Антикиллер-6. Справедливость точно не отмеришь - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 11

– Тебя я не понял, но твои слова разобрал, – ответил Клоп. – Да и ты, я вижу, меня не понял…

Всем своим видом Смотрящий дал понять, что сержант Самоваров упорол большой косяк, понимать который гражданин Клищук вовсе не обязан, а тем более не станет он соглашаться со всяким фуфлом. Впрочем, участковому было плевать на его понимания и ощущения. Потому что он как раз чувствовал стену за своей спиной, хотя еще не понимал, что сложена она из искусственных кирпичей, как в театре.

– У тебя сборы по четвергам, – сказал Самоваров, наконец-то проявив осведомлённость в конкретных делах.

Клоп молчал.

– Вот в четверг и будешь заносить девяносто процентов, только смотри, без обмана.

– Подожди, а чем я ребят кормить буду?

– А что, твои ребята – инвалиды, что ли? Если хочешь, мы их на бесплатное кормление переведём, а если заартачатся, то на инвалидность. Как захотим, так и сделаем. Это-то ты понимаешь?

– Понимаю, – недобро сказал Клоп и вышел.

Когда он вернулся и пересказал разговор своим, братва подняла шум и гам.

– Совсем оборзели! Краев у стакана не видят – все лей да лей! – возмущался Дракоша.

– Да они нас совсем разденут, догола! – кричал Ломоть.

– Слушай, а давай мы этого Самоварова приплющим слегка, чтобы смысл жизни понял? – предложил Арбуз.

– Да он же не сам от себя, – возразил Сашка. – Менты нас асфальтовым катком приплющат в ответку!

– Хватит базарить! – ударил ладонью по столу Клоп. – Я подумать должен. А там решим!

Через два часа, после серьёзных раздумий, Леший все же позвонил своему бывшему куратору, полковнику Кореневу.

– Это ты, Петруччо? – спросил Лис, не высказывая ни малейшего удивления, как будто бывший агент звонил ему последний раз на прошлой неделе. Впрочем, он никаких эмоций не высказал.

– Я, я, – покаянно отозвался тот. – Встретиться надо, дело есть.

– Ну, надо, давай встретимся, – равнодушно сказал Лис.

Он был профессионалом, а профессионал не отказывается от услуг многолетнего информатора, даже если тот и начал крутить хвостом в последнее время. Они договорились встретиться в точке № 2. Это было условное обозначение стройки рыбокоптильного завода на набережной. Когда-то здесь был пустырь, теперь возник серый бетонный скелет четырёхэтажного здания, но по-прежнему воняло рыбой, отходы которой выбрасывали с соседнего рыборазделочного цеха.

На этот раз Лис особенно не маскировался, да и Леший пришёл в спортивном костюме, кожаной куртке и надвинутой на глаза кепке. Оба не бросались в глаза, не привлекали внимания, хотя и не скрывали подлинную внешность, как обычно. Видно, обоим надоели конспиративные игры. А может, Леший уже не считал себя агентом, а Лису было уже на него наплевать.

– Как живёшь, Петруччо? – спросил Лис. – Слышал я, поднялся ты в Монтажниках, в Смотрящих ходишь, бабло приличное поднимаешь… Не помнишь, кто тебя этому научил?

Леший промолчал. Научил его куратор, который стоял перед ним, широко раздвинув ноги, засунув руки в карманы, и презрительно улыбался.

– А теперь, наверное, – продолжил Лис, – наколотил бабла, собрал кучу информации и пришёл ко мне отблагодарить за хороший совет. Так? А где мешки с деньгами и чемоданы с компроматом? Хотя нет, подожди!

Лис поднял палец.

– Есть хорошая поговорка: «У победы много отцов, а вот поражение – всегда сирота!» А я смотрю – вид-то у тебя сиротский! Ты чего это ту курточку клоунскую не надел? Тебя в ней за версту видно – какой ты красивый да богатый…

Леший сжал челюсти и молча терпел издевательства.

– Нет, не с благодарностью ты явился! Скорее, всё по-другому. И бабла ты накосил, и информации собрал мешок, но не за этим ты сюда пришёл. Просто у тебя появились проблемы, и тогда ты вспомнил про своего старого друга Лиса… Так?

