Выбери любимый жанр

Больше, чем это - Несс Патрик - Страница 16


Изменить размер шрифта:

16

Мостик — узкий коридор над путями, огороженный с обеих сторон панелями матового стекла с металлическим поручнем на уровне пояса. Две крайние панели около спуска на противоположном конце вывалились.

Дыра как раз достаточного размера, чтобы Сет смог протиснуться.

За спиной снова раздается визг: кабан в каких-нибудь пяти шагах, — и Сет не успеет добежать до дыры, не успеет, не…

Он ныряет в дыру, и кабан с размаху впечатывается лбом ему в подошвы. От толчка Сет чуть не улетает дальше, чем нужно, — несколько жутких секунд ему кажется, что он сейчас рухнет на пути, до которых лететь этажа три. Но в последний момент он успевает ухватиться за вертикальную планку между панелями, удержаться одной ногой на металлическом карнизе и, отчаянно взмахнув свободной рукой и ногой, все же не упасть.

А потом чуть не слетает оттуда снова, когда кабан в бешенстве долбит головой в панель у его ног.

— ЛАДНО! ЛАДНО! — кричит Сет.

Деваться некуда, только наверх. Ухватившись за водосток, он подтягивается и карабкается на крышу мостика. Зверюга продолжает таранить ограду. Сет закидывает ноги на крышу и, тяжело пыхтя, перекатывается на спину, неуклюже приминая собственным телом рюкзак.

Отчаянно пытаясь отдышаться, какое-то время он просто лежит. Кабан старается изо всех сил, с визгом, хрюканьем и сопением налетая всей тушей на ограду. В конце концов он высаживает соседнюю с дырой стеклянную панель, и она летит вниз, разбиваясь на тысячу осколков.

Свесив голову через край, Сет смотрит на кабана, который сердито на него фырчит. Кабан огромный, гораздо массивнее, выше и шире, чем обычная свинья, просто карикатура какая-то. А еще он косматый и весь вывалян в грязи. Снова раздается злобный визг.

— Что я тебе вообще сделал? — недоумевает Сет.

Провизжав что-то в ответ, кабан опять набрасывается на ограду.

Сет перекатывается обратно на спину и смотрит в небо.

Он вроде слышал как-то про убегающих из питомников и потом дичающих кабанов, но думал, это так, байки. И вообще не факт, что он ничего не путает.

«Да, но это же ад», — напоминает он себе.

Он лежит на крыше, дожидаясь, пока восстановится дыхание и перестанет колотиться сердце. Вытащив из-под спины рюкзак, он достает бутылку воды. Судя по звукам внизу, зверюга наконец сдалась. Похрюкав, посопев и презрительно фыркнув напоследок, кабан тяжело топает обратно по мосту. Сет видит, как он спускается на платформу и исчезает за составом, без сомнения возвращаясь к себе в логово, то есть в вагонный туалет.

Сета разбирает смех. Он смеется все громче и громче.

— Кабан! Непотребный кабан!

Он отхлебывает воды. Смотрит с крыши в ту сторону, откуда пришел, — картина обнадеживает. Тогда он встает, балансируя на покатой крыше мостика, — надо же, отсюда видно верхние этажи магазинов на Хай-стрит. Его собственный дом закрыт другими зданиями, но соседние кварталы просматриваются.

Слева оттуда, за домом, начинается пустырь, который тянется до самой тюрьмы.

Сет задерживает на нем взгляд. Колючая проволока и заборы на месте, между ними голая земля — совсем голая, даже сорняков почти нет. Саму тюрьму не видно. Она в ложбине, за густой рощей, колючей проволокой и кирпичной стеной.

Но Сет знает, что она там.

От одной мысли в животе что-то екает. Словно тюрьма смотрит на него в ответ. Наблюдая, что он будет делать. Дожидаясь, когда он подойдет поближе.

Он смотрит в другую сторону, надеясь отсюда разглядеть участки и понять, как проще до них добраться. Приставляет ладонь козырьком ко лбу, прикрывая глаза от солнца…

И видит, что по другую сторону от путей все — и спортивный комплекс, и огороды, и десятки улиц и домов, уходивших за горизонт, — сожжено дотла.

22

На той стороне местность идет под уклон, спускаясь в неглубокую, почти плоскую ложбину шириной в несколько миль. Она тянется и тянется, улица за улицей, до самого Мейсонова холма (теперь Сет вспомнил название), единственной на всю округу возвышенности. Лесистый бугор торчит посреди, словно шишка, срезанная с одного края, — на этом уступе в пятнадцати метрах над дорогой то и дело ловили подростков, кидающих камнями в проезжающие машины.

Теперь от станции до этого холма — сплошное пепелище.

От одних кварталов остались только груды закопченного щебня, от других — кирпичные остовы, без дверей и крыш. Даже дороги вздыбились и покоробились, местами сливаясь с остатками зданий, которые они прежде разделяли. На месте спортивного комплекса (если Сет ничего не путает) пустырь и большой квадратный котлован, видимо бывший бассейн, наполовину засыпанный головешками и заросший сорняками.

