Сеятели смерти. Задание — Токио - Айронс (Эронс) Эдвард Сидни - Страница 6

Гостиничный коммутатор соединил меня с нужным номером. Человек, назвавшийся Эрнестом Уоллингом — контора «Симпсон и Уоллинг», — поинтересовался моими личными данными и родом занятий. Я назвал ему подлинное имя и фамилию и предложил свою легенду — сбивчивую историю о том, что хочу найти своих предков. Эту историю мы придумали в вашингтонском кабинете Мака. Когда я закончил свой рассказ, Уоллинг некоторое время молчал, очевидно, переваривая информацию.

— Так, понимаю, — наконец произнес он. — Вам было бы удобно зайти ко мне сегодня в четыре, мистер Хелм? У меня будет время для некоторых предварительных изысканий, и я смогу более определенно ответить, буду ли я вам полезен или нет.

— В четыре? Замечательно!

Помявшись, он добавил:

— Так вы говорите, что остановились в «Кларидже»? И что вы из Америки?

— Именно так.

— А вы не знакомы ли случайно с джентльменом по фамилии Бьюкенен? Пол Бьюкенен?

Я рассмеялся.

— Америка большая страна, мистер Уоллинг. Нет, увы, я не знаю никаких Бьюкененов.

— Ну конечно! Он недавно обращался к нам, и я подумал… Буду рад увидеться с вами в четыре, мистер Хелм. Спасибо за звонок.

Я положил трубку и нахмурился.

— Он упомянул Бьюкенена. Это что-то значит, но будь я проклят, если понимаю — что.

— Ну, на этом этапе игры очень трудно что-либо понять, — резонно заметила Уинни. — О Господи, я запуталась в этих простынях. Помоги мне вылезти.

Она встала с постели и начала стаскивать ночную рубашку через голову, забыв предварительно развязать длинный пояс, а теперь и вовсе не могла этого сделать. Я дернул за один конец, и пояс распустился. Она без смущения выскользнула из своего одеяния, обнаружив ладное тело, покрытое почти ровным загаром, и я заметил, что она больше обращала к солнцу спину и плечи. Кожа там полезла — и явно не так давно. Последующие солнечные ванны— а может быть, сеансы кварцевого облучения— почти восстановили нужный пигментный покров, но не вполне. Когда она обернулась, я внимательно осмотрел ее лицо и увидел характерные следы облупившейся кожи на носу, тщательно замаскированные макияжем.

Такое случается со всеми девчонками, которые стараются получить максимальную порцию солнечных лучей в первый же день пребывания на пляже. Облупившиеся плечи прекрасно соответствовали роли, которую она играла, но у меня возникла смутная догадка, что эти ожоги были получены ею отнюдь не на пляжах южных морей. Ей там, ясное дело, пришлось несладко. Хотя какое мое дело!

— Ну, вот мы и в игре, — заявил я. — Если телефон Уоллинга прослушивается или его контора напичкана «жучками»— как считают в Вашингтоне, — то кто-то уже проверяет парня по фамилии Хелм, остановившегося в отеле «Кларидж». Так что теперь остерегайся нацеленного на нас вражеского глаза или уха.

Она скорчила гримаску.

— Можешь не говорить! Надеюсь, ты не из тех мужчин, у которых после занятий сексом возникает острое чувство голода? Прежде чем пойти пообедать, я бы хотела опробовать нашу исполинскую ванну. — Она сняла маленькие часики с запястья и, взглянув на них, положила на комод. — Итак, свидание назначено на четыре? Сейчас еще только двенадцать— у нас полно времени.

— У нас? — переспросил я. Она метнула на меня взгляд, а я добавил: — Мне не кажется, дорогая, что тебе стоит утруждать себя контактами с фирмой «Симпсон и Уоллинг». Ты же невинный младенец, помнишь? Так что давай в таком духе и будем играть дальше.

Она помолчала и нехотя сказала:

— Пожалуй, ты прав. Ладно, я остаюсь. Мэт?

— Да?

— Ты не сказал, отчего умер Бьюкенен.

— Бубонная чума. Известная также под наименованием «Черная смерть». Очень милая болезнь, поражающая взрослое население земного шара.

Она тихо присвистнула.

