Харрис (СИ) - Заклинский Анатолий Владимирович - Страница 29

Тот самый страх, только укрытый под кучей эмоций, зашифрованных и в первый момент непонятных для того, кто привык мыслить по человечески, и обеспечил Харрису проход. Правда, для физической реализации задуманного пришлось подавить в себе все остатки человеческого и не испугаться огромной толпы тех, кто ещё некоторое время назад были революционерами. Сейчас это были даже не люди, и это было видно уже при первом взгляде на них. Глаза, ничего не выражающие, как и все лица, но самое главное - паразиты на голове. Если не знать, то их можно было бы принять за разросшиеся волдыри. Впрочем, почему-то Харрису казалось, что он не слишком далёк от истины в своих предположениях. После подавления людского сознания это уже был один организм.

Не только у него были проблемы с пониманием эмоций и манер мышления полностью чужеродной формы жизни. Те существа, что находились по другую сторону линии фронта, тоже испытывали подобные трудности. Проходя сквозь расступавшуюся перед ним толпу, Харрис, всё ещё опираясь на человеческое восприятие, хотел разглядеть нечто в глазах этих существ. И больше того, это нечто в них было. Но узреть в их взглядах угрозу можно было лишь благодаря значительному дополнению со своей стороны. Одной сосредоточенности и одного лишь взгляда для этого было недостаточно, как считало существо, овладевшее ими. И в то же время они как будто изучали его.

Самым главным открытием, которое крис сделал, проходя по карантинной зоне, было то, что он чётко осознал наличие у всех этих существ коллективного разума. Эти прилипалы - лишь проводники, благодаря которым кто-то более властный и могущественный овладевает сознанием людей. Ему не нужно больше белка, чем требуется для существования здесь и сейчас. Ему не нужен мозг, как вещество. Ему требуются разумы, мысли, любая нервная активность. Предпочтительнее для него, чтобы она была направлена в нужное, строго определённое русло, что он и делает благодаря своим проводникам. И не они, а он заставляет сейчас этих людей расступаться перед Харрисом и поворачиваться на него, смотря ничего не выражающим взглядом.

Череда случайностей и непониманий - вот главный барьер на его пути. Ни сам он, ни множество тех, кого ему уже удалось покорить, не были похожи друг на друга, и на людей. Заминка, пауза, небольшое препятствие, и вот он упустил Криса Харриса, которому повезло несколько раз подряд. Теперь, если он всё правильно сделает, то ему удастся спасти тех, кто остался. Если, конечно, кто-то вообще остался.

Убитые стали пищей. Ещё живые - солдатами неизвестного существа. Оно было самым большим непониманием Харриса. Да, на борт проникла инфекция, проникли эти прилипалы, которые могут размножаться, но как здесь оказалось это нечто? Да, это нормально, чтобы определённая биологическая формация на пути своего формирования постепенно усложнялась, порождая всё более совершенных существ, но подобная логическая цепь была неприменима к тому, с чем Харрис столкнулся на Аурэмо. Здесь он чувствовал нечто более древнее. Нечто, что покорило уже многих и многих. Но дальше ощущений дело не шло. Он мог увидеть прилипалу на голове очередного вновь обращённого, находящегося в соседней комнате, но когда дело доходило до того, чтобы увидеть общую картину происходящего на корабле, у него ничего не выходило. Что же, это было не так уж важно на данном этапе.

Сейчас ему нужно было пройти через толпу обращённых, которая редела по мере того, как он удалялся от шлюза. Видимо, они собрались там нарочно, заподозрив его присутствие. Хотели подавить и уничтожить, но его сила и скорость, с которой он её накапливал, оказались для них слишком большими. Взять его они не смогли, и теперь единственное, что им оставалось, это просто стоять здесь.

Он ощущал, что в их жилом секторе ещё есть люди, и что неизвестная инопланетная чернь до туда ещё не добралась. Видимо, у скорости её распространения тоже были пределы. Это было очень кстати, потому что какой бы выдающийся план сейчас или в дальнейшем не родило расширившееся сознание Харриса, всё будет бесполезно, если на корабле не останется ни одного человека.

