Гравюры на ветре - Хотулева Елена - Страница 19

Выйдя на балкон, я закурил и сел в кресло. Вечер мигнул фонарями и неспокойными огнями реклам. На душе было мерзко, как после содеянного преступления. Больно саднило порезанный палец… Кровь, кровь, все время эта кровь… Я подумал о хрупких стеклянных пузырьках, стоявших в кухонном шкафчике — если бы не современные способы лечения, то от чуть большей царапины я мог бы умереть. Проклятая генетическая болезнь… Кровь, которую невозможно остановить… Ужас, преследующий меня с самого детства… Вдруг меня озарила догадка — так вот, за что мне послано это наказание! Своим заболеванием, превращающим мою жизнь в непрерывный кошмар, я расплачивался за потоки пролитой крови! И почему раньше мне не приходило это в голову?..

Мне захотелось выпить. Вернувшись в комнату, я плеснул в бокал коньяка и сделал несколько глотков. Марианна… Удивительно, через каких только людей не посылает нам судьба ответы на мучительные вопросы. Марианна, Марианна… Что она говорила о своем предсмертном проклятье? Нет, этого не может быть! На несколько секунд я закрыл глаза. Она же кричала там, что я никогда не смогу взять на руки собственных детей! Неужели? Но и это снова было правдой. Не знаю, чем закончилась моя история в той жизни, но в этой… Все проклятья сбываются очень четко — еще много лет назад я узнал, что родить от меня не сможет ни одна женщина.

В задумчивости я оглядел свою комнату. Как шикарна может показаться моя жизнь, если не знать подробностей. Я вполне удачливый бизнесмен, возле меня постоянно вьются красивые женщины. Я могу позволить себе отдыхать на самых элитных курортах, носить одежду престижных марок, ездить в дорогих автомобилях… Да… Проблем с деньгами у меня нет. Ведь в прошлой жизни я никого не ограбил, не сделал себе состояния на чужой беде, не разорил ни единого человека… Этого всего я не совершил… Только убивал и наслаждался властью. Я горько усмехнулся. Да, власть мне дана и сегодня, но использовать мне разрешают ее очень выборочно. Это удивительно, но в городе, где я живу, многие знают меня, как известного мецената. Вот уже много лет я отчисляю довольно крупные суммы на благотворительность просто потому, что считаю это правильным. И мне даже в голову не могло прийти, каким негодяем я был когда-то. Нет… Разумеется, я много раз видел в чужих глазах иллюстрации своих грехов, но никогда до сих пор мне не показывали ни конкретного места действия, ни собственных ощущений. Я тешил себя надеждой, что жил среди каких-то дикарей, принося богам человеческие жертвы — не правое дело конечно, но и не преступление. Мне в голову приходили мысли о том, что я мог служить инквизиции — тоже не сильное оправдание, но все же. Но это! Меня передернуло от вновь увиденной картины прошлого. Я снова закурил и взглянул на ехидно подмигивающий город. Одиночество, которое я ощущал, было трудно описать словами. В этом смысле я всегда был как будто проклят… Рассмеявшись в темноту я снова вспомнил Марианну. Почему же как будто? Именно проклят и, скорее всего не ей одной. Но отчего тогда я не воплотился в какого-нибудь отринутого обществом калеку, которого все презирают и ненавидят? Почему? Может быть, хоть кто-нибудь в той жизни меня любил? Молился обо мне, желал мне добра? Трудно было поверить, но от такого предположения мне стало легче. Я подлил себе коньяка и продолжил рассуждать. Ведь здесь-то я не такой уж и плохой человек! В самом деле, неужто я не заслужил хоть каплю человеческого счастья? Я мог бы стать хорошим мужем, отцом для ребенка, рожденного не от меня. Пусть… Разве дело в этом? Я любил бы его, как своего, научил бы всему, что я знаю… Неужели это навсегда останется мечтой? Я отставил в сторону бокал и, медленно накручивая на руку ремень от брюк, подошел к окну. Передо мной безмолвно распластался центр многомиллионного города…

Вернувшись домой, я обнаружила, что Макс до сих пор не вернулся с работы. Интересно, где он? Ах, да… Он же еще на той неделе сказал, что пойдет на какую-то корпоративную вечеринку. Что ж… Это даже лучше. Мне было бы стыдно поднять на него глаза. После того, что произошло… Интересно, заметил ли Артис, как я на него смотрела? Надеюсь, что нет. Какой это все-таки срам, имея мужа, заглядываться на другого мужчину.

