Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Максвелл Меган - Страница 13

От его голоса у меня по коже мгновенно побежали мурашки, я представляю, о чем он думает. Не в силах удержаться, я поворачиваюсь. Глаза его смеются, и он добавляет:

– Если это то, чего хотел бы я, то можешь уже раздеваться, малышка.

– Эрик…

Забавляясь и соблазняя меня, словно дьявол, он ухмыляется и отходит от меня.

– Хочешь, поедем в Саару повидаться с Фридой и Андресом? – спрашивает он, удалившись от меня на достаточное расстояние.

Я понимаю, это чудесная идея, и с удовольствием соглашаюсь. Через полчаса мы уже сидим в машине и едем в сторону Саары де Лос Атунес. Идет дождь. Холодно. Он включает музыку и снова звучит песня «Убеди меня!». Почему опять она? Ругаюсь про себя и закрываю глаза. Затем открываю и смотрю в окно. Я молчу.

– Ты не поешь?

Конечно, про себя я пою, но ему об этом ни за что не признаюсь.

– Не хочется.

Опять тишина, пока Эрик снова не прерывает молчание.

– Знаешь, однажды одна прекрасная девушка, которую я обожаю, рассказала мне, что ее мама сказала, что только песня приручает животных и…

– Ты меня называешь животным?

Он ошарашенно подскакивает:

– Нет, вовсе нет.

– Ну, тогда пой сам, если хочешь, я не хочу.

Эрик кивает и закусывает губу. Подумав, покорно отвечает:

– Ладно, малышка, я буду молчать.

Вокруг нас такое напряжение, что его можно пощупать руками. За все время поездки ни один из нас не проронил ни слова. Наконец мы добираемся до цели путешествия. Фрида и Андрес в восторге обнимают меня – больше всех довольна Фрида, и, как только уводит меня от мужчин, она шепчет:

– Наконец-то, наконец-то… Как я рада, что вы снова вместе!

– Не торопись праздновать победу, я держу его на поводке.

– На поводке?

Я с улыбкой объясняю:

– Я мучаю его, не давая ему ни нежности, ни секса.

– Что?!

Глянув на Эрика и увидев его нахмуренное выражение лица, шепчу:

– Когда я совершаю что-то плохое, он меня наказывает. А теперь я решила делать то же самое. Вот поэтому и лишила его секса.

– С тобой или со всеми женщинами?

Этот вопрос меня настораживает. Я об этом не подумала, но надеюсь, что он меня понял, как и понял то, что у него не будет секса со всеми женщинами! При виде моего выражения лица теперь смеется Фрида:

– Оп-ля! Интересно, а что он придумал в качестве наказания для тебя?

Вспоминаю о его наказаниях и краснею, как помидор. Фрида смеется еще больше.

– Ни за что не стану тебе об этом рассказывать! Уж я-то знаю, куда ты клонишь.

Ее улыбающаяся физиономия меня смешит.

– Ладно, тебе расскажу – мне не стыдно разговаривать с тобой о сексе. Во время первого наказания он привел меня в свингер-клуб и, возбудив меня до такой степени, что я раскрыла ноги перед другими мужчинами, заставил вернуться в отель, где ни я, ни он не прикоснулись друг к другу. Второй раз он отдал меня женщине и…

– О г-о-о-осподи! Я в восторге от наказаний Эрика, а твое, я считаю, слишком жестокое.

При виде лица Фриды я снова хохочу.

– Зато теперь он точно знает, с кем ведет игру. Я стану его страшным сном, и он пожалеет о том, что так разозлил меня.

После полудня дождить перестало, и мы решаем пойти в какой-нибудь ресторан. Как всегда, все очень вкусно. К тому же я не завтракала, поэтому у меня зверский аппетит. Я объедаюсь креветками, катраном под соусом и крошечными осьминогами. Эрик, шокированный, смотрит на меня:

– Ты разве не на диете?

– На диете, – весело отвечаю я, – но только на двух. На одной я остаюсь голодной.

От моих слов он хохочет, машинально приближается ко мне и целует. Я принимаю его поцелуй. О боже! Он мне так нужен. Но когда он отстраняется, я добавляю теперь совершенно серьезно:

– Контролируйте свои инстинкты, сеньор Циммерман. От вашего наказания вас никто не освобождал.

