Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Максвелл Меган - Страница 66

– Мне не нравится эта болтливая девчонка.

– Флин, хватит.

Я останавливаюсь и, стараясь не шуметь, слушаю их:

– Но я не хочу, чтобы она…

– Флин…

Мальчик фыркает, продолжая клацать приставкой:

– Дядя, от девчонок одни неприятности.

– Это не так.

– Они глупые и плаксивые. Они хотят, чтобы им говорили только приятные вещи и целовали, разве ты не видишь?

Не в силах удержать смех, осторожно приближаюсь к Флину и говорю ему на ухо:

– Однажды тебе будет нравиться целовать девочку и говорить ей приятные вещи, вот увидишь!

Эрик хохочет, а Флин сердито бросает приставку на диван и выбегает из гостиной. Да что это с ним? Куда делись наши добрые отношения? Оставшись с Эриком наедине, я выключаю музыку, подхожу к своему парню и, осторожно присев к нему на руки, чтобы не помять свое красивое платье, счастливо мурлычу:

– Я тебя сейчас поцелую.

– Отлично, – соглашается Эрик.

Запускаю пальцы в его волосы и страстно шепчу:

– Я сейчас подарю тебе взрывной поцелуй!

– М-м-м! Мне нравится эта идея, – ухмыляется он.

Прислоняю свои губы к его губам и, соблазняя, тихо произношу:

– Сегодня ты сделал меня счастливой, привезя мою семью к себе домой.

– К нам домой, малышка, – поправляет он.

Я больше ничего не говорю, завожу руки за его затылок и набрасываюсь на его губы. Я властно запускаю ему в рот язык, он моментально отвечает на мой поцелуй. После невероятного, потрясающего, сладкого и возбуждающего поцелуя отпускаю его. Он смотрит на меня:

– Вау! Мне нравятся твои взрывные поцелуи.

Мы смеемся, и я чувственно произношу:

– Ты никогда не слышал о том, что когда целует испанка, то она целует по-настоящему?

Эрик опять хохочет.

Я рада видеть его счастливым, и, когда мы снова начинаем целоваться, перед нами появляется Флин со скрещенными на груди руками. Он, похоже, до сих пор сердится. Позади него появляется моя племянница в бархатном платьице синего цвета и, глядя на меня, спрашивает:

– Почему китаец со мной не разговаривает?

Упс, она это все-таки произнесла! Ах, бедняга! Я быстро вскакиваю и укоризненно говорю племяннице:

– Лус, его зовут Флин. И он не китаец, он немец.

Девочка таращится на меня, потом на Эрика, который тоже поднялся с дивана и стал рядом с Флином, затем она опять глядит на меня и в конечном итоге со своей характерной красноречивостью продолжает настаивать:

– Но у него такие же глаза, как у китайца. Тетя, ты же это видела?

О боже мой! Мне хочется провалиться сквозь землю. Такая неловкая ситуация! Наконец Эрик наклоняется, смотрит моей племяшке в глаза и говорит:

– Ангелочек мой, Флин родился в Германии, и он немец. Его отец – кореец, а мама – немка, как и я, и…

– Но если он немец, то почему он не светловолосый, как ты? – не унимается маленькая бестия.

– Лус, он же только что тебе объяснил, – подключаюсь я. – Его отец – кореец.

– А что корейцы – это китайцы?

– Нет, Лус, – отвечаю я и укорительно смотрю на нее, чтобы она замолчала.

Но нет. Она продолжает расспрашивать:

– Тогда почему у него такие глаза?

Я готова ее прибить! И в этот момент в гостиную заходят отец и сестра в своих самых лучших нарядах. Какие же они красивые!

Увидев мой взгляд, просящий о помощи, отец сразу же понимает, что малышка что-то натворила. Он берет ее на руки и отходит, показывая ей что-то в окне. Я облегченно вздыхаю, поворачиваюсь к Флину, и тот по-немецки бурчит:

– Мне не нравится эта девчонка.

Мы с Эриком переглядываемся, я изображаю на лице ужас, а он мне понимающе подмигивает. Десять минут спустя мы все сидим в «Мицубиси», направляясь к дому Сони.

Приехав на место, видим перед полностью освещенным домом уйму припаркованных автомобилей. Удивленный великолепием особняка, отец поворачивается ко мне и шепчет:

– Эти немцы умеют тратить деньги!

