Запасной мир - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 49

– Ты чего? – испугался я.

– Не могу поверить, – сказала она, шмыгая носом. – Все вижу, все понимаю, но не могу.

Она уткнулась влажным лицом мне в грудь.

– Я не рассчитывала стать твоей женой, – она отстранилась и посмотрела на меня влажными глазами. – Только в сказке принц женится на Золушке.

– Я не наследный принц, – сказал я, – поэтому императором не стану. У нас будет обычная семья. Я стану работать, а ты – растить наших детей. Таких же красивых, как ты.

– Если у них будут твои глаза, нам позавидует весь мир! – сказала Фикре.

– Над этим стоит поработать! – озаботился я. – В смысле – над глазами. Предлагаю начать прямо сейчас…

Женитьба не повлияла на программу визита. Мы перелетали из страны в страну, Фикре исполняла роль переводчицы, но в столицах ее принимали, как принцессу. Внимания уделяли даже больше, чем мне. Президенты и премьер-министры целовали ей ручку, благодарили за помощь, которую она оказала Африке. Видимо, тем, что вышла за меня замуж. Слушая это, Бен мрачнел. По окончании программы он собрал команду и улетел. Мы остались. Империя не давала Фикре визу. Я пытался звонить отчиму – нас не соединяли. Чтобы не скучать, мы устроили тур по африканским достопримечательностям. Озеро Танганьика, национальный парк Серенгети, водопад Виктория… Мы останавливались в отелях, днем осматривали достопримечательности, а ночью предавались любви. Фикре нравились мои уроки. Она просила их повторить и даже вносила рационализаторские предложения. Строгая девочка, избегавшая мужчин, почувствовала себя женщиной. Эти дни стали самыми счастливыми в моей жизни.

С визой продолжали тянуть, и мы вернулись в Могадишо. Фикре намеревалась получить расчет и собрать вещи. В каждой стране нас осаждали журналисты, и мы не скрывали от них своих планов. Это навело на нас Надира. Он уже строил халифат и нуждался в пиаре. Убийство принца империи подходило для этого идеально. Сложностей не предвиделось. Моя охрана улетела в Брюссель – ее выделили только на время визита; а громилы, которых нам дали, телохранителями были никакими. У них не было даже беспилотника, чтобы проверить маршрут. Когда на пути из аэропорта по кортежу ударил пулемет, первым нашелся я.

– Гони! – приказал шоферу, вскакивая с дивана.

Тот утопил педаль в пол, мотор рыкнул, и лимузин рванулся вперед. Мы почти ушли, когда на обочине грохнул взрыв. Надир умел готовить засады и предусмотрительно расставил на обочине управляемые мины. Под взрыв одной из них мы и угодили. Я ощутил удар по ногам, лимузин закрутило на дороге, в этот миг сзади прилетела очередь. Удара пуль я уже не почувствовал…

Приданные нам охранники были неумелыми, но храбрыми. Они успели вызвать подмогу и вытащить тяжелораненого принца из горящего лимузина. Фикре не успели… Подоспевшая полиция увезла меня в госпиталь. Я оказался единственным, кто выжил в той мясорубке.

Везти меня в Брюссель побоялись – не перенес бы перелета. Имперский двор прислал врачей, но было поздно. Ноги пришлось отнять – началась гангрена. В Африке с этим быстро… Я принял это равнодушно. В один из дней в палату пришел командующий вооруженными силами Сомали. Он положил на мою подушку оплавленный комочек золота – все, что осталось от обручального кольца Фикре, отдал честь и вышел. Я взял комочек и сжал его в кулаке – да так, что его уродливая форма отпечаталась на коже…

– Замечательный напиток, черр! – Элсли поставил пустой кубок на стол. – Не вино, конечно, но вкус мягкий и приятный. И в животе сразу тепло. Никогда такого не пробовал!

– Скоро сможете! – заверил я гостя. – В Ниме будет повсеместно.

Это так. Просьбу Мэгги и Лэнса я выполнил. Образцы виски представлены местным купцам и ими одобрены. В Иорвик пошли заказы…

– И ужин великолепен!

Элсли окидывает сожалеющим взглядом пустые тарелки. Ну да, ел он, хоть и аккуратно, но за двоих. Заметно, что постился накануне.

– Готов ответить на ваши вопросы, черр! Вы ведь пригласили меня не за тем, чтобы угостить?

Умен! И нахальный…

– Зачем вы искали встречи со мной? Ты ведь не случайно оказался за моей спиной в храме, а?

– Хочу служить королеве, черр!