Вход в сектор был забаррикадирован. Ворота открывались, но за ними сразу же было нагромождение стандартной корабельной мебели. Несколько кушеток, перевязанные верёвками. Харрис сразу вычислил, как можно пролезть сквозь них, но делать это нужно было осторожно, потому что он ощутил четверых человек, вооружённых кто чем, ждущих его сразу за баррикадами.

- Я свой. Я жив, - сказал он.

Тем не менее, нападения избежать не удалось. Когда юнец максимум шестнадцати лет от роду выскочил на него с чем-то тяжёлым в руках, Крис понял, что подобные проблемы уже тоже нельзя решать по старым человеческим принципам. Не надо стремиться договориться, потому что это не поможет. Он представил себя на месте тех, кто защищается от полчищ обращённых соседей. Естественно, что враг может быть достаточно изобретательным, чтобы после окончания обращения жертва могла говорить, и даже исполнять высшие указания без прилипал на голове.

К счастью, сознание людей было гораздо проще сознания паразитов. В первую очередь тем, что не оказывало давления и вообще не предпринимало никаких активных действий. Это был эдакий сочный плод, упрятанный в скорлупу из костей черепной коробки. В этом Харрис понимал прилипал, стремящихся к мозгу. С их точки зрения плод должен был быть защищён серьёзнее, чем просто физически. Но отсутствие такой защиты было вполне логичным и выглядело очень по-человечески. У мозга в распоряжении было тело - тоже, надо сказать, не слишком могучее - и он действовал сугубо им. В новых условиях, то есть после переворота, который учинила неизвестная инопланетная форма жизни, этого было слишком мало для того, чтобы сделать хоть что-то. Так что и паренёк, и трое его друзей, примерно соответствовавших ему по возрасту, резко перехотели бить Харриса по голове самодельными дубинками, после чего отступили на шаг.

Крису почему-то радостно было видеть даже их ошеломлённые взгляды. Он не подавлял их сознание полностью, просто внушил, что атаковать его не стоит. И в первый момент это вызвало реакцию непонимания у людей, хоть и частично, но всё ещё осознававших себя. Он картинно улыбнулся и погрозил им пальцем и только после этого прошёл мимо. Потом, опомнившись, он внушил одному из них, самому главному, мысли о том, что баррикады на входе нужно укрепить, а сознание подало рациональные решения проблемы.

Самому Харрису, конечно, не был страшен никто из тех, кто мог выйти ему навстречу, да и жилой сектор никому не по зубам, пока он здесь, но он уже знал, что если и задержится здесь, то очень ненадолго.

Он шёл вперёд, очищенный и парящий. Остановился только для того, чтобы набрать питательных смесей в торговом аппарате, уцелевшим, видимо, лишь потому, что в горячке событий никому было не до него.

Учитывая воцарившуюся на Аурэмо анархию, Харрис мог бы просто разграбить его, но он этого делать не стал, оформив всё, как положено. Он радовался уже одному тому, что там вообще что-то осталось, хотя он мог быть не первым, кому очень захотелось есть уже после того, как прежние ограничения перестали действовать. Правда, запас был почти исчерпан, что впервые натолкнуло его на мысль, что с момента его ухода прошло больше времени, чем он представляет. Любимой яичницы не было, остались только самые непопулярные каши, но и они годились.

Затем он, сопровождаемый удивлёнными взглядами, прошёл вперёд. Люди выглядывали из дверей, потому что уже привыкли, что в этих коридорах царит тишина, и уверенные тяжёлые шаги пробуждали их интерес. Харрису даже не приходилось подавлять их сознание. Они боялись его, видели ещё кровоточащие раны, считали, что он заразен, но кроме как самоустраниться с его пути, сделать они ничего не могли и не хотели. Жаль, подобные мысли не владели ими в то время, когда заинтересованные люди затевали на корабле революцию. Если бы тогда все так же смиренно сидели по норам, корабль бы сейчас не напоминал вымершую деревню, где осталось всего две с половиной сварливых бабки, да и те прячутся по домам, боясь лишний раз высунуть нос наружу.