Его выражение лица снова становится серьезным, и он с горечью кивает. Фрида смотрит на меня, а я гримасничаю в ответ на ее улыбку.

Мы весело проводим остаток дня. Мне нравится находиться в обществе Фриды, но я чувствую, что Эрик ищет моего внимания. Он жаждет моих поцелуев и так же, как и я, хочет ласки… Я до сих пор сердита на него, поэтому могу сдержать себя.

Вечером мы возвращаемся домой. Когда настает время ложиться спать, я скрепя сердце соблазнительно целую его в губы и иду к себе в комнату; но перед тем, как я до нее дошла, Эрик берет меня за руку:

– Сколько это будет продолжаться?

Хочу сказать, что уже закончилось. Хочу сказать, что больше так не могу. Но гордость не дает мне капитулировать. Подмигиваю ему, освобождаю руку и вхожу в спальню, так ничего и не ответив.

Оказавшись внутри, мои самые дикие инстинкты начинают кричать, чтобы я открыла дверь и покончила с тем глупым наказанием, которое придумала сама, но мое же самолюбие меня сдерживает. Как и в предыдущий вечер, я слышу, когда он подходит к двери. Я знаю, что ему хочется войти, но, постояв немного, он снова уходит.

Утром Эрику звонит мать и просит его срочно вернуться в Германию. Во время его отсутствия женщина, ухаживающая за его племянником, решила уйти с работы. Никого не предупредив, она уехала со своей семьей в Вену. Эрик стоит на распутье: племянник или я.

Что ему делать?

Несколько часов подряд я наблюдаю, как он пытается решить эту проблему по телефону. Он спорит с этой женщиной, даже кричит на нее. Ему непонятно, почему она не предупредила заранее – тогда бы он смог найти ей замену. А после разговора с сестрой он просто приходит в отчаяние. Он говорит по телефону с матерью и снова ссорится. Слышу, как он разговаривает с малышом Флином, и чувствую его бессилие – судя по всему, разговор не клеится. Наступает вечер – Эрик вконец измотан и угнетен. Даже я понимаю, что он не знает, что делать дальше. Ну что ж, наступило время утихомирить свою гордость и сделать шаг навстречу. Я говорю ему, что поеду вместе с ним в Германию: нужно же когда-то решить эту головоломку. Услышав мои слова, Эрик закрывает глаза, прижимается лбом к моей голове и обнимает меня.

Я звоню отцу и сообщаю, что обязательно вернусь тридцать первого числа на семейный ужин. Отец согласен. Из нашего разговора я делаю вывод, что, если даже я решу остаться в Германии, он это поймет и не расстроится.

В этот же вечер мы садимся в Хересе на частный реактивный самолет Эрика, который доставляет нас в Мюнхенский аэропорт имени Франца Йозефа Штрауса.

В Германии прошел сильный снегопад, и сейчас здесь чертовски холодно. Когда мы прилетели, нас уже ожидала какая-то темная машина. Эрик приветствует шофера и представляет меня – теперь я знаю, что шофера зовут Норберт. Мы садимся в машину.

Я рассматриваю широкие заснеженные улицы, а Эрик по телефону беседует с матерью, обещая заехать к ней на следующий день. Удивительно, что никто не играет в снежки и не лепит снежных баб. Спустя полчаса, когда машина останавливается напротив огромных решетчатых ворот, понимаю, что мы приехали. Ворота открываются. Сразу возле них я вижу небольшой домик. Эрик шепотом рассказывает, что в нем живет семейная пара, работающая в его доме. Машина продолжает путь через прекрасный ледяной сад. Когда передо мной появляется огромный домина, который поразил бы воображение любого, я могу только изумленно хлопать глазами. Как только машина останавливается, Эрик помогает мне выйти из автомобиля. Заметив, как я рассматриваю все вокруг, говорит:

– Добро пожаловать домой.

От того, как он на меня смотрит, от его голоса и выражения лица у меня по коже бегут мурашки. Он решительно хватает меня за руку и тянет за собой. Я послушно следую за ним. Нам открывает дверь женщина лет пятидесяти, и Эрик сразу мне ее представляет:

– Джудит, это Симона. Она вместе со своим мужем ухаживает за домом.

Женщина улыбается, и я с удовольствием отвечаю на ее улыбку. Мы входим в просторный вестибюль, и к нам подходит тот самый шофер, который встречал нас в аэропорту.