Лезвие вечности - Быстров Андрей - Страница 24

• Предыдущая
• 24/85
• Следующая

– Небольшие суммы у меня всегда с собой, – спокойно пояснил он.

У Михаила Игнатьевича перехватило дыхание. Этот Мищенко может сделать его богачом… Но уже следующая фраза Слейда оказалась для Кострова ушатом холодной воды.

– К сожалению, в вашей коллекции меня больше ничто не привлекает. Это все, что у вас есть?

– Да… Постойте… Нет, не все, – Костров вспомнил о стилете, – есть еще одна очаровательная вещица, но она у моего друга.

– Что за вещица?

– Бронзовый стилет изумительной работы.

– Гм… А как бы взглянуть на него?

– Нет ничего проще. – Костров взялся за телефон, набрал номер Левандовского, но никто не ответил. Михаил Игнатьевич посмотрел на часы – А, понятно, он в институте… Да нет, скорее уже направляется домой. Если мы поедем к нему сейчас, наверняка застанем.

Слейд склонил голову набок, будто взвешивая, стоит ли тратить время на один-единственный, неизвестно какой предмет.

– Ну хорошо, поедем… Правда, у меня на сегодня намечена встреча… Да ладно, не так это важно. Далеко живет ваш друг?

– Совсем близко. Могу отвезти вас на моей машине, если вы устали за рулем.

– Напротив, я за рулем отдыхаю. Так что с удовольствием сам нас обоих доставлю, а потом сразу на мою встречу – может, успею. Стоп, нет – как вы обратно тогда доберетесь? Любезность требует вернуть вас домой.

– Не беспокойтесь, я доеду и на такси.

– Да? Вот и отлично.

На «опеле» Слейда они подъехали к дому Левандовского.

– Подождите меня, – попросил Костров. – Если он успел вернуться, я принесу вещь.

Слейд не возражал, чем немало обрадовал Кострова, ведь Михаилу Игнатьевичу хотелось без посторонних поговорить о цене стилета.

Левандовский оказался дома, но, похоже, не очень обрадовался приходу приятеля.

– Привет, – буркнул он и пошел в глубь квартиры. – Чаю выпьешь?

– Спасибо, Илья, тороплюсь. Я за стилетом… Ну и узнать, что ты о нем выяснил.

– Немало выяснил, – произнес Левандовский, поворачиваясь к Кострову. – Значит, сорок фунтов, а?

– Да, а что?

– А то, что страховая стоимость аналога, хранящегося в Египетском археологическом музее, – пятьдесят тысяч долларов…

– С ума сойти, – опешил Костров.

– И это не главное. Стилет представляет огромную научную ценность. Вообрази: внутри находится второе лезвие, покрытое иероглифами, да не простыми. Мне удалось частично расшифровать криптограмму – речь там идет о каком-то открытии ученых Древнего Египта. А может, оно и заимствовано у более древней культуры. Когда текст будет прочитан полностью, в наших исторических… воззрениях может кое-что измениться… А стилет, конечно, необходимо передать в музей.

– Разумеется, – поспешно согласился Костров. Его меньше всего волновали споры историков об уровне развития древнеегипетской науки, зато цифра – пятьдесят тысяч – дразняще вспыхивала в сознании. А упомянутое Левандовским второе лезвие делало стилет презанятной игрушкой. Какую цену заломить? Восемьдесят тысяч? Сто?

– Вот, кстати, – продолжал он, – внизу в машине ждет специалист, сотрудник музея.

– А меня, – обиделся Левандовский, – уже недостаточно?

– Это мой хороший знакомый, я хотел просто показать ему… Но раз такое дело, я вместе с ним поеду в дирекцию, оформим дарственную.

Костров пока не думал о том, как станет выкручиваться впоследствии. Эту проблему он решит потом.

– А какой это музей? – полюбопытствовал египтолог.

– Музей… – Костров запнулся. – Илья, почему ты так мрачно глядишь, что случилось?

– Видишь ли… стилета у меня нет. Михаил Игнатьевич похолодел.

– Как нет?..

– Не беспокойся, все в порядке, – поспешил успокоить приятеля Левандовский. – Понимаешь, смысл криптограммы относится не к моей сфере. Грубо говоря, я в таких материях ноль. Поэтому я отдал стилет профессору Калужскому, чтобы он помог с расшифровкой и растолковал мне что к чему.

