Охота на гончих - Федотова Надежда Григорьевна - Страница 43

– Что такое, дорогая? – услышала она ехидный голос мужа. – Взвар слишком сладкий или разбитое сердце нашего общего приятеля уже не настолько вас трогает?

– Эйнар ведет себя отвратительно, – прошипела Нэрис. – И в этом нет ничего забавного, между прочим! Малышка совсем отчаялась, она в лепешку готова разбиться ради него, а он… Только о себе и думает. Обидели его, несчастного, вы поглядите! Тьфу!

– Ты только что плюнула мне в тарелку.

– А? – рассеянно переспросила она. – Тарелка? Ну на, возьми мою… Бездушный сухарь!

– Милая, – изумился лорд Мак-Лайон, – ну а меня-то за что?!

Она махнула рукой:

– Извини. Это все Эйнар… Может, ты с ним поговоришь?

– Вот уж спасибо. Мне мои кости еще дороги. Все, что я мог сказать по этому поводу, я ему уже сказал. И, кстати, до сих пор об этом жалею.

– Но бедный ребенок…

– Милая, – Ивар отставил чашу и повернулся к жене, – этому «ребенку» уже пятнадцать лет. Северные женщины, конечно, созревают позднее наших, но тем не менее. Я согласен, Эйнар ведет себя по-скотски, но давай попробуем рассуждать трезво: он уже никуда не денется. Это раз. Два – через год-другой Хейдрун повзрослеет и осознает свою силу. Она красива, но пользоваться этой красотой пока не умеет. Зато когда научится…

– Ха! – сказала леди Мак-Лайон. И засопела.

Советник раздраженно поморщился: он знал, что было на уме у супруги. «Черт бы побрал женское любопытство и излишнюю откровенность, – в очередной раз подумал лорд. – Вот что стоило Грейс в свое время чуть придержать язык?»

– Ты слишком увлеклась сравнениями, моя дорогая, – помолчав, сказал он. – Ну да ладно. Предположим, между нынешней Хейдрун и тогдашней леди Кэвендиш есть некоторое сходство. Они обе хороши собой и влюблены без взаимности… Только кое о чем ты забыла, Нэрис. Я не Эйнар. Он, как и конунг, человек эмоциональный, меряет жизнь и людей совсем иной меркой. Поэтому, уверяю тебя, у его молодой женушки есть все шансы в ближайшем будущем заполучить его сердце в полное свое распоряжение. Тем более что руку она уже получила. Не забывай, чья она дочь. Ингольф Рыжий всегда брал то, что хочет… Так что прекращай тыкать меня носом в декольте несравненной Грейс! Тем более что любовь любовью, а подобных вывертов она, в отличие от Хейдрун, ни от кого терпеть бы не стала.

Лорд кивнул на высокий стол. Нэрис вздернула подбородок:

– Конечно! А кто бы стал? Да устрой ты что-нибудь подобное на нашей свадьбе, я бы… я бы… Развелась бы на месте, вот!

– Угу, – весело хохотнул советник короля Шотландии. – Ты пыталась, я помню. Аж два раза. И как, успешно, леди Мак-Лайон?

– Язва, – буркнула Нэрис, но улыбку сдержать не сумела – уж больно самодовольный вид был сейчас у ее супруга. – Ну, хорошо… Понадеемся на твой опыт. В конце концов, Хейдрун и правда очаровательная девочка.

Ивар посмотрел на молодоженов. Эйнар пил, его юная жена тихонько вздыхала, с завистью глядя на пляшущих в кругу мать и братьев, сидящий в паре локтей от новобрачных Харальд – как обычно, хмурый и неулыбчивый – вяло что-то жевал. Ел он мало, но, в отличие от младшего брата, спиртным не увлекался. Цедил то ли взвар, то ли просто воду и поглядывал вокруг безо всякого интереса. Похоже, праздник его не очень-то радовал. «Интересно, почему? – подумал лорд Мак-Лайон. – У Эйнара хотя бы причина есть, но Харальд? Кажется, его никто против воли не женил». Советник порылся в памяти: старший из оставшихся в живых сыновей Длиннобородого был вдов, и уже, кажется, достаточно долгое время – Нэрис что-то такое упоминала. Заметив мимолетный взгляд Харальда, брошенный на новобрачную, Ивар прищурился: в светлых глазах норманна появилось какое-то странное выражение. Тревоги или… ожесточенности?