Хотя там сорняков гораздо меньше, чем на этой стороне. И они куда ниже. Остальное пепелище тоже все в заплатках травы и сорняков (Сет присмотрелся), но вид у них намного более чахлый, чем у здешних, а какие-то давным-давно пожухли.

От огородного поля даже следа не осталось. Вроде бы что-то похожее просматривается там, куда указывает память, но среди всего этого пепла, обугленных бревен и вспучившегося бетона сложно понять, память это или воображение.

Пепелище и разруха тянутся на долгие мили — в обе стороны, насколько хватает глаз в этом жарком мареве. Пожар (или что это было? ядерная бомба, не иначе) выжег все до самого Мейсонова холма, остановившись у подножия, как здесь остановился у насыпи с железнодорожной станцией. Такое количество голого бетона огню оказалось не по зубам.

Сет смотрит на выжженную пустошь. Которая, кажется, уходит в бесконечность.

«Вот откуда вся эта пыль», — приходит первая внятная мысль. Многослойная, словно покрывалом укутавшая все улицы за спиной. Это не просто пыль, это пепел, налетевший с огромного пожара и не смытый.

Гораздо больше Сета волнует то, что пожар, получается, уже в прошлом. Что-то загорелось или взорвалось, или что там еще, огонь разбушевался, пожирая всю округу, пока не выдохся.

То есть тут существовало время «до пожара», «при пожаре» и «после пожара».

Да нет, что здесь такого тревожного? Глупости. Сорнякам вот тоже нужно время, чтобы разрастись, и продукты не в одночасье протухли… Но это другое, это все плавно, постепенно.

А пожар — событие. Которое происходит в конкретный момент.

И если было событие, то был и этот самый момент.

— Когда, спрашивается? — размышляет вслух Сет, прикрывая глаза от солнца и шаря взглядом по руинам.

Потом оборачивается к своему кварталу по эту сторону путей.

Что, если бы пожар вспыхнул тут, а не там? Если бы его собственный дом сгорел дотла, а не все эти чужие и пустые?

Он бы вообще очнулся?

«А может, это подсознание пытается мне что-то сказать?»

Потому что выжженная земля похожа на границу. Место, где ад заканчивается. Он отправился на разведку и дошел до рубежа, где впору ставить табличку «Прохода нет».

Что-то вроде стены.

Мир — здешний мир — внезапно сжимается.

Сету больше не хочется сегодня ничего разведывать. Он молча скидывает рюкзак на мост и слезает с крыши вслед за ним. Спустившись по ступенькам, он осторожно, на цыпочках, подбирает фонарик, стараясь не разбудить огромную свирепую зверюгу, что притаилась в поезде.

А потом, засунув руки в карманы и нахохлившись, бредет домой.

23

— И как прикажешь это понимать? — кипятилась мама. — Как нам, спрашивается, реагировать?

Отец, сидевший напротив Сета, со вздохом забросил ногу на ногу. Они втроем собрались на кухне, потому что (интересно, они сами-то хоть замечали?) именно там проходили все «разборы полетов», особенно с его участием.

Оуэну доставалось куда реже.

— Сет, мы не то чтобы… — папа уставился в пространство, подыскивая слово, — против…

— Как это? — рявкнула мама. — Разумеется, мы еще как против!

— Кэндис…

— Ну да, я чую, куда ветер дует. Ты уже наполовину его простил…

— Прощение здесь ни при чем…

— Вечное попустительство, вечно тебе плевать, лишь бы поделки твои драгоценные не мешали мастерить. Стоит ли удивляться, что сынок дурью мается?

— Я не маюсь, — огрызнулся Сет, скрестив руки на груди и глядя на свои тенниски.

— А как еще это называется? — рявкнула мама. — Неужели ты не понимаешь, что сам вырыл себя яму? Ты же знаешь, какие они все здесь…

— Кэндис, довольно, — уже резче попросил отец.

Мама всплеснула руками, показывая, что сдается, и уставилась в потолок. Отец повернулся к Сету, и тот с ужасом осознал, как странно, когда папа смотрит в глаза. Словно памятник вдруг ожил и поинтересовался, который час.

Главное, что мама-то, по сути, права. Насчет ямы. Фотографии нашли. Все раскрылось. Выдал тот, от кого они никак не ожидали. С другой стороны, чего они вообще ожидали? Глупо же надеяться что-то скрыть в этом безнадежно тесном мире.

— Сет, — продолжил отец, — мы хотим сказать, что… — Он снова замолк, подыскивая слова. Сет даже испугался на секунду, что придется ему помочь и договорить за него. — Какой бы выбор ты ни сделал, мы все равно твои родители и по-прежнему тебя любим… Независимо ни от чего…

Повисла долгая неловкая пауза.

«Независимо ни от чего, — подумал Сет, но вслух не повторил. — Независимо от того, что произошло восемь лет назад. Было, сплыло и, получается, как будто не происходило».

