вдруг там что-то важное?

В редакции было мало народа. Рози, увидев меня, тут же расцвела. Девушка хотела выпить кофе и поболтать, но я был резок и попросил просто отдать мне посылку. Она была квадратной. На бумаге выведено моё имя и адрес отправителя: «Германия. Танна. 07922. Визенштрассе, 14. Симона Каулитц». У меня опять всё запрыгало внутри; чувство радости затопило и грозило задушить к чертям. Девушка смотрела на меня, как на шизика. А мне было всё равно. Мне бабушка написала. Прижав драгоценный кулёк к груди, я спустился вниз и сел в своё такси, попросив уже ехать домой.

Внутри была небольшая записка и книга, похожая на ежедневник, очень красивая, из кожи, сразу видно, что стоила не мало.

«Дорогой Вильперт, ты уже знаешь, что мы родственники. Я осведомлена о твоём визите к Хагену. Со мной всё хорошо. Я присылаю тебе вещь, которая поможет разобраться в себе и, возможно, ответит на некоторые твои вопросы».

Это был дневник. С внутренней стороны обложки было аккуратно и ровно выведено: «Биллу».

«Почему-то захотелось оставить записки с тщательным описанием нашей жизни, чтобы в старости, когда воспоминания превратятся в кашу и будут в голове лишь в качестве вспышек и бликов, прочесть их здесь, улыбнуться и подумать, что жизнь прожита не зря.

Моя фамилия Бохнер. Я из знатного рода. Моим предком был герцог Тюрингии Альфред Бохнер. Под Лейпцигом есть поместье, в котором живут мои родственники. Я мало знаю о них, потому что никогда не претендовал на титул и фамильные привилегии. Мне казалось это глупостью. Родители давно свыклись с тем, что их сын не как все. Я думал по-другому, вёл себя иначе. Отец, конечно, пытался мне втолдычить, что признание семьи есть важная составляющая жизни, полная принадлежность к фамилии и роду. А мне было всё равно до этого. Ну фамилия и фамилия... что с того? Папа принял мою позицию и больше никогда не заводил разговор на эту тему.