Его слова вызывают у меня улыбку, но она сразу же пропадает, когда я вижу лицо Флина. Ему очень неловко.

Мы входим в дом, Соня и Марта радостно приветствуют мою семью, а мне отвешивают комплимент касательно моего удивительного платья. Флин отходит от нас, и я вижу, что племянница идет за ним. Посмотрим, что из этого выйдет. Через некоторое время я сияю, ощущая себя самой счастливой женщиной на свете в окружении самых дорогих мне людей, которые меня любят. Я счастлива.

Я узнаю́, с кем сегодня Соня. Это же Тревор! Он совсем не красивый. И даже не симпатичный. Но, проведя с ним пять минут, я понимаю, каким он обладает магнетизмом. Даже моя сестра, которая не знает немецкого, улыбается в его присутствии, как дурочка. Эрик, наоборот, внимательно за ним наблюдает и делает свои выводы. У его матери новый ухажер, ему это не очень нравится, но он это уважает.

Фрида разговорилась с сестрой. Они знакомы с той встречи, когда я участвовала в гонках по мотокроссу. Они обе матери и болтают о детях. Я некоторое время их слушаю, а когда моя сестра удаляется, Фрида говорит мне на ухо:

– Скоро в «Nacht» будет приватная вечеринка.

– Вау, как заманчиво!

– Очень… очень заманчиво, – весело подшучивает Фрида.

Кровь хлынула мне в лицо, и я непроизвольно улыбаюсь. Там будет секс!

Десять минут спустя я уже хохочу вместе со своей сестрой: она неутомимый критик, и стоит послушать, как она оценивает некоторые вещи. Соня очень рада, что организовала для меня этот праздник, и сейчас отводит меня в сторону гостиной и говорит:

– Дочка, я так рада, что мы празднуем твой день рождения вместе с твоими родными у меня дома.

– Спасибо тебе, Соня. Ты очень добра, что приняла нас всех здесь.

Женщина улыбается и, указывая на Флина, шепчет:

– Тебе понравился его подарок?

Кладу руку на шею и показываю кулон:

– Он чудесный.

Соня улыбается и шушукает:

– Хочу тебе сказать, что в тот день, когда он мне позвонил и попросил отвезти его в торговый центр, чтобы выбрать для тебя подарок ко дню рождения, я не могла в это поверить. Я прыгала от счастья! Меня так взволновало, что он позвонил мне и попросил меня о помощи. Он это сделал впервые. А по дороге он разговаривал со мной, чего раньше никогда не делал. Он даже расспрашивал о своей маме и поинтересовался, хочу ли я, чтобы он называл меня бабушкой.

Растроганная, она сквозь слезы говорит себе: «Я не расплачусь!» – и продолжает:

– А еще он сказал, что счастлив, потому что ты живешь вместе с ним.

– Серьезно?

– Да, моя милая. Я не упала в обморок только потому, что сидела в водительском кресле.

Мы обе хохочем, и Соня взволновано замечает:

– Я уже говорила тебе, когда только познакомилась с тобой: ты самое лучшее, что могло случиться с Эриком.

– А твой сын – самое лучшее, что могло случиться со мной, – заверяю я.

Соня качает головой в знак согласия и шепчет:

– Моему упрямому и властолюбивому сыну очень повезло, что он тебя встретил. А о Флине я вообще молчу. Ты для них идеальна. – Я улыбаюсь, а она говорит: – Кстати, Юрген сказал, что ты великолепная гонщица. Я хочу как-нибудь посмотреть, как ты ездишь. Когда ты запишешься на участие в гонках?

Я пожимаю плечами. Я пока что никуда не записывалась. Не хочу, чтобы Эрик об этом узнал.

– Как только я запишусь, обязательно сообщу тебе. И спасибо за мотоцикл. Он потрясающий!

Мы смеемся.

– Я рискую нарваться на скандал, когда Эрик обо всем узнает. Он здорово рассердится, но я рада, что ты развлекаешься. Уверена, Ханна с улыбкой бы смотрела на то, что ее любимый мотоцикл снова обрел жизнь и что ты заботишься о нем в своем доме.

«В своем доме». Как приятно звучат эти слова. Я больше не ссорилась с Эриком по этому поводу. После того последнего случая он больше не называл его своим домом. Да вот еще и Соня называет его моим домом. Растроганная до глубины души, целую ее.

– Знаешь, когда твой сын обо всем узнает и выставит меня из дома, мне понадобится комната.