Операция «Тень» - Быстров Андрей - Страница 37

• Предыдущая
• 37/40
• Следующая

Леди Брунгильда: Да, да… Проходите сюда, мистер Торникрофт. (Долгая пауза, шумы.) Признаться, меня чрезвычайно изумило ваше сообщение. Я сдала замок Виктории Сильвестри на две недели, но я не могла и представить, что она выдаст себя за меня… Зачем?

Корин: Пожалуйста, расскажите подробнее о событиях, предшествовавших аренде замка…

Леди Брунгильда: Викторию Сильвестри я знаю довольно давно… Мы познакомились на кинофестивале в Каннах, тогда у нее еще была другая фамилия, под которой она снималась в русско-американском фильме… Ее первый большой успех… А, вспомнила: Виктория Серебреницкая. Она часто гостила в Везенхалле, сначала одна, потом приехала с мистером Уинвудом… Приятный джентльмен…

Она попросила меня уступить ей замок на рождественские праздники… Мотивировала тем, что готовится какой-то фильм по Александру Дюма, она будет играть маркизу… И ей хотелось бы проникнуться атмосферой замка. Я не видела причин для отказа… А до моего отъезда в Берн Виктория неделю прожила в Везенхалле вместе со мной, мистер Уинвуд тогда уже уехал. Она интересовалась каждым уголком замка, мельчайшими подробностями… И я с удовольствием показывала. Я собиралась оставить мисс Сильвестри хотя бы двоих слуг – она отказалась, сказала, что слуги у нее свои, а мои пусть празднуют Рождество… Но выдать себя за меня?! Моему недоумению нет предела! Как вы это обнаружили…

И почему Викторией Сильвестри заинтересовалось ЦРУ?

Корин: Леди Брунгильда, а на Рождество в Везенхалле мог приехать или хотя бы позвонить кто-либо из ваших друзей, родственников?

Леди Брунгильда: Конечно, нет. Я всех предупредила, чтобы и им не терять время понапрасну, и Викторию не беспокоить.

Но ответьте мне, мистер Торникрофт…

Корин щелкнул кнопкой диктофона.

– Итак, – вернулся он к своему повествованию. – Теперь я знал врага и понял, что заблуждался вместе с остальными, считая: удар был направлен против Уинвуда, а письмо – отвлекающий маневр. Истина же состояла в том, что удар направлялся на меня – и тогда все становилось на свои места. Здесь уместно упомянуть, что перед визитом к леди Брунгильде я попросил мистера Уэстбери тщательно скопировать письмо и положить копию в ящик письменного стола…

– Так это была копия?! – ахнула мисс Сильвестри.

– Да, – подтвердил Корин. – То, что ты похитила из стола мистера Уэстбери, – всего лишь копия… Я был убежден, что от письма попытаются избавиться, ведь его содержание ясно говорило о подделке и ставило под сомнение мою виновность в деле Уинвуда. А графологическая эскпертиза показала бы авторство Виктории… Смысл ее трюка с письмом был таким: его должны были найти при обстоятельствах, когда его чтение вслух – для всех – становилось неизбежным.

Потом письмо исчезает… Оригинала нет.

Есть показания свидетелей, не помнящих документ буквально, но утверждающих однозначно: письмо Уинвуда уличало меня в шпионаже!

Едва ли ты, Виктория, осмелилась бы поручить кому-то написать этот текст.

Ты писала сама, и оригинал цел, он у мистера Уэстбери! Не напрасно я просил его спрятать копию в стол. Носить письмо при себе – напрашиваться на покушение! Слишком важен был документ…

Вернувшись в замок, я узнал о трех событиях, первое из которых – похищение копии письма – меня обрадовало, два других – исчезновение барона Эстерхэйзи и впервые состоявшийся общий двухчасовой ленч – встревожили и озадачили.

Я не понимал ни того, зачем Виктории убивать Эстерхэйзи, ни того, почему бы он мог внезапно уехать. А когда я нашел его разбитый «Ниссан-Президент» в ущелье, куда чуть не свалился сам… Это был тупик. Загадку разрешила Марианна Эстерхэйзи, не ведая вначале… Может быть, расскажете вы, миссис Эстерхэйзи?