Советник заинтересованно подался вперед, но Харальд уже уткнулся в свою миску, оставив изнывающую от безделья гончую с носом. Лорд разочарованно вздохнул про себя – и здесь не повезло. Может, конечно, показалось или было, да внимания не стоило, но хоть какое-то развлечение! Вынужденный соблюдать трезвость и равнодушный к танцам, Ивар откровенно скучал. Ему было душно и жарко, от толкущихся вокруг людей рябило в глазах, к тому же пристроившийся на другом конце лавки скальд, судя по всему, всерьез вознамерился сделать шотландского гостя глухим на оба уха.

Королевский советник скривился, как от зубной боли. Голос у подлеца скальда был, что труба иерихонская, а уж это его «эй-я» и вовсе сносило с лавки. Может, с борта драккара оно звучало бы не так душераздирающе, но в закрытом помещении…

Лорд Мак-Лайон закатил глаза. И, повернувшись к хихикающей супруге, от которой не укрылись его страдания, умоляюще свел брови домиком:

– Милая, заткни этому мерзавцу глотку, а? Еще куплет – и я с ума сойду!

– А сам что не заткнешь? Ты ведь мужчина.

– Вот именно поэтому. Могу не сдержаться… А он, поганец, из свиты Рыжего, не расплатимся потом.

Нэрис снова хихикнула и, утешительно погладив мужа по плечу, встала с лавки:

– Ладно уж. Иду тебя спасать!..

Она окинула придирчивым взглядом стол, уцепила одной рукой полный кувшин дорогого заморского вина, другой – миску с кусками жареной козлятины и решительно направилась к голосистому певцу. На беду несчастного лорда, добраться до «мерзавца» оказалось непросто – скальда окружало плотное кольцо изрядно подпивших бойцов, и, пока леди протолкалась сквозь них, момент был безвозвратно упущен.

– Эй-я!! – хором взревели подхватившие припев норманны. У Нэрис заложило уши. Едва удержавшись на ногах, она тем не менее пробилась к концу скамьи и, не дав зловредному скальду сызнова раскрыть рот, бухнула на стол кувшин:

– Хвала тебе, сладкоголосая птица великого севера! Ты нас порадовал песней, так прими же ответный дар – не побрезгуй, промочи горлышко. А коль вино рубиновое по душе придется, так…

Ивар ухмыльнулся, глядя, как щебечущая супруга указывает куда-то в конец комнаты. Что она говорила скальду, советник не слышал, но заинтересованный взгляд «сладкоголосой птицы», брошенный на кувшин, истолковать превратно было невозможно. «Аж ноздри задрожали, – удовлетворенно отметил лорд. – Конечно, браги он за свою жизнь выпил столько, что утопиться впору, а дарами южных виноградников ярл с дружиной небось не делится». Ивар помахал рукой находчивой женушке: возвращайся, мол, и окинул взглядом гостей. Человек триста, не меньше! И половина с трудом на ногах уже держится. Ну, еще бы – норманнские пьянки страшнее набегов. А уж пьянки свадебные особенно: чаши наполняют по самую кромку, пьют до дна и поднимают, согласно традиции, едва ли не каждые пять минут. Там только обязательных тостов почти целая дюжина! Первый – за Одина, второй – за Ньёрда и Фрейра, о доброй жатве и мире, потом «слово вождя», без которого ни один праздник не обходится, следом тост за умерших родичей да их великие дела, после – за счастье молодых… И это ведь только начало, хотя неподготовленные гости даже до шестого тоста редко доживают. Сползают с лавок тихонечко, на их место садятся новые – и так до бесконечности. Точнее, до того, как последний не отключится. Лорд Мак-Лайон с сомнением поглядел на выстроившуюся перед ним череду кувшинов и мысленно признал правоту брауни: лучше пару недель потерпеть, чем потом еще год лечиться. Это тебе не посиделки в королевской гостиной…