Справочник кладоискателя - Шамарин Виталий Сергеевич - Страница 36

Не давался клад и жадным людям. Так, на Урале полагали, что непоровну поделенный клад уходит в землю. Навлечь разнообразные несчастья могло и легкомысленное, неосмотрительное отношение к обретенным сокровищам.

«Раз — тому будет годов более ста, раз казачата купались на Яике, под Красным Яром. Один казачонок взглянул вверх и увидал: из яра торчит бок кубатки. Казачонок указал товарищам. Те по ребячеству, и давай кидать в кубатку камнями. <…> Разбили кубатку, а из нее и посыпались целковики. Казачата и давай согребать их, и нагребли полные подолы, и принесли домой… Следовало бы отцам-матерям, чьи были ребятишки, священника позвать и молебен отпеть, да сколько-нибудь в церковь подать. Нет, и в голову никому не пришло. Зато в первую же ночь, оттого ли, не оттого ли, все те дома, куда ребятишки деньги принесли… разом вспыхнули, а от них и весь город дотла сгорел» (Урал) <Железнов, 1910>.

Изредка кладовики сами отдают сокровища. В рассказе, записанном в Новгородской области, клад сторожит умерший некрещеным младенец. Он вырастает, становится взрослым под присмотром «хозяина» — черта. Встретившись со своим живым братом, покойник — охранитель сокровищ, помогает ему деньгами, за что и наказан чертом: его ссылают из родных мест, отправляют стеречь клады «куда-то за Москву».

Вообще же, добывание кладов многим представлялось делом опасным и почти безнадежным.

В ряде губерний России (Вологод., Арх., Вятск.) и в Сибири полагали, что, отыскивая сокровища, нельзя трогать насыпи или курганы, которые считаются остатками жилищ «волхвующей Чуди»: или по свету «пойдет нехороший дух», или же от разрытия курганов «слепота альбо смерть приключится» <Кудрявцев, 1901>.

Согласно распространенным представлениям, поиски кладов могли грозить если не смертью, то болезнью или помешательством. «Жил… ледящий мужичонко, по имени Микитка. Отправился он раз в лес рубить березки на метлы». Подрубая сук, Микитка падает на землю и куда-то проваливается! «Очнулся — и видит себя в пещере; в углу пещеры божница вся в золотых ризах, а перед нею теплятся золотые лампадки. У стены пещеры висели на цепях дубовые бочки, у иных уторы рассыпались и золото оттуда так жаром и горит… разгорелись глаза у Микитки. Только тогда он осмотрелся кругом, видит, что в пещере сидит седой старец и зорко посматривает на Микитку, а глаза старика сверкают, как у волка. Микитка испугался этого старика и возьми да сотвори молитву. Как только он это сделал, старик ощетинился да крикнет: «Возьмите его прочь отсюда!» Тут взяли Микитку какие-то люди под руки и вывели в лес на поляну. <…> Жена его нашла в телеге без языка. Истопили баню, выпарили Микитку; он пришел в чувство, да и рассказал, что случилось с ним. С тех пор мужик и во сне и наяву только и бредит тем, что золота в пещере было видимо и невидимо сколько. Небольшого ума был Микитка; а тут и последний потерял. Так вскоре дураком и умер» (Симб.).

По сообщению из Великолукской губернии, «поиски кладов» в ночь на Иванов день превращаются здесь в одно из развлечений молодежи: «А там, навеселе, начнут собираться парни «по клады», пугливо озираясь на темнеющий вдали бор, со смехом проводят их молодухи и девки до кустов; дойдут парни до лесу, но крикнет сова, пугливо встрепенется заяц и шаркнет из-под ног и закаркает ворона, и с ужасом разбегутся они по домам; а на другой день пойдут баить расказни про ведьм, колдунов да чертей кургузых — кто во что горазд» <Семевский, 1857>.

Представления о тщетности кладоискательства отразились в соответствующих поговорках: «И рукою бы взял, да клад не дается!»; «Своя воля — клад, да черти его стерегут!»; «Клад добудешь, зато домой не будешь» <Даль, 1881>.

Кроме того, отмечает Н. Кудрявцев, «наши предки смотрели на зарытие в землю кладов и сокровищ как на тяжкий пред Богом грех. Это, между прочим, усматривается из «Поучения князя Владимира Мономаха своим детям». В этом завещании XII века великий князь остерегает своих детей от подобного греха. «Не зарывайте, — говорит он, — ничего (из сокровищ) в землю; это большой грех» <Кудрявцев, 1901>.