— Но эта, — отец снова вздохнул, — ситуация, в которую ты угодил…

— Я знала, с этим парнем дело нечисто, — покачала головой мама. — Я знала, что от него добра не жди — с первого взгляда поняла. Одно это дурацкое имя…

— Не смей так о нем, — тихо проговорил Сет, но ярость в его голосе заставила замолчать обоих родителей. Он успел сегодня увидеть Гудмунда лишь на пару секунд, чтобы предостеречь, но Гудмундовы предки тут же его прогнали. — Никогда не смейте!

Мама в изумлении открыла рот.

— Как ты со мной разговариваешь? Как тебе хватает наглости… — взвизгнула она.

— Кэндис, — остановил ее папа, поднимаясь из-за стола.

— Уж не думаешь ли ты, что вам разрешат видеться?

— Попробуйте запретить! — выпалил Сет, сверкнув глазами.

— Хватит! — закричал отец. — Прекратите оба!

Сет с мамой, вскочив, секунду сверлили друг друга взглядом. В конце концов мама сдалась и села на место.

— Сет, — начал отец. — Подумай, может быть, тебе попить антидепрессанты или что-нибудь посильнее…

— Замечательный выход. — Мама застонала от отчаяния. — Предлагаешь ему взять пример с тебя и забыться? Может, вы теперь вдвоем будете тихонько строгать свои доски до конца жизни?

— Просто предложил, — начал оправдываться отец. — Сета явно что-то мучает…

— Ничто его не мучает. Он просто пытается привлечь внимание. Завидует, что с младшим возятся больше, вот и выкидывает фокусы. — Мама покачала головой. — Сет, ты вредишь только самому себе. Тебе ведь в школу в понедельник, не нам.

Сет почувствовал спазм в желудке. Умеет мама ударить по самому больному.

— Можешь не идти, если не хочешь, — вмешался отец. — Пока не рассосется. Или переведем тебя в другую школу…

Мама только простонала сквозь зубы.

— Я не хочу менять школу, — ответил Сет. — И я не перестану видеться с Гудмундом.

— Даже имени его слышать не желаю! — вставила мама.

Отец страдальчески сморщился:

— Сет, тебе не кажется, что пока рановато принимать такие глобальные решения? Заниматься… этим… с… — Он снова не договорил, не в силах произнести «с парнем».

— Да еще зная, сколько нам сейчас приходится возиться с Оуэном, — подхватила мама.

Сет закатил глаза:

— У тебя всегда кругом сплошной Оуэн. Смысл жизни — возиться с Оуэном.

Мамино лицо окаменело.

— Да как ты смеешь?! Уж кому-кому, а тебе…

— «Кому-кому», значит? — взвился Сет.

— Мы просто хотим сказать, — вмешался отец, перекрикивая обоих, — что ты мог бы прийти с этим к нам. Мы всегда выслушаем.

Повисла еще одна долгая пауза, которую никто не потрудился заполнить — слишком откровенной фальшью прозвучали папины слова.

Сет снова уставился на тенниски.

— Сейчас-то с Оуэном что не так? — спросил он, нажимая на «сейчас» и невольно вкладывая в него всю свою злость.

Мама в ответ вскочила и вышла из кухни. До них донесся ее возмущенный топот по лестнице — поднялась наверх, к Оуэну, — а потом его восторги по поводу новой видеоигры, полученной среди рождественских подарков на прошлой неделе.

Сет в замешательстве посмотрел на отца:

— Почему она так злится? Ей-то что за беда?

Отец нахмурился, но явно не на Сета:

— Дело не в тебе. Пришли результаты томографии Оуэна.

— Той самой? По зрению?

Несколько недель назад у Оуэна начались какие-то странности с глазами. То, что находилось непосредственно перед ним — компьютерный экран с играми или кларнет, — он видел нормально, однако с перемещениями возникали проблемы: он либо сшибал все на своем пути, либо сам спотыкался и плюхался на землю. За последние десять дней он успел четыре раза расквасить нос.

— Неврологические последствия, — пояснил отец. — С тех пор…

Сет почти машинально отвел взгляд:

— Предполагалось, что с возрастом будет либо прогрессировать, либо пройдет.

— И оно прогрессирует. И будет продолжать, — кивнул отец.

— И что теперь?

— Операция. И когнитивная терапия. Почти ежедневно.

Сет посмотрел на отца:

— Я думал, нам это не по карману.

— Да. Страховка покрывает только часть. Придется по-крупному залезть в сбережения, даже если мама выйдет на работу. Будем экономить, Сет.

В голове началась бешеная круговерть. Брат, финансовые проблемы, а осенью подойдет время платить за институт, и именно в эти сбережения придется залезть, значит, если бы их не было…

— Так что твоя история с другом… Не самый удачный момент.

Со второго этажа донесся смех. Они обернулись, хотя что можно увидеть из кухни? Мама и Оуэн, как всегда, смеются над чем-то своим.

— А бывает удачный? — спросил Сет.

Отец похлопал его по плечу:

— Прости, сын, мне очень жаль. Правда.

Но когда Сет повернулся, отец уже снова смотрел мимо.

16
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Несс Патрик - Больше, чем это Больше, чем это
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело