Сеятели смерти. Задание — Токио - Айронс (Эронс) Эдвард Сидни - Страница 59

— Где она сейчас? Она все еще на острове?

— Не говорите, отец! — выкрикнул мальчонка-при-служник и, внезапно повернувшись, опрометью кинулся вниз по ступенькам.

Даррелл устремился следом за ним. Желтые одеяния Минамото мелькнули между соснами, а потом вдруг пропали из вида. Даррелл решил срезать путь и побежал по газону, чтобы обогнуть торий. Остров был крохотный, длиной всего в милю; большую его часть занимал холм, протянувшийся от одной оконечности до другой. Деревья начали редеть, и Даррелл выскочил на прогалину, с которой открывался вид на материк. Хатасима лежала перед ним, как на ладони. В солнечных лучах поблескивала колючая проволока, которой была обтянута по периметру вся деревня. Даррелл, не теряя времени, бросился вниз вслед за мальчишкой, который улепетывал от него, петляя как заяц. Тропинка вела к одинокой и казавшейся совершенно безжизненной гостинице-харчевне, стоявшей почти на самом берегу острова. У самой харчевни Даррелл настиг беглеца и ухватил его за руку. Мальчонка споткнулся и упал. Дыхание со свистом вырывалось из его горла.

— Пожалуйста, сэр, пощадите Йоко Камуру! — порывисто дыша, взмолился он.

— Я и не собирался обижать ее. Я приехал, чтобы ей помочь. Где она? Здесь, в гостинице?

— Она была здесь. Я не знаю, ушла она или нет.

— Возвращайся в храм. Все будет в порядке. — Даррелл достаточно хорошо говорил по-японски, но юный прислужник упрямо покачал головой, словно не понимая. — Я пойду с вами, — сказал он.

— Пожалуйста. Только больше не удирай.

Грудь паренька судорожно вздымалась.

— Хорошо. Извините, сэр.

Уже внизу, на стенах вестибюля гостиницы Даррелл увидел несколько свитков с картинами Йоко Камуру. При входе висела табличка «Закрыто», но дверь, как ни странно, была не заперта. Даррелл и Минамото прошли внутрь. Откуда-то сбоку из-за раздвижных перегородок послышалось тихое шуршание. Даррелл раздвинул створки и увидел седовласую японку в кимоно, которая как раз собиралась ускользнуть через заднюю дверь, ведущую в сад.

— Не бойтесь меня, — дружелюбно произнес Даррелл. Я не из полиции. Я друг Йоко. Где она?

Женщина повернула к нему обветренное морщинистое лицо. Ее губы были так же плотно поджаты, как и у мальчика-служки. Под глазом ее лиловел свежий синяк, из разбитой нижней губы сочилась кровь.

— Вы русский? — прошамкала она.

— Нет. Американец.

— Все вы для меня на одно лицо, — пробурчала старуха, устремив на него ненавидящий взгляд. Чужая внешность, непривычный чужеродный запах— все это вызывало у нее отвращение. — Здесь до вас побывали русские. И еще два китайца. Наверное, Минамото сказал вам про них. Он— безмозглый мальчишка. Дуралей. Никогда ему не стать хорошим священником.

— Кто вас ударил? — спросил Даррелл.

— Ваши друзья, русские. — Старушка внезапно хихикнула, но кровь из разбитой губы потекла сильнее, и она поднесла ко рту сухую ладошку. — Они тоже хотели знать, где прячется моя милая Йоко. Что ж, вам я тоже ничего не скажу.

— Я хочу помочь ей, — настаивал Даррелл.

— Все вы так говорите.

— Она больна. Ей требуется помощь.

— А кто виноват? — завизжала старуха. — Все мы знаем, что стряслось в Хатасиме. У нас теперь тоже карантин, и мы тоже все передохнем… И все из-за вас! Вы жестокие негодяи…

— Мы тут ни при чем, — тихо сказал Даррелл. Он вытащил из кармана деньги. — Послушайте, расскажите мне хотя бы про тех других, которые сюда приходили. Они охотятся за Йоко. Для нас это крайне важно. Они хотят ей зла. А я друг Билла Черчилля, который ее любит…

— Билл-сан? — испуганно вскрикнула старуха. — Вы его знаете?

— Он мой лучший друг. Это он прислал меня сюда.

— Вот как… — задумчиво протянула она. — Да, Йоко тоже его любит. Он несколько раз приходил сюда вместе с ней. Билл-сан вечно у нее на языке. Я-то лично против якшания с иностранцами… Это обычно плохо кончается. Мы с вами слишком разные. Но вот в случае Йоко-сан…

— Помогите мне, — нетерпеливо попросил Даррелл. — Нам дорога каждая минута. Билл-сан очень просит, чтобы я нашел ее.

