Живи - Зиновьев Александр Александрович - Страница 41

На проводах Фюрера Солдат напился и оскорбил Фюрера, назвав его хапугой и карьеристом. Невеста попробовала урезонить его и увести домой. Но он оскорбил и ее, назвав ее шлюхой. Невеста в слезах убежала, ее не успели удержать. Остряк, при всех обстоятельствах сохраняющий выдержку и достоинство, уволок Солдата домой. Настроение было испорчено. Мы разошлись.

— Боже, сколько еще грязи в наших душах! — воскликнула Моралистка, когда мы со Слепым провожали ее до автобусной остановки.

— Почему же «еще»? — удивился Слепой. — Эта душевная грязь есть нормальный продукт нашей жизнедеятельности. Мы ее источаем, И в будущем ее будет еще больше.

Я сказал Слепому, когда мы остались вдвоем, что я на его месте женился бы на Моралистке. Она — хороший человек. И как женщина очень привлекательна. А без недостатков людей нет. Он ответил, что непременно женится, когда ему станет совсем невмоготу. Но не на Моралистке, а на какой-нибудь глупой и некрасивой стерве. Почему? Чтобы потом развестись с ней без сожаления.

Нам со Слепым осталась последняя надежда — надежда на чудо.

Несколько лет назад слепая девочка, гуляя в лесу, внезапно прозрела и увидела якобы Матерь Божию. Зачем и как занесло слепую девочку в чащобу, куда и зрячие-то боялись ходить, осталось невыясненным. К месту, где произошло чудо, началось паломничество. Потом произошло другое чудо: перестал хромать известный на весь город пьяница, прозванный Хромым. Пропагандисты из общества «Знание» уверяли, что у Хромого только прозвище имело отношение к хромоте. Но им не поверили. На Святом Месте предприимчивые попы быстро соорудили часовенку, дав кое-кому солидную взятку. Захотелось и Слепому посетить Святое Место. Меня он выбрал в качестве поводыря, утверждая, что и мне этот поход будет полезен. Я сказал, что даже божественные чудеса имеют пределы. Одно дело — избавить человека от сомнительной хромоты, и другое дело — вернуть безногому ноги. Слепой согласился со мной и добавил, что для прозрения нужны по крайней мере глаза, которых у него нет. А все-таки вдруг там что-то есть?!

На обратном пути Слепой сказал, что он узнал, почему люди стремятся в это Святое Место. Они поддерживают репутацию Святого Места не потому, что там выздоравливают, а потому, что туда ходят как на светлый праздник. Святое Место находится в самих людях. Нужна какая-то общепризнанная точка в пространстве, где заключенное в человеке Святое Место обнаруживает себя. Если, конечно, оно в нем есть. Сегодня он, Слепой, обнаружил, что в нем не осталось ничего святого. Я ответил, что если его теория насчет Святого Места верна, то и во мне тоже не осталось ничего святого.

На другой день Теоретик и Социолух зашли ко мне в кабинет. Я им рассказал о походе в Святое Место. Они посмеялись. Теоретик сказал, что теория Слепого верна лишь в отношении примитивных индивидов, и посоветовал перестать играть со Слепым.

— Знаешь, в чем твоя фундаментальная ошибка? — спросил он. — В том, что ты ищешь реальное решение иллюзорной проблемы. Надо перевернуть отношение: найти иллюзорное решение реальной проблемы. Зачем Слепому глаза? Видеть мерзость бытия? Не стоит. Без глаз у него есть хоть какое-то алиби. А страдания здорового человека мучительнее страданий уродов. Если урод, например, лишен любви женщины, это справедливо: он — урод. А если здоровый человек попал в такое положение, это несправедливо. Страдания Слепого суть результат нарушения закона адекватности самосознания индивида его объективному положению и возможностям. Он для своего уродства слишком умен, слишком образован, слишком благоустроен. Его страдания искусственно культивированы. Оставь их ему. Без них ему будет еще хуже.

Потом мы заговорили о пороках и добродетелях. Теоретик и на сей раз развил целую теорию. Он сказал, что можно жить с тайными пороками, но нельзя жить с тайными добродетелями. Пороки рано или поздно вылезают наружу сами, добродетели же — никогда. Добродетели и вырабатываются с таким расчетом, чтобы их видели. И потому их замечают с трудом. Пороки же стремятся скрывать, и потому их легко замечают. Пороки естественны, потому их скрывают. Добродетели искусственны, потому их обнажают. Добродетели возникают тогда, когда отсутствует возможность предаваться пороку, когда силен страх наказания за порок и когда они хорошо вознаграждаются. Порок сам по себе есть вознаграждение. Добродетель же ищет вознаграждения вовне. Добродетель навязывается силой, порок приходит без усилия. Добродетель есть карабкание вверх, порок есть падение вниз.

