Шестеро против Скотленд-Ярда (сборник) - Кристи Агата - Страница 30

Одних лишь этих фактов оказалось бы достаточно, чтобы дать полицейским пищу для размышлений. Тем более что уже очень скоро сыщикам стало бы известно о завещании Эдди, о ранчо, как и о намерении Миртл в недалеком будущем отправиться в Америку. Затем, следуя принятым правилам, Кейт и Миртл могли допросить по отдельности, причем едва ли Миртл поделилась бы с инспектором фактами о своем долгом пребывании в одиночестве на чердаке, исчезновении серебряной чайной ложки, существовании рукописи Эдди или звуке «негромкого хлопка», донесшегося перед взрывом. По отдельности все эти мелочи могли бы не вызывать подозрений, но, учитываемые вместе, они нуждаются в определенных объяснениях, а молчание же Миртл станет выглядеть красноречивым подтверждением их важности.

Между тем Кейт, которая наверняка укажет на вышеназванные обстоятельства, что само по себе может придать следствию новый импульс, не обязательно ограничится только такими показаниями. Она, кроме того, способна сообщить полиции о том, что ключ от ящика письменного стола Миртл подходил к замку крышки бюро Эдди – она вполне могла даже подсмотреть, как хозяйка вскрыла бюро и читала записки. Миртл некоторое время провела в ванной незадолго до взрыва и затем вела себя самым странным образом, уводя Кейт в спешке из дома за минуты до гибели Эдди.

Миртл, если помните, пребывала в твердой уверенности, что Кейт не заметила ничего необычного, иначе, глубоко веря «в предзнаменования, в предчувствия и прочее», она бы непременно высказалась по этому поводу. И это мнение справедливо, если поведение Миртл вызвало у Кейт нечто вроде дурного предчувствия. Но только она могла ничего не сказать о своих догадках хозяйке, но поделиться ими с полицией.

Существует и другой возможный вариант. Во многих случаях, когда муж и жена ладят между собой как кошка с собакой, прислуга имеет тенденцию становиться на сторону одного из супругов. Если Кейт питала к Эдди дружеские чувства, а тот всерьез обдумывал, как вывести ее из дома перед запланированным взрывом, это указывает на то, что между ними не было никакого антагонизма. Все показания Кейт в полиции давались бы под влиянием этих чувств. Если вдуматься, она могла дойти даже до прямого обвинения хозяйки в убийстве.

Бросается в глаза еще одно. Могла ли Миртл сжечь рукопись Эдди в печи так, чтобы Кейт не заметила этого? А если обратила внимание, то не умолчала бы при беседе с полицейскими.

И здесь мы подходим к весьма интересному аспекту дела. Как мы с вами решили, Кейт обязательно сообщила бы сыщикам о записках Эдди. Но уже скоро полицейские поняли бы, что сама Миртл ничего им добровольно не расскажет о них. Тогда почему же ей не задали по этому поводу прямого вопроса? Если бы записи еще не были уничтожены, в них могли содержаться крайне важные улики.

Я выскажу предположение. Миртл не стали задавать вопросов только потому, что она уже находилась под подозрением у полицейских и те предпочитали не выдавать своих намерений. На нашем языке это называется «дать возможность преступнику самому сплести для себя веревку».

В данном случае детективы оставили бы офицера наблюдать за домом после своего ухода оттуда. Стоило Миртл спуститься в кухню, чтобы сжечь рукопись, наблюдатель заметил бы ее. Или по крайней мере увидел, как в кухонной печи развели огонь. Какой стала бы реакция Миртл, если бы констебль в такой момент внезапно позвонил или постучал в дверь? У него был бы заранее заготовлен предлог для нежданного визита – он мог что-то забыть в доме, или его послали задать хозяйке важный вопрос, о котором прежде забыли. Например, про рукопись, которую Миртл пришлось бы в спешке сунуть куда-нибудь, чтобы пойти открыть дверь. А она не могла с этим мешкать, чтобы не навлечь на себя подозрений. Как не посмела бы бросить рукопись в печку, уничтожая документ практически на глазах у представителя власти.

Вообразите, какая проблема встала бы перед женщиной, только что написавшей: «Я совершила идеальное убийство».