– Да, – откликнулась Марианна, – все дело в той картине, помните – Лукас ван Уден? Я не верила, что Франца нет в замке, вопреки всему, вопреки здравому смыслу продолжала искать… И в картинной галерее заметила, что картину… подменили… Словом, это была не та картина. На месте картины висела подделка, копия – очень хорошая, великолепно изготовленная, но подделка, а не подлинник! Может ли ошибиться в этом вопросе доктор искусствоведения?! Я растерялась… Кому, ради всего святого, понадобилось заменять картину копией?

И я побежала к мистеру Торникрофту…

То есть мистеру Корину, и мистеру Уэстбери…

– А дальше, – подхватил Корин, – я рассуждал так. В замене картины, разумеется, никакого смысла нет, если только эти две картины не висят по обе стороны двери, поворачивающейся вокруг вертикальной оси на сто восемьдесят градусов… Двери, скрывающей некую не осмотренную нами комнату. Вот где может находиться барон Эстерхэйзи!

Но – живой или мертвый? Скорее всего – живой. Ведь, столкнув туда труп, проще всего перевернуть дверь в первоначальное положение. Зная, что Марианна – доктор искусствоведческих наук, что она уже видела и пристально изучала картину, мыслимо ли было не сделать этого? А вот если за дверью спрятан живой человек, повернуть ее вокруг оси невозможно, пленник не будет сидеть в заточении и ждать, пока тяжелая – а она явно тяжелая, звуконепроницаемая – дверь медленно развернется!

Так и оказалось. Мы с мистером Уэстбери и Марианной обследовали панель и нашли управляющий дверью механизм…

– И доложу вам, – заявил барон – десять лишних минут, и я бы задохнулся!

Проклятый каземат был не только звуконепроницаемым, но и абсолютно герметичным.

– Но как вы попали туда, барон? – спросил Берковский.

– Просто! Как заяц в капкан. Видите ли, господа, я решил затеять собственное расследование и начал – уж простите – с обыска всех комнат, по порядку. Ничего конкретного я не искал, надеялся высмотреть что-нибудь любопытное. И вот, когда я рылся в чемодане Корина, кто-то подошел к двери в его комнату. Я спрятался в ванной и через прозрачный участок стекла увидел входящую леди Брунгильду… То есть Викторию Сильвестри, но откуда мне было знать… Она сунула что-то в карман костюма мистера Корина и удалилась. Я тут же запустил руку в этот карман. Черт побери! Тогда я вспомнил слова, сказанные мне мистером Кориным после обнаружения тела Уинвуда:

«Меня беспокоит не то, что нашел Уэстбери, а то, чего он не нашел…» Так вот, этим чем-то – единственным предметом в кармане – оказалась недостающая часть пластиковой упаковки от флакона с тоноксилом. Корину подбросили прямую улику? И я уверен, что если бы он случайно заметил это, все равно полицейская экспертиза наткнулась бы на следы тоноксила на его пиджаке…

Теперь мне предстояло решить, как поступить. Я очень боялся ошибки. Но как раз и принял неправильное решение.

Я с трудом мог поверить, что убийца – леди Брунгильда! И я отправился к ней, чтобы поговорить… Оставался ничтожный шанс, что она сумеет объяснить происходящее… Иногда люди неверно интерпретируют кажущиеся очевидными факты. И леди Брунгильда заверила меня, что у нее есть объяснения. Она пригласила меня в картинную галерею… И не успел я опомниться, как эта чертова дверь крутнулась, и я полетел куда-то на холодный камерный пол, в кромешную тьму…

Я звал на помощь, но… – барон Эстерхэйзи обвел библиотеку взглядом, какой бывает у очнувшегося от сна человека. – Понятия не имею, почему она в меня не выстрелила, но могу предположить. При моих габаритах, если не убить первым выстрелом, а только ранить… Борьба, крики… Да если и убить. Кровь, возня с трупом, куда еще этот самый труп повалить… А так – толчок в спину, поворот двери – и все. Я бы задохнулся, и мою смерть полиция повесила бы на Корина, как и смерть Марианны впоследствии…

Как нельзя лучше служил целям мисс Сильвестри и обрывок упаковки в моем кармане. Вкупе со следами тоноксила на пиджаке Корина он доказывал, что мы сцепились из-за улики, которую Корин потом не смог достать… Я прав, мисс Сильвестри?

– Да, – односложно обронила Виктория.

Слово вновь взял Корин:

– Вместе с бароном, мистером Уэстбери и баронессой мы задумали небольшую инсценировку. Ведь у нас все еще не было веских улик, только косвенные.

• Предыдущая
• 37/40
• Следующая