Старуха посмотрела на мальчишку, затем на Даррелла, а потом перевела взгляд на дорожку, которая уходила от харчевни в сторону причала. Даррелл проследил за ее взглядом. У причала не было ни одного суденышка.

Внезапно старуха решилась и вышла наружу, на залитый солнцем дворик. Минамото последовал за ней, быстро лопоча на местном диалекте, почти непонятном Дарреллу. Однако старушка отмахнулась и провела Даррелла на пирс.

— Не знаю, честный ли вы человек, — сказала она, — но Йоко была для меня дочерью. Да, она была очень больна, но, когда мой муж увез ее, ей уже было гораздо лучше.

— Куда увез?

Старушка протянула тонкую высохшую руку и указала на юг, подернутый туманной дымкой.

— Он увез ее в Фуякуро. Это примерно в двадцати милях отсюда. Там проходит железная дорога. Он хотел усадить ее на поезд.

— Она была еще здесь, когда приходили другие люди?

— Да. Она страшно испугалась.

— А они не заподозрили, что она прячется здесь?

Старушка гневно потрогала рассеченную губу.

— Я им ничего не сказала. Хотя китаец предлагал мне деньги. Много денег. Мне нужны деньги, но от вас я тоже ничего не возьму.

— Как выглядели эти китайцы?

— Вежливые и на вид вполне приятные. Не то, что русский, который меня ударил. Точно не помню. Я же говорила— все иностранцы для меня на одно лицо. Правда, у одного китайца под глазом был очень странный шрам. Похожий на опрокинутый треугольник.

У Даррелла неприятно засосало под ложечкой.

— Огромный и толстый, как борец сумо? — спросил он. — С одышкой?

— Да, именно такой. Вы его боитесь?

— Немного, — кивнул Даррелл. Он быстро поблагодарил старую женщину. — Что ж, я, пожалуй, поспешу в Фуякуро.

Даррелл сказал Лиз Прюитт:

— Сколь ударил ее. Вспыльчивость— главный его дедостаток. Хуже, что в эту историю ввязались китайцы. Не могу понять, как они оказались замешаны в этом деле. Здесь был сам По Пингтао, глава секции «Павлин» Третьего бюро Черного дома.

— Вы произнесли его имя как ругательство, — заметила Лиз.

— Так и есть.

— Я никогда о нем не слыхала.

— Ваше счастье, — сухо сказал Даррелл. Он оглянулся через плечо. Хатасима и увенчанные соснами холмистые острова остались далеко за кормой баркаса. — «Павлин»— это отдел контрразведки и внутренней безопасности. Полковник По Пинг-тао в свое время был историком, специализировавшимся на эпохе Среднего царства. Теперь это главный специалист по допросам и пыткам. Он убил Джонни Лэнгдона, а Фрэнка Дюваля превратил в пускающего слюни идиота. Мое имя идет первым в его списке на уничтожение. Он преданный коммунист и убежденный маоист. Китай он до сих пор покидал лишь однажды, выехав в Индонезию. Не представляю, зачем ему понадобилось выбираться в Японию и лично разыскивать «какую-то девчонку-художницу», которой посчастливилось оправиться от смертоносной чумы в Хатасиме?

— По вашим словам, он— настоящий монстр, — сказала Лиз.

— Так и есть, — хмуро кивнул Даррелл. — Я и сам его побаиваюсь. И очень опасаюсь за Иоко.

— Консервный завод! — резко выкрикнул майор Яматоя.

— Что?

— Консервный завод — в Хатасиме! — разъяренно проорал Яматоя.

На другом конце провода, в Сендае, полицейский инспектор замолчал, потом озадаченно промолвил:

— Я не понимаю…

— Рыба, которую выловили рыбаки в Хатасиме, — со вздохом сказал майор Яматоя, утирая носовым платком внезапно взопревший лоб. — Позавчера днем к причалу пристали несколько лодок с рыбой. Эту рыбу доставили на консервный завод и переработали. Она ведь тоже может оказаться зараженной!

— Каким образом?

— Не ваше дело. Мы должны срочно проследить за всеми партиями консервов, которые развезли с этого завода в течение последних четырех дней. Вы поняли? Приступайте! Не теряйте ни минуты.

— Но…

— Болван! Рыба может быть заражена. Ее обрабатывали смертельно больные люди. Вот все, что вы должны знать. Куда поступают консервы и остальная рыба из Хатасимы?