Я сказал, что эти идеи выше моего разумения, что я придерживаюсь самых примитивных представлений о добре и зле, о пороках и добродетелях. Делать людям добро и стремиться быть добродетельным — это же так просто и ясно. Тогда на меня набросился Социолух.

— Понятия добра и зла, — сказал он, — включают в себя субъективную оценку поступков. А она различна у различных людей. Кроме того, поступки людей можно оценивать как таковые, по их намерениям, по их последствиям. Человек, стремящийся делать зло другим, не всегда добивается цели. Часто результатом его поступков является добро. Человек, стремящийся делать добро, часто тем самым причиняет людям зло. Какую моральную установку принять для себя — зависит от индивидуальных особенностей. Опыт миллионов людей доказывает, что обе установки плохи. Человек, стремящийся творить зло, вызывает ненависть и презрение у окружающих. А тот, кто стремится делать добро, становится посмешищем в глазах тех же окружающих.

— Какой вывод отсюда следует?

— Вывод очевиден, и люди так или иначе делают его для себя: живи, как живется, изворачивайся, приспосабливайся, извлекай для себя пользу, избегай неприятностей. Ничего другого в этом мире нет и быть не может. Ведь мы — не продукт божественного творения, а всего лишь форма движения материи. Вон видишь, муха бьется о стекло! С точки зрения вечности и бесконечности материи мы — ничтожные мухи.

— Ты считаешь идею делания добра людям вообще неверной?

— Нет. Я ее считаю бессмысленной. Она логически противоречива и практически невыполнима. Можно ли делать добро, не осознавая, что делаешь, добро? Для неразумной природы возможно. Но для разумного существа — нет. Но сознание того, что ты делаешь именно добро, превращает процесс делания добра в нечто показное и лицемерное. Приносить пользу людям и делать добро — не одно и то же. Первое есть явление практического расчета, второе — явление в сфере морали. Нас путают в самых примитивных понятиях. А мы со своей стороны вносим свою лепту во всеобщее смятение умов и чувств.

— И вообще, — сказал он в заключение, — во всех сочинениях и разговорах на тему о добре и зле, о пороках и добродетелях есть один коренной недостаток: в них пороки и добродетели рассматриваются как человеческие качества. А на самом деле они суть социальные отношения, которые лишь проявляются в форме человеческих качеств. Эти социальные отношения вынуждают людей совершать поступки, на основе которых мы и приписываем людям какие-то качества. Возьмите, например, Гробового. Порочен он или добродетелен? Ни то, ни другое. Он хороший семьянин. И для большинства сотрудников отдела он хорош. Если бы им пришлось выбирать — Гробового или Горева — они предпочли бы Гробового. Почему? Горев им неудобен. Он предъявляет слишком высокие требования к себе и людям. Он слишком добродетелен, и в этом его порочность.

Социолух и Теоретик ушли. Я встал, открыл форточку и долго гонял муху, чтобы помочь ей выбраться наружу, как я думал — на свободу. Муха улетела. Я закрыл форточку. И только в этот момент я вспомнил, что на улице — холодная осень, и что я выпустил муху на верную гибель!

— Женюсь! — торжественно заявил Солдат.

— На Невесте? — спросил я испуганно.

— Не-е-т, на девчонке с нашего завода. Ничего особенного. Мы ведь только мечтаем о принцессах. Мечтаем, пока «гуляем». Тогда кажется, что все доступны. А женимся в конце концов на таких стервах! И где мы их откапываем?! Но моя — ничего. Все, что положено, есть. Образование — десятилетка. Единственная дочь в семье. Двухкомнатная квартира. Жить у нее будем. Тут тесно. И мать ни в какую. В общем, увидишь сам. Она тебе понравится. Скромная, простая. Ничего особенного. Так ведь мне для жизни она нужна, а не для кино. А институт по боку. Не всем же быть инженерами. Надо кому-то и работягой быть. А что плохого быть рабочим? Зарплата у меня хорошая, побольше, чем у инженеров. В будущем году меня посылают на курсы мастеров. С питьем кончаю: покуролесил, и хватит! В партию вступлю. Дети пойдут. Что еще нужно человеку?! Я слушал Солдата с тайной радостью: мои шансы жениться на Невесте повысились.