Ну как! Не совсем вас запугала всякая нечисть? Мне кажется, что к таким вещам стоит относиться с долей здравого скепсиса, мы ведь с вами не можем верить во всякие сказки, так как мы уже дети высокой технологической цивилизации и не должны поддаваться страхам, основанным на предрассудках прошлого. Или должны? А так ли сильно мы уверены в своей защищенности? Может иногда и стоит сказать: «Чур меня! Чур!» или «Аминь! Аминь! Клад мой с Богом напополам!»

На фоне многочисленных богатых находок в курганах абсолютно правдоподобными казались предания об исторических кладах, связанных, в первую очередь, с периодом покорения Сибири. Автор «Описания Сибирского царства», историк Миллер, приводит два реальных случая, связанных с кладами Ермака, основанных на исторических источниках. Первый такой случай имел место весной 1581 года, когда после победы над татарами; одержанной в месте впадения Туры в Тобол Ермак «столько получил добычи, что неможно было всего с собой на судах везти, но некоторую часть принужден был закопать в землю». А во время своего последнего похода из Искера вверх по Иртышу, закончившегося гибелью Ермака, русские вступили в сражение с татарским князем Бегишем. Здесь, около Бегишевского озера Ермак также «получил в добычу множество богатства, которое он до своего возвращения приказал закопать в землю». Возвращение, как известно, не состоялось…

Молва указывала на еще один клад Ермака на реке Чусовой. В устье речки Ермаковки возвышается известняковая скала высотой 25 саженей. Эта скала называется Ермак-камень, а в глубине ее находится обширная пещера, разделенная на несколько гротов. Предание говорит, что во время своего похода в Сибирь Ермак зимовал в этой пещере и зарыл в ней часть своих сокровищ. Известны еще два ермаковых городища с зарытыми на них богатыми кладами. Одно — на реке Серебрянка, при впадении в нее ручья Кокуй, а другое — на реке Тагил, при устье речки Медведки.

Немало преданий о кладах связано с золотом противника Ермака, хана Кучума. Наиболее распространена версия о том, что золото Кучума скрыто в нескольких старых городищах окрестностей Тобольска. Но самая значительная часть находится в его могиле на реке Кучу-Мында. Здесь насыпано три кургана. Средний — побольше, два боковых — поменьше. В среднем похоронен сам Кучум, а в боковых находятся его сокровища.

Еще один «исторический клад» — «золото калмыков». По преданию, укрыт на реке Калжир. В 10 верстах от ее устья расположено старинное укрепление, обнесенное стеной из необожженного кирпича. А в 20 верстах от него, по направлению к реке Карамадон, в обрывистой скале в пещере сохраняется «калмыцкая поклажа» — дорогие металлы и камни на большую сумму. Этот клад схоронен в то время, когда калмыки бежали в русские пределы от преследований китайского вассала — джунгарского князя. Место, где находится клад, называется «кайма» — то есть поклажа.

В марте 1889 года Тобольск взбудоражила неожиданная находка. В архиве полицейского управления в числе вещественных доказательств, в разное время изъятых по разным уголовным делам, был обнаружен… каменный крест с вырезанной на нем кладовой записью на «клад пугачевского атамана».

В восьмиконечном кресте длиной около б вершков (26,5 см) была вырезана с обеих сторон длинная надпись: «Сей крест заветный. Кладена сия поклажа сибирским пугачевским воином 25 человек, есаулом Змеюлановым, свидетельствованна казна и положена в сундук счетом: империалами 100 тысяч, полуимпериалами 50 тысяч, монетами тоже 50 тысяч. Да кто сей крест заветный счастливым рабом найдет, тот и казну нашу возьмет. Нашу казну возьмите, и по себе делите, друг друга не обидьте. Но вместо нашей казны по завету нашему положите в ту яму двух младенцев. А то во избавление их положите за каждую голову по 200 монетов, но не звонкой, а бумажной царской, для вечной потехи стражам нашим. А без исправного завета и к казне пашей не приступайте, ибо паши стражи страшны и люты, чего делают, рабам противно. Их не видно, а за свое будут стоять крепко. По вынятии сего заветного креста и завета готового, ищите отговорщика, а отговорщик должен знать, как показано на семи главах сего креста, как сделан завет.