Предположим, вопрос полицейского действительно касался бы рукописи, что весьма вероятно. Именно его я бы избрал для продолжения допроса. У Миртл могло хватить смелости и самообладания, чтобы показать ее и заявить: «Да, я обнаружила это после гибели мужа, но пожелала скрыть. Когда вы прочитаете написанное им, то поймете причину. Мне не хотелось, чтобы всему миру стало известно, какая я дура и за какого плохого человека по ошибке вышла замуж».

Это выглядело бы, мягко говоря, странным поступком, но с человеческой точки зрения понятным и объяснимым. Некоторые детали, о которых умолчала Миртл прежде, тоже стали бы яснее и отвели от нее часть подозрений. Все так… Но она успела добавить свои заметки к повествованию Эдди. Как могла она ухитриться передать полисмену первую часть, утаив вторую?

Хотя даже если ей такой трюк удался, Кейт знала, что хозяйка прочитала записи Эдди еще до взрыва, и проинформировала бы об этом сыщиков. В таком случае даже острый ум и быстрая сообразительность Миртл едва ли выручили бы ее. Ей пришлось бы ответить на вопрос: почему она сразу не обратилась в полицию? И тогда Миртл вынуждена будет признаться, что решила защитить себя сама, избрав незаконный способ самообороны. Что привело к мучительной гибели мужа.

Но давайте создадим для Миртл самые благоприятные условия из всех возможных. Допустим, ей все-таки удалось втайне сжечь записки мужа и свои к ним комментарии. Это никак не устранило бы расхождений в показаниях хозяйки и прислуги, а полиция не была бы удовлетворена до тех пор, пока не добралась до истины.

А сейчас мы переходим к еще одной грубой оплошности, совершенной Миртл.

«Все условия его завещания остались бы в силе, не так ли? – написала она. – Я, быть может, и совершила однажды глупейшую ошибку, но ведь не полная же я дура? Это была моя идея – составить взаимные завещания. Он действительно владел ранчо в Штатах, которое в случае его смерти становилось моей собственностью».

Итак, затеянная Миртл проверка наличия у Эдди ранчо в Аризоне. Как бы выглядела она в случае его скорой кончины?

Верно, Эдди собственноручно приобрел химикаты, необходимые для изготовления гремучей ртути. Но после уничтожения рукописи не осталось бы никаких прямых доказательств, что он сделал это, планируя убийство. Также невозможно будет утверждать, что Эдди разбирался в химическом составе нужного вещества. А Миртл, с другой стороны, лично признала великолепное знакомство с данным предметом. Все знали, как она помыкала Эдди, вечно отправляя его за покупками для себя. Так почему же извращенный ум убийцы не мог подсказать ей забавного шага: заставить саму жертву купить все нужное, чтобы потом отправиться на тот свет?

Вот в таких общих чертах для меня постепенно выстраивается уголовное дело против Миртл, которое, как мне кажется, выглядело бы убедительным в глазах любого суда присяжных и привело к самому печальному для этой женщины итогу – виселице. Причем если бы полиция провела расследование приблизительно так, как я обрисовал его, то на каком-то этапе Миртл не выдержала бы нервного напряжения и во всем призналась сама, рассказав суду всю правду.

Стоило детективам продолжить настойчиво допрашивать ее, и она в определенный момент сломалась бы психологически. Если не на допросах в полицейском участке, то при следствии, проводимом судебно-медицинским экспертом при опознании останков, признание вины непременно вырвалось бы у нее.

Другой способ психологического давления на подозреваемого – постепенная и наглядная реконструкция каждого мелкого шага, приведшего человека к совершению убийства. Именно при таком методе следствия часто звучали признания тех, с кем приходилось иметь дело мне. Признаюсь, я не специалист по взрывчатым веществам, но в распоряжении Скотленд-Ярда есть офицеры, хорошо знакомые с такого рода веществами и способами их применения. Они помогли бы суду разобраться в деталях этого преступления. Подобные специалисты никогда не упустили бы из виду факта исчезновения серебряной чайной ложки, как и важности «легкого хлопка», предшествовавшего большому взрыву.