Сократ и афинская демократия - Зберовский Андрей Викторович - Страница 42

Впрочем, обо всем по порядку. Итак, диалог «Пир» Ксенофонта описывает события 422 года до н. э., когда афинский богач Каллий устраивает торжество по случаю победы своего любимого мальчика Автолика на гимнастическом состязании. Наверное, все бы и ограничилось обычными для такого рода пирушек веселыми перепалками между гостями, если бы не одно важное обстоятельство: всего несколько месяцев назад в Афинах состоялись очередные театральные игры, на которых блестящий комедиограф Аристофан выставил свою антисократовскую комедию «Облака».

И вот в ходе пиршества у Каллия один из безымянных гостей, некий комедиант, прибывший из Сиракуз и обиженный на то, что собравшиеся практически не обращают внимание на его театральную труппу, неожиданно для всех присутствующих (как уточняет Ксенофонт, рассерженно) обращается к сидевшему рядом Сократу с целым рядом оказавшихся явно неприятными для него вопросов, которые являлись следствием того, что говорилось о Сократе в «Облаках», и которые могли бы прояснить для него: имела ли комедия под собой какие–то реальные основания, или же была от начала до конца язвительно–творческой выдумкой самого Аристофана.

В частности, сиракузянин спросил Сократа:

— почему его называют мыслильщиком?

— почему Сократ занят делами неполезными?

— в чем смысл приписываемого Сократу такого землемерия, когда расстояние измеряется в блошиных шагах?

Однако, для того чтобы стал понятен и социальный смысл задаваемых Сократу вопросов, так же, как и раздраженная реакция на них Сократа, самое время обратиться к фабуле самих «Облаков» Аристофана.

С нашей точки зрения, комедия «Облака» (показана в 423 г.) была создана Аристофаном как логическое продолжение двух предшествующих комедий «Ахарняне» (425 г.) и «Всадники» (424 г.). Известно, что Аристофан взял на себя роль выразителя интересов аттического крестьянства, составляющего большинство населения всего афинского полиса и в случае своей мобилизации доминирующего на Народном собрании [3]. Эта значительная социальная группа, гордившаяся победами своих гоплитов при Марафоне (490 г.) и Платеях (479 г.), потерявшая возможность заниматься земледелием на оккупированных спартанцами полях Аттики, больше всего страдала от тягот Пелопоннесской войны, и спустя почти десятилетие с ее начала, к моменту выхода «Облаков», откровенно недоумевала, почему афинские власти никак не могут разгромить врага.

В «Ахарнянах» Аристофан показал всю любовь простых крестьян к Родине и их желание идти в бой, во «Всадниках» продемонстрировал свое уважение к более богатому сословию всадников («есть всадников неустрашимых тысяча»), которые героически перенесли много битв и схваток не только на земле, но и на море, и зафиксировал: с учетом героизма и крестьян, и всадников, проблема Афин заключается в том, что ораторы- демагоги пользуются наивностью и необразованностью Народа, лгут ему на всадников, обманывают на заседаниях Народного собрания. В итоге, по словам Аристофана, «Народ речью опутан клеветнической, дерзкими обманут ухищрениями» [4]. А когда позже положительный персонаж комедии по имени Колбасник говорит Народу о тех многочисленных политических ошибках, которые тот делает по вине болтунов–ораторов, и Народ признается, что ему стыдно, то Колбасник утешает его словами:

«Твоей вины тут нет, не печалься, друг!

Повинны те, кто лгал и соблазнял тебя!» [5].

Таким образом, логика Аристофана в двух написанных им подряд комедиях проста: Основные составляющие афинского демоса — крестьяне, городские ремесленники и зажиточные всадники — все эти слои общества любят свой город и желают ему только добра. Однако афинским народом цинично манипулируют некие силы, которые профессионально опутывают его лживыми и льстивыми речами. Логика выхода из данной ситуации, согласно «Всадникам», проста:

Во–первых, Аристофан говорит о необходимости вернуться ко временам прошлого, когда народ делил трапезу с Мильтиадом и Аристидом, ходил в облачении прадедов древнем [6].

Как пишет он в эпирреме комедии:

Во–вторых, во «Всадниках» Народ решительно заявляет: «Пускай молчат в Собранье безбородые!», имея в виду необходимость убрать с политической арены представителей молодежи, вроде Алкивиада, Хармида, Крития, рвущихся в то время в большую афинскую политику.

А когда Колбасник спрашивает его: «А где ж Клисфену речь держать и Стратону?», Народ отвечает следующим образом:

Таким образом, по мнению Аристофана, важно вернуться во времена счастливого прошлого, когда не было демократов–демагогов типа беспощадно бичуемого им кожевника Клеона, когда у молодежи не было воспитываемых Сократом и софистами пресловутых «навыков суждений силлогических, риторических и полемических».

После представления публики «Ахарнян» и «Всадников», сделавших комедиографа очень популярным человеком, сама логика творческой деятельности подталкивала Аристофана к следующему шагу: очертив

социальную проблему, теперь следовало назвать «кто виноват?», и тут нарисовать выход из ситуации под названием «что делать?».

Останавливаться на достигнутом Аристофану было нельзя: Заняв первое место с «Ахарнянами» в 425 году до н. э. под псевдонимом Каллистрат, решившись впервые выступить под собственным именем в 424 году до н. э. с «Всадниками», Аристофан снова занимает первое место. И вот наступают великие Дионисии 423 года до н. э., на которые Аристофан снова выходит под своим собственным именем с «Облаками», видимо, даже не допуская сомнений о том, что ему может достаться какое–то другое, а не первое место.

И вот, очевидно, не понимая всей глубинной социальной сути, происходящей в Афинах общественно–политической трансформации, не осознавая постепенной смены социально–экономического строя Афин (что неизбежно приведет в будущем к смене политической надстройки общества), находясь в рамках своего собственного, видимо, несколько поверхностного восприятия действительности, Аристофан, наконец, наносит удар по тому, в ком лично он увидел рассадника словесных прений и ухищрений, человека, сбивающего с толку афинскую молодежь — наносит удар по Сократу.

Фабула аристофановских «Облаков», представленных менее чем за год до событий «Пира» Ксенофонта, незамысловата. Некий афинский гражданин Стрепсиад, страдая от долгов, сделанных нерадивым сыном (увлеченным бегами), решается пойти учиться жизни в некую мыслильню, в которой обитают мудрецы Сократ и Херефонт, утверждающие, что небо — это просто печь железная, а люди в этой печке, словно уголья, способные за деньги обучать людей выступать перед судом так, чтобы их кривда становилась правдой и всегда побеждала [9]. При этом сын Стрепсиада Фидиппид сразу определяет их как «негодяи бледнорожие, бахвалы, плуты, нечисть босоногая, Дурак Сократ и Херефонт помешанный» [10].