— Вот так Макроу! Да он, кажется, и впрямь чокнутый. Мания величия и все такое прочее…

Она выглядела очень мило в костюме Евы, но теперь была моя очередь изображать крутого агента, и я не преминул этим случаем воспользоваться.

— Нас никто не просил подвергать его психоаналитическому исследованию, милая. Нас просили только об одном — убить его.

После обеда, который нам подали в номер, я позвонил в автомагазин на Беркли-стрит и, оставив Уинни в номере подремать, отправился приобрести для нас средство передвижения: ярко-красный «триумф-спит-файер» спортивной модели — последний автомобиль, который секретный агент, посланный на сложное задание, решился бы приобрести. Впрочем, именно в этом и состояла моя задумка.

У него был движок в сто шестьдесят «лошадок», восьмидесятитрехдюймовая колесная база, предел скорости девяносто с чем-то миль и окружность поворота двадцать четыре фута — другими словами, стоило вам зазеваться и резко крутануть руль, как эта машина в ту же секунду отправлялась в обратный путь. Потому-то я ее и выбрал.

В стране, где водители заядлые лихачи, а на загородных шоссе отсутствует ограничение скорости, я был не в состоянии приобрести для себя машину, способную оторваться от погони— да и бюджет нашей конторы этого не позволил бы, — но в такой красненькой бомбочке я вполне мог замотать своих преследователей, буде они сядут мне на хвост.

После оформления бумаг меня послали в гараж на окраине, где я мог выбрать себе подходящий экземпляр, и, когда я добрался до отеля, робко протащившись по левой стороне улицы, обгоняемый безумными автомобилями, был уже четвертый час. Я вручил своего железного жеребенка швейцару и поднялся в номер. Уинни сидела на кровати, обложившись подушками, и читала лондонские газеты, доставленные нам администрацией отеля.

— Задание выполнено? — спросила она.

— Машина стоит у дверей, — ответил я. — Но только я буду учиться новым правилам вождения не в этом городе! Лучше бы этим заняться в спокойной сельской местности. Ну и движение!

Она рассмеялась. На ней было свободное белое платье без рукавов, которое, похоже, смастерили из старой простыни — одним взмахом ножниц и одним швом. Должен заметить, что предпочитаю женщин с четко выраженной линией талии, но в этом нелепом балахоне она и впрямь выглядела юным и невинным созданием. Глядя на нее, нельзя было подумать, что ей уже хорошо за двадцать— двадцать пять, говоря точнее— и что она убила семерых мужчин и, как мы оба надеялись, скоро доведет счет своих жертв до восьми.

Она сидела босая, с поднятыми коленками, на которых она разложила газеты, и короткое платье не могло скрыть все ее потаенные места, но, в конце концов, мы же как-никак были женаты! Я перегнулся через край кровати и, схватив ее за большой палец ноги, потряс его.

— Ну, увидимся через час или около того!

— Ты опять уезжаешь?

— Мне просто хотелось прийти в себя от этого драндулета, пока я его не разбил. Возьму такси.

— Слушай, будь другом, подбрось мои сигареты по пути, — попросила она, пожалуй, несколько преувеличенно равнодушно.

Я усмехнулся.

— Э, оставь эти свои «будьдругом», малышка! Это же шикарное место! Здесь надо вести себя соответствующе. Здесь надо говорить «пожалуйста».

— Пожалуйста!

Я бросил пачку сигарет и спички и двинулся к двери.

— Не скучай!

Она смущенно спросила:

— Мэт, как ты считаешь, можно мне, пока тебя нет, выйти и немного побродить по магазинам? Знаешь, я ведь никогда не бывала в Лондоне.

Она являла собой диковинную смесь профессионального бесстрашия и детского любопытства. Мне не хотелось ее разочаровывать, ну и, конечно, не хотелось, чтобы она думала, будто я давлю на нее своим авторитетом. И тем не менее я сказал:

— Лучше не надо. Ситуация может в любой момент принять критический оборот. Если не возражаешь, я бы советовал тебе остаться в номере.

Ее голубые глаза на мгновение полыхнули холодным огнем.

— А если я буду возражать?

— Тогда можешь отправляться по своим магазинам, но смотри в оба! И оденься. Это больно слабенькое платьишко, а, по-моему, скоро пойдет дождь.