Клищук, опустив голову, смотрел в землю.

– Ну, вот видишь, я ж никогда не ошибаюсь, – сказал Лис. – Давай, рассказывай.

– Местный участковый на меня наехал, – не поднимая головы, начал свой печальный рассказ Леший. – Не от себя, от всех ментов. Сказал, что теперь время другое и я под их крышей, и буду делать, что скажут…

Выслушав агента, Коренев задумался. Время действительно наступило другое. Каждый рвёт под себя, что может вырвать, и неизвестный ему сержант, которых теперь стали назначать участковыми вместо мудрых, знающих жизнь, участок и людей офицеров, так вот этот парень, он считает, что имеет право получать свою долю с того, кто кормится на его земле. Придумал это сержант не сам, так ему сказал непосредственный начальник, да и все вокруг так делают, и поэтому он думает, что если он прижмёт какого-то неоднократно судимого Клищука, то это в порядке вещей и ничего противозаконного тут нет. Наоборот, так, вроде бы, даже и положено. А если вдруг грянет гром и его «хлопнет» УСБ или следственный комитет, и он окажется в следственном изоляторе, причем не в кабинете для допросов, куда ему выводили задержанных, а в камере, в которой таких хитрецов будет семь или восемь, только тогда он начнёт подозревать, что не всё так просто в этом мире и забирать бабки у кого ни попадя, на самом деле нельзя, даже если на тебе есть погоны и тебя поощряет к этому собственный начальник.

Но гром не прогремел, не блеснула молния, и что мог сделать сейчас начальник уголовного розыска для своего агента? Ещё несколько лет назад он мог пойти к начальнику отделения в Электромонтажниках и переговорить с ним по-свойски: так, мол, и так, это мой человек, ты его сильно не прессуй, найдите общий язык. Сейчас это гораздо сложнее, надо специально готовиться, потому что то, что он скажет лейтенанту, через два дня может стать известно всем Электромонтажникам, а может, и всему Тиходонску! И Лешего найдут повешенным или с перерезанным горлом, только что камень в рот ему не вставят, как делают итальянские мафиози. Наши бандюки пока ещё до этого не додумались и ритуалы специальные не соблюдают…

– Ну хорошо, Леший, – задумчиво сказал Лис. – Я подумаю, что можно сделать. А меня интересуют убийства водителей. Слышал, небось? И ты над этим подумай!

Леший понял всё с полуслова. Это было похоже не на обещание, а на отказ. Понимал он и то, что, явившись к Лису, он опять сел на тот крючок, с которого не так давно соскочил. Но дело было сделано, поэтому он кивнул, развернулся и направился к еще не огороженной перилами лестнице.

Рейс «Барселона – Москва» прибыл в Шереметьево точно по расписанию. Коренастый загорелый мужчина лет пятидесяти ничем не выделялся из массы пассажиров – веселых, загорелых, отдохнувших. Впрочем, нет – в отличие от остальных туристов у него не было никакого багажа, кроме небольшого зеленого рюкзака, с которым обычно ездят на экскурсии – и тот он купил в дьюти-фри, чтобы не привлекать излишнего внимания. Да и на слегка тронутом морщинами, волевом лице трудно было найти следы радости после хорошо проведенного отпуска – скорей озабоченность и некоторое напряжение. На пограничном контроле он предъявил российский паспорт на имя Соколова Константина Ивановича, потом, в густом потоке прилетевших, беспрепятственно прошел по «зеленому коридору» мимо острых ищущих взглядов таможенников и со смешанными чувствами вышел из аэровокзала.

Два года он не был на родине и уже привык к мягкому средиземноморскому климату, свежему морскому воздуху, легкой рыбной кухне, быстрому испанскому говору. Даже к новому имени привык – Миро Родригес, язык выучил, завел несколько товарищей, с которыми играл по пятницам в кости в прибрежной таверне… Не для души, а для дела: чтобы не выделяться среди жителей небольшого поселка на берегу бухты Кап-Салоу. По-существу, он сделал все то, что приходилось когда-то давно изучать в спецтемах: «Внедрение и долговременное оседание», «Создание легенды»…