Кто бы сомневался!

– На каком посту?

– Не знаю, черр!

Вот это новость! Подымаю бровь. В ответ – вздох:

– Я ничего не умею, черр!

Некоторое время пристально разглядываю гостя. Он не опускает взгляд. Не врет… Любопытно. Приходившие до него просители твердо знали, чего хотят. Многие требовали пост первого съёрда. В местных реалиях это премьер-министр, второй человек после королевы. Просители были уверены, что их происхождение позволяет претендовать. Наличие мозгов, а равно и знаний, они считали делом второстепенным. Зря старались. Первый съёрд Алитании – это я, если кто не понял. Насчет этого у нас с Бетти жесткая договоренность: или я, или напыщенный гусак с титулом. Третьего не дано. Однако де-юре пост свободен. Меня назначить нельзя – съёрды обидятся: какой-то лэнд… Это нам Оливер разъяснил.

– Мне, видно, нужно рассказать о себе, черр?

Киваю: разумеется! Надо же знать, с чего он такой жалкий.

– Я родился в семье богатого съёрда, черр! Единственный наследник титула и состояния. То и другое я получил в двадцать лет, после смерти отца. Приехал в Ним, где был представлен королю. Покойный Харри и его двор приняли меня ласково. Я был молод, красив, богат, к тому же весел и щедр. Таких любят…

Хорошо излагает: кратко и по существу. Готовился. И словесным поносом не страдает – это плюс.

– Мне предлагали служить, но я не захотел. Зачем? Деньги, титул, владения – все имеется. У меня был строгий отец, черр, который не баловал сына. С его смертью я получил свободу. Кутил, волочился за женщинами, не разбирая, чья это жена или дочь. Двадцать семь дуэлей за пять лет. Троих противников я убил, пятнадцать ранил, с остальными дело закончилось примирением и попойкой. Платил я. У меня просили денег, и я не отказывал. Трудно найти в королевстве съёрда, с кем бы я не осушил бутылку-другую. А женщины! Вначале я вел счет побед, но вскоре бросил – сбился со счета.

Лицо Элсли принимает мечтательное выражение. Жестом руки побуждаю его продолжить.

– Когда Харри умер и к власти пришли Дигганы, все осталось, как было. Я пил, ел, любил женщин – пока не кончились деньги. В тот миг мне стоило задуматься, но я не внял голосу разума. Мне советовали уехать из столицы и пожить в поместье. Тамошняя жизнь дешева. Я бы оправился и вернулся. Но сама мысль покинуть Ним была мне омерзительна. Здесь жили люди, которых я любил, и которые, как я считал, любят меня. Поэтому я заложил земли. Дом Троскана дал сто тысяч крон. Большие деньги, но я растратил их за два года. Долг возвращать было нечем, и лен забрали. Я побежал к друзьям, но те развели руками. Дом Троскана действовал по закону. Богатый съёрд стал нищим…

Элсли горько усмехнулся.

– Судьба дала мне урок, но я оказался глупцом. У меня оставался титул, который можно было продать. Проще говоря, жениться. Богатых невест в королевстве хватало, и породниться с Элсли желали многие. Но женитьба забрала бы у меня свободу, а я этого не хотел. Поэтому стал возмущаться, сетовать на несправедливость, причем делал это достаточно громко. Дигганам это надоело, и меня отправили в Гремпль.

Элсли побарабанил пальцами по столу.

– Заточение спасло мне жизнь, черр! В противном случае я влез бы в заговор и попал бы на эшафот. А в Гремпле худо-бедно кормили, и была масса времени, чтобы подумать. Я, правда, понял это не сразу… Первое время роптал и сетовал на судьбу. Когда надоело, стал присматриваться. Заключение я делил с замечательными людьми. Оказалось, что с ними интересно говорить. Они много видели и знали. Воевали, покоряли моря, занимались финансами королевства, руководили провинциями. А что мог рассказать я? О вкусе дорогих вин, нарядах, умении добиваться благосклонности красавиц? Их это мало интересовало. Они говорили о королевстве, сетовали, что Дигганы губят его. В ответ я мог только поддакивать. У меня не было на этот счет своего мнения. Я не знал, как государство устроено, как зарабатывает оно деньги, охраняет свои границы и как сделать, чтобы расходы соотносились с доходами. Я не разбирался в устройстве полков и флотов, не знал, чем занимаются чиновники. Поэтому внимательно слушал. За два года в Гремпле я узнал больше, чем за всю предыдущую жизнь. Это дало мне надежду, черр, что в случае освобождения смогу быть полезен.