Очерки истории российской внешней разведки. Том 5 - Примаков Евгений Максимович - Страница 38

Занимаемая союзниками в этом вопросе позиция открыто проявилась в момент установления советским правительством официальных отношений с базировавшимися в то время в г. Салерно, под Неаполем, итальянским королевским правительством. Когда по радио прозвучало официальное сообщение о том, что 14 марта 1944 года установлены дипломатические отношения и выражена готовность правительств обеих стран немедленно обменяться представителями, англо-американцы отреагировали на это резко отрицательно. По радио и в газетах они стали преподносить этот шаг как осуществление намерений Кремля по вмешательству во внутренние дела Италии.

Из Москвы последовал официальный ответ: «Из трех союзных держав только Советский Союз до сих пор не имел непосредственных отношений с итальянским правительством, располагая в Италии лишь небольшим количеством представителей, связанных только с Консультативным советом по Италии. Таким образом, Советский Союз находился в неравном положении по сравнению с Великобританией и Соединенными Штатами Америки. Теперь это неравенство в известной мере ликвидируется, поскольку Советский Союз получает возможность непосредственных отношений с итальянским правительством, какие давно уже существуют у наших союзников».

Закулисная деятельность, осуществляемая англо-американскими союзниками, сама по себе ставила перед внешней разведкой вопрос о необходимости получения информации об их подлинных замыслах и практических шагах по созданию выгодной Западу политико-экономической системы на территории Италии.

Для решения данной задачи нужны были источники в штабе командования англо-американских войск, в итальянском королевском правительстве, а также в итальянских политических партиях, выходящих из подполья. Работа по установлению контактов и связей среди людей, имевших доступ к указанным учреждениям и организациям, позволила выйти на людей, располагавших нужной информацией. В некоторых случаях этому сопутствовала удача. У одного из итальянцев, с которым у сотрудника советской разведки развились конфиденциальные отношения, появилась возможность получать нужные сведения от американского штабного офицера. Дело в том, что офицер влюбился в дочь этого итальянца и почти каждый вечер приходил в гости. В беседах он рассказывал вероятному тестю о тех планах, которые разрабатывались англо-американской стороной относительно формирования аппарата государственного управления Италии. Получаемые таким образом от американца сведения затем на конспиративных встречах передавались сотруднику советской разведки.

Сразу же после установления официальных отношений с Италией возникла необходимость в подыскании помещения для дипломатического представительства СССР при итальянском правительстве, находившемся в тот период в Салерно. Подбор соответствующего здания был поручен сотруднику внешней разведки, который официально значился первым секретарем советского дипломатического представительства.

Во время поездки по районам города для осмотра предложенных итальянской стороной помещений к этому сотруднику привязался итальянец, который настойчиво предлагал купить у него ни больше ни меньше, как тяжелый американский танк «Шерман». Отвязаться от этого «продавца» оказалось трудно. Он отчаянно настаивал на том, что советский синьор дипломат — а он определил это по флажку на автомашине — мог бы за бесценок приобрести нужную вещь, если не для себя лично, то для своей страны. «Ваша страна разорена войной больше, чем какая-либо другая, а эту машину можно использовать как в военных целях, так и в гражданских, например в качестве трактора», — убеждал он. Даже угроза сдать его в руки американской военной полиции за попытку продать имущество союзников по антигитлеровской коалиции, причем, весьма возможно, краденое, не охладила пыл итальянца. Он уверял, что танк ему поручил продать американский офицер, снабдив его соответствующим письменным документом. В подкрепление своих слов он даже показал запечатанный конверт и поведал историю о том, что в районе его дома было расквартировано небольшое американское воинское подразделение, а командовавший им офицер был определен на постой непосредственно к нему в дом. Через несколько дней огромные трейлеры привезли в это подразделение из порта 13 танков. На следующий же день к офицеру примчался мотоциклист с пакетом. Видимо, он привез приказ о направлении этого подразделения на линию фронта в сторону Рима. Экипажи заняли места в танках, но экипажей было 12, а танков 13. Один оказался лишним, и командир был вынужден его оставить, поручив, по словам итальянца, подыскать покупателя и продать этот лишний танк.

В конечном итоге нашему дипломату пришлось согласиться взглянуть на этот танк. Действительно, во дворе одного из домов, рядом с городским стадионом, стоял прикрытый брезентом и фанерными щитами новый американский танк.

После осмотра «товара» наш сотрудник, сославшись на то, что эта вещь ему не подходит, так как она слишком большая, взял у итальянца адрес на случай, если кто-нибудь заинтересуется предложением. Позже он рассказал об этом представителю советского военного атта-шата. Понятно, что и тот не стал «покупать» танк, но купил установленный на танке оптический прицел.

Вообще в тот период в Неаполе, ставшем важным стратегическим портом для союзнических войск, происходило немало курьезных случаев. В портах Неаполитанского залива постоянно стояло под разгрузкой множество судов с войсками, техникой, военным снаряжением и продовольствием. По этой причине немецкая авиация часто совершала налеты на город и порты, особенно в те дни, когда наблюдалось скопление судов. Как правило, во время воздушных налетов город и порты закрывались плотной дымовой завесой. Каждый раз после того, как воздушная тревога заканчивалась и дымовая завеса рассеивалась, выявлялась пропажа с причалов различных грузов, прежде всего продовольствия.

Как выяснилось впоследствии, многие воздушные тревоги являлись ложными. Их устраивали итало-американские криминальные группы в сговоре с армейскими интендантами для того, чтобы под прикрытием дымовой завесы красть с причалов разгружаемые товары и продовольствие. А однажды в другом крупном порту Неаполитанского залива — Кастелламаре ди Стамбия — во время одной из ложных воздушных тревог с соответствующей постановкой дымовой завесы исчезло… судно типа «Либерти» со всем его снаряжением и грузом!

В конце мая 1944 года линия фронта передвинулась к Риму, а 4 июня немецкие войска, считая бесполезным обороняться у стен итальянской столицы и опасаясь, что партизанские отряды области Лацио могут отрезать им пути отступления, оставили город. Союзнические войска без боя вошли в столицу Италии.

Через несколько дней из Салерно и Неаполя в Рим перебазировался персонал советского посольства и Консультативного совета по Италии.

С возобновлением функционирования посольства в Риме началась работа по организации стабильной оперативной деятельности «легальной» резидентуры советской внешней разведки. Главное — была налажена бесперебойная шифрованная связь с Москвой. Стала увеличиваться численность советской колонии. Прибывали все новые сотрудники отечественных учреждений, среди которых было и несколько разведчиков.

Свои усилия по приобретению помощников резидентура концентрировала на двух направлениях: восстановлении прерванной войной связи с агентурой, приобретенной в довоенные времена, и поиске новых контактов в тех объектах, которые представляли интерес для разведки.

Необходимо отметить, что поиск агентов, сотрудничавших до начала войны с советской разведкой, был исключительно кропотливым делом и редко приводил к желаемым результатам. Война разбросала людей далеко от их прежних мест проживания и работы, многим принесла смерть.

Путь поиска и завязывания новых контактов был более плодотворным. Как отмечали участники и очевидцы тех событий, период окончания войны и первые послевоенные годы были золотым временем для внешней разведки, несмотря на присущие тому времени трудности. Определялось это крупными победами Красной Армии на полях сражений с гитлеровскими войсками и их сателлитами, размахом антифашистского движения в странах Европы, в частности в Италии, огромным ростом интереса различных слоев населения европейских стран к Советскому Союзу, стремлением многих людей выразить личную признательность представителям страны, несущей освобождение от фашизма.