Шестеро против Скотленд-Ярда (сборник) - Кристи Агата - Страница 3

Помню, как я даже подавилась, вымолвив последние слова, а Лорн рассмеялся и подал мне черствую хлебную корку, после чего мы оба повеселели. Но я почему-то все еще вспоминаю о том разговоре, хотя минуло двадцать пять лет. Ведь как тогда не верила в фокусы подсознания, в судьбу, так и сейчас. Но я тем не менее подавилась. И мною был убит Фрэнк.

Тем вечером Лорн проводил меня до дома. Я обитала тогда у старой Ма Уиллерс сразу за углом от Стритэм-Хай. Уж ее-то вы точно не помните. А ведь она была когда-то блестящей актрисой, настоящей королевой мелодрамы своих дней. Мы сели в кружок у камина в ее кухне, и, как сейчас помню, Ма встала на шаткий стул, чтобы достать с верхней полки буфета банку с корицей от простуды для Лорна.

Когда же он ушел медленно, тяжело переставляя ноги, как глубокий старик, Ма Уиллерс задержалась, чтобы поговорить со мной, пока я наполняла свою бутылку горячей водой из чайника на плите. Это была рослая сухопарая пожилая матрона – не все бывшие актрисы толстеют – со взлохмаченной седой шевелюрой и шекспировской величавой манерой себя держать.

– Здесь только что побывала Смерть, – сказала она. – Больше ты его в живых не увидишь.

Я резко вскинулась на нее.

– С ним все в полном порядке. Просто человек простыл, а еще сильно расстроен, потому что его любимая девушка вышла замуж за другого.

Она посмотрела на меня своими пронзительными маленькими черными глазками.

– Царапина, царапина одна, но этого довольно… – продекламировала она. – Вот так и свадьба. Ты больше не увидишь его в живых.

И она оказалась права. Больше я не встречалась с Лорном. О его смерти я узнала лишь многие месяцы спустя от танцоров, которые прежде выступали в одном шоу с Луизой на севере Англии, когда Лорн не смог больше держаться на сцене. Это были милые люди – танцевальный дуэт, приглашенный в кабаре, где мне тоже досталась небольшая роль. К тому времени кабаре перекрестили в «ревю».

Помню, как женщина – прелестное черноволосое создание, выступавшее под псевдонимом Лола Дарлинг, – со слезами на глазах рассказала о безобразном скандале, разыгравшемся за кулисами, когда Луиза настаивала, что Лорн слишком плохо себя чувствует, чтобы выступать на сцене. Фрэнк обрушился на нее с проклятиями, обозвав последними словами сначала ее, а потом и Лорна, который в итоге вышел и отыграл свою фортепианную партию на ледяном сквозняке, способном убить слона, не говоря уже о смертельно больном человеке. После чего Лорн потерял сознание, был срочно доставлен в больницу, где вскоре умер. Мне долго потом он снился в кошмарных снах, лежащий в луже крови, хлынувшей из легких.

– Кто же аккомпанирует ей теперь? – спросила я, а когда узнала, что за дело взялся Фрэнк, не могла не встревожиться.

Но даже ему не удалось пустить под откос ее карьеру. Никому это было не под силу, кроме самой Луизы. Однако Фрэнк вышиб твердую почву у нее из-под ног, если вы хоть что-то понимаете в эстрадном жанре. Пошли слухи, что долго она не протянет, но слухам мало кто верил, пока Луиза собирала полные залы.

В то время мы виделись очень редко. Она иногда присылала мне письма. Поначалу в них фигурировал только Фрэнк: сделал то, добился этого, проявил незаурядный ум. Он выиграл три тысячи фунтов за один заезд на скачках в Донкастере. Но позже новости о Фрэнке иссякли. Она стала писать на самые банальные темы.

Тем не менее Луиза оставалась звездой первой величины, и каждые гастроли в Лондоне сопровождались громким успехом при исполнении ее старых песен, а некоторые новые номера не снискали популярности.

Чету постоянно окружали сплетни. Суть сводилась к тому, что Фрэнк ревновал к успеху прежних песен Лорна и устраивал скандалы каждый раз, когда жена вновь включала их в программу шоу.

Две или три песни он написал для нее сам, но они получились настолько бездарными, что даже обаяние и мастерство Луизы не спасли их от провала. Думаю, он во всем винил ее, устраивал жуткие сцены, когда такое происходило, вот только наверняка никто не знал об этом.

Так началась ее тайная жизнь. Жизнь, превратившая ее в двух совершенно разных людей.

А между тем у меня хватало собственных событий. Мой муж – я разве не успела упомянуть, что побывала замужем? – так вот, он умер рано, оставив мне те небольшие сбережения, которые успел скопить, да будет ему земля пухом! Мы с ним никогда особенно не любили друг друга, но зато и беспокойств не причиняли никаких. Я положила деньги в банк и продолжила работать.

Бушевала война, а сценические дела шли хорошо. Я трудилась в таком лихорадочном темпе, что не оставалось времени ни о чем всерьез задуматься. Мы все торопились развлекаться и получать удовольствия на случай, если завтра суждено погибнуть. Я совершенно не ощущала, как постепенно старею. Мне сослужила добрую службу репутация неплохой актрисы, старательной, на которую всегда можно положиться. А потому режиссеры постоянно находили для меня небольшие роли, и я сводила концы с концами, не трогая денег на банковском счету.

Война уже близилась к концу, когда я впервые встретилась с новой Луизой. Мы не виделись целых два года. До меня доходили слухи о ее эксцентричном образе жизни, о неистовых безумствах, о совершенно свихнувшихся людях, с которыми она общалась. Но я все равно оказалась не готова к принятию той атмосферы, какая царила в ее гримерной в «Палладиуме», куда заглянула после окончания моего спектакля в «Зимнем саду».

Я постучала в дверь, и новая костюмерша открыла ее ровно на полдюйма. Старушка Герти, как я узнала, была уволена. А сменившая ее женщина с опухшим от пива лицом имела вид перепуганной зайчихи. Только поняв, что я не собираюсь сразу же влепить ей пощечину, она приоткрыла дверь чуть пошире.

– Вам нельзя сюда, – заявила она. – Мисс Лестер отдыхает.

– От чего же она отдыхает? – спросила я. – Неужто только что переплыла Ла-Манш?

– Полли! – донесся до меня голос из комнаты. Я отстранила женщину со своего пути и вошла.

Луиза лежала на кушетке, еще не сняв грима, который словно отделился от лица, и кожа под ним сморщилась и обмякла. Я едва узнавала ее. Она обрюзгла, постарела, и хотя сохранялись черты прежней красотки, просматривались переутомление и слабость, которых нельзя было ожидать от знакомой мне Луизы.

– О, Полли, – сказала она. – О, Полли… – и разразилась рыданиями.

Это было так не похоже на нее, что я совершенно растерялась.

– Что с тобой, Утенок? – стала расспрашивать я. – В чем дело?

Она утерла слезы и бросила нервный взгляд на свою прислугу.

– Вам бы лучше оставить нас, тетушка, – сказала я. – Пойдите и выпейте где-нибудь. Я сама присмотрю за мисс Лестер.

– Мистер Спрингер велел не оставлять ее одну.

– Ах, мистер Спрингер не велел! – рявкнула я. – Выметайтесь отсюда! Что, черт побери, вы себе думаете? Мисс Лестер не собирается взорваться в ваше отсутствие! Уходите, а если встретите мистера Спрингера, можете сказать, что это я вас выгнала.

– О нет, Полли! Не надо! – Луиза положила руку поверх моей. Я, посмотрев на ее пальцы, заметила, что драгоценные камни в кольцах заменены стразами.

Даже не могу объяснить почему, но это шокировало меня больше всего, с чем я сталкивалась в жизни… Да, даже больше выражения на его лице, когда…

Но об этом чуть позже. Всему свое время.

В итоге старуха подчинилась и ушла. Я не выгляжу рослой и мощной. Последняя роль, которую я сыграла в кабаре, была тщедушная уборщица. Но мне обычно удается добиваться своего, стоит только по-настоящему захотеть. Когда дверь за ней закрылась, я заперла замок и повернулась к Луизе.

– Ты больна? – спросила я.

– Нет. Просто устала.

– Сколько представлений ты дала сегодня?

– Одно.

– Так это же пустяки! Причина не в работе. В чем твоя проблема?

Она снова ударилась в слезы.

– Даже не знаю, Полли. Сама не пойму. На сцене я чувствую себя прекрасно, но после шоу совершенно измождена. А я никогда прежде не была такой, верно, Полли?