– Ну ты молодец! – воскликнул Костров. – Отдать музейную редкость невесть кому!

– Не невесть кому, – с некоторым раздражением сказал Левандовский. – Профессор Калужский – ученый от Бога и честнейший человек…

– А когда честнейший человек вернет стилет?

– По первому требованию.

– Считай, оно предъявлено.

Что ж, – вздохнул Левандовский. – Как угодно, я позвоню ему. Только жаль прерывать исследования.

– Угомонись. Ребята из музея исследуют наш стилет вдоль и поперек.

– В том-то и дело, – с досадой сказал египтолог. – А приоритет? Я собирался опубликовать статью. Уверен, Калужский подумывает о том же…

– Никто не отнимет твой приоритет, – утешил Кост­ров. – Как даритель экспоната, я поставлю условия…

– Да что за спешка?

– Илья, мне хочется получить мою вещь. Пока еще мою. На это я имею право?

Левандовский исподлобья взглянул на Михаила Игнатьевича и поднял телефонную трубку. Послушав длинные гудки, он сказал:

– Не отвечают. Какой сегодня день? Ах, да, суббота, у меня же в институте были консультации. Тогда понятно, профессор с сыном на даче.

– А там есть телефон?

– Нет. Если только подъехать…

– Полагаешь, профессор потащил стилет с собой на дачу?

– Он обещал мне никогда не расставаться с ним. А обещания профессора Калужского неизменно выполняются.

– Да, дела… – Костров поскреб в затылке. – Ну так поехали! Собирайся, а я поговорю со своим музейным зна­комым. Думаю, он не откажется нас отвезти, когда узнает…

Михаил Игнатьевич покинул квартиру, сбежал по лестнице и сел на переднее сиденье «опеля» рядом со Слейдом.

– Небольшая заминка, – голос Кострова прозвучал заискивающе, – если бы вы согласились подбросить нас на дачу к одному профессору… Стилет у него.

– Мм… А где его дача?

– Понятия не имею. Но, уверяю вас, вы не пожалеете! Стилет представляет гораздо большую ценность, чем то, что я вам показывал. Это просто чудо…

– И цена чудесная, а? – съязвил Слейд.

– Вам по карману, – льстиво изрек Михаил Игнатьевич. Слейд пожал плечами.

– Поехали… Я все равно опоздал на свою встречу, так что было бы глупо и здесь застрять на полдороге.

– Отлично… Только вот еще что…

– Да?

– Мой друг не приемлет коммерческих сделок подобного рода. Он бессребреник, жрец науки… Я представил вас сотрудником музея – кстати, придумайте какого. И с профессором придерживайтесь той же версии.

– Пожалуйста, – не стал принципиальничать Слейд. – Ваши дела меня не интересуют. Но знаете, Михаил Игна­тьевич…

– Да?

– Стилет, признаться, меня заинтриговал, но и то, что осталось у вас дома… Я тут подумал… Не бог весть что, а все-таки по возвращении с дачи заедем к вам.

Слейд не забыл данного начальнику каирской полиции обещания вернуть экспонаты в Египет. Но сначала – сти­лет. Костров никуда не денется.

– Однако и не надейтесь, – добавил Слейд, – что я заплачу по две тысячи за каждую безделушку.

– В цене сойдемся, – заверил Михаил Игнатьевич. У подъезда замаячила нескладная фигура Левандовского. Костров из окна машины призывно махнул рукой.

Магнитола «Панасоник» извергала истошные вопли Брайана Джонсона – Борис нарочно заказал кассеты покрикливее, чтобы раздражать меланхоличных тюремщиков. Бек скрупулезно учел все капризы Градова, вплоть до сигарет «Честерфилд».

Бориса поместили на первом этаже виллы, о размерах и местоположении которой он мог только догадываться. В окна были вделаны решетки, по виду декоративные, но по сути – несокрушимые, дверь мог взломать разве что Шварценеггер, вернее его персонаж – Терминатор. Однако Бо­рис был не настолько наивен, чтобы рассчитывать на побег таким путем. Его план базировался на трех вытребованных у Бека привилегиях – телевизоре, электробритве «Браун» и сухом вине.

За трое суток, проведенных Борисом в комфортабельном заточении, Бек не наведывался ни разу. Возможно, он выжидал, пока Градов дозреет и сам попросит о встрече. Так это было или нет, но Бориса вполне устраивало, что его временно оставили в покое.

• Предыдущая
• 24/85
• Следующая