Приняв душ, я пожарила себе оладьи и развела папин травяной чай. Может быть, посмотреть телевизор? Нет! Что же это я, в самом деле? Мне же надо проверить радио!

Я вошла в комнату и с опаской взглянула на приемник — сегодня мне вдвойне хотелось удостовериться в том, что его звуки не доставят мне ни капли беспокойства. Во-первых, из-за Макса, чтобы у нас с ним не было раздоров, а во-вторых, из-за Артиса, в мастерстве которого мне не хотелось разочароваться.

Осторожно надавив пальцем на кнопку, я прислушалась. Несколько минут диктор рассказывал о новостях дня, затем заиграла приятная мелодия, после этого быстро прокрутили рекламу, а потом началось ежедневное шоу. Приемник я выключила в прекрасном настроении — никаких отрицательных эмоций мне это прослушивание не принесло!

Счастливая и улыбающаяся я юркнула под одеяло. Артис настоящий кудесник! Он вылечит меня от бесплодия, и мы с Максом сможем иметь ребенка! Как жаль, что мужа сейчас нет рядом, он бы порадовался вместе со мной.

Иногда ко мне приходят пациенты, которые не могут бросить курить. Раньше я считал таких людей распущенными и лишенными силы воли. Они казались мне постыдно слабохарактерными. Теперь же я понимаю, что значит находиться в зависимости от чего бы то ни было! Вот уже второй день, как я живу, не видя лица Елены и не слыша ее голоса — жизнь кажется пыткой…

— Герард, приходила соседка, принесла билеты в театр, — Карина осторожно зашла в комнату. — Может быть, сходим? Скоротаем вечерок?

— Что? — я непонимающе посмотрел на нее.

— Я говорю, театр… — она запнулась. — Что с тобой? На тебе лица нет? Ты заболел?

— Нет, нет, — я деланно улыбнулся. — Что ты, голубушка, не беспокойся. Со мной все в порядке. Вот сижу, обдумываю очередную главу монографии.

Она покачала головой:

— Значит, ты не хочешь в театр?

— Нет.

— Тогда я пойду с Артуром.

Кажется, она обиделась. Ну и пусть. Я не могу идти в театр — у меня дела. У меня важные дела, но у меня не достает повода. Я схватился за голову и уставился на шишковатый кактус, торчавший из большого глиняного горшка. Мне нужен повод для разговора. Может быть, позвонить ей и спросить о статье? Я посмотрел на свежий номер газеты, из которой выглядывал глянцевый лист с моей фотографией. А что спрашивать, если я и так все знаю? А если не знаю? Сердце затарахтело. Решено — я звоню ей и делаю вид, что не имею понятия о том, когда выйдет интервью. Так. Повод появился, теперь надо как-то скрыться от Карины.

— Душа моя, — я зашел на кухню и заглянул в холодильник. — Что-то мне очень хочется яблочного сока. Пойду-ка я схожу в магазин.

— Сходи, сходи… — жена закусила губы и пробуравила меня взглядом. — Заодно купи колбасы и картошки…

Почти не дослушав ее, я вылетел на улицу. Двор, арка, поворот… Угол магазина… Я достал из кармана телефон и набрал номер. Хоть бы она взяла трубку.

— Алло, Елена! Здравствуйте, это… Если помните…

— Да, да, конечно, Герард, — мне показалось, что она улыбается. — Сегодня вышла газета.

— Как уже? — я очень постарался, чтобы моя реплика звучала как можно правдивей.

— Да, — она стала объяснять то, о чем позавчера мне уже рассказала Салтанат. — Ваше интервью пошло в тематическую вкладку о медицине. Там много разных текстов, и ваш очень хорошо смотрится.

Настал черед главного стратегического момента:

— А вот вы знаете, Елена… Я сейчас стою возле киоска с печатью, и мне говорят, что все эти номера уже проданы. Как быть? Мне очень нужно отдать несколько экземпляров директору, да и домой надо бы парочку принести.

— Не волнуйтесь, — ее интонация стала мягче. — Я оставлю несколько газет. Только как мне вам их передать? Может быть, где-нибудь встретимся? Сегодня я освобожусь в четыре.