Сократ и афинская демократия - Зберовский Андрей Викторович - Страница 17

О деталях философствования Сократа мы поговорим в отдельных главах, характеризуя же сейчас саму личность философа, подчеркнем, что и сама философия, как занятие, как вид деятельности, претерпела при Сократе весьма значительные метаморфозы. Если раньше философы либо в одиночестве занимались высокими рассуждениями, а затем величаво учили своих учеников обнаруженной ими вселенской мудрости, то Сократ выбрал для себя нечто другое — ежедневное общение со множеством своих земляков–афинян на те темы, которые казались им наиболее важными. И уже через эти самые, казалось бы, такие обыденные темы он находил возможность дойти (вместе с собеседником) до таких общетеоретических и общемировоззренческих оснований, что у людей просто дух захватывал.

Где же он все это проделывал? Видимо, в прямом смысле этого слова, везде. В диалогах Платона и у Ксенофонта мы чаще всего встречаем Сократа в парке и гимнасии у храма Аполлона Ликейского, где позже создаст свой Ликей Аристотель [38]. У Платона Сократ сам говорит о себе, что он привык говорить на городской площади у меняльных лавок [39]. А Ксенофонт в своих «Воспоминаниях о Сократе» говорит следующее: «Сократ был всегда на виду у людей: утром ходил в места прогулок в гимнасии, и в ту пору, когда площадь бывает полна народу, его можно было увидеть и там; да и остальную часть дня он всегда проводил там, где предполагал встретить побольше людей; по большей части он говорил так, что всякий мог его слушать» [40].

По словам того же Ксенофонта, если он видел человека, у которого предполагал наличие свободного времени, то просто подходил к нему и завязывал разговор на ту тему, что была интересна именно его собеседнику. К примеру, он поймал Алкивиада в тот момент, когда тот шел в храм приносить жертву [41]. Самого же Ксенофонта Сократ повстречал в узком переулке, просто загородил ему посохом дорогу и спросил, где можно купить такую–то и такую–то снедь? Получив ответ, он продолжал: «А где можно человеку стать прекрасным и добрым?». И когда Ксенофонт не смог ответить, Сократ сказал: «Тогда ступай за мной и узнаешь» [42].

Неугасимая тяга Сократа к общению и философствованию проявлялась даже на тех дружеских пирушках, которые именовались в Элладе симпосиумами. По сообщению Ксенофонта, даже на пирах Сократ предлагал своим компаньонам попробовать беседами принести друг другу какую–нибудь пользу или радость [43]. Об этом же Сократ говорит и у Платона, заявляя: «Мне кажется, что разговоры о поэзии всего более похожи на пирушки невзыскательных людей с улицы. Они ведь не способны по своей необразованности общаться за вином друг с другом своими силами, с помощью собственного голоса и своей собственной речи и потому ценят флейтисток, дорого оплачивая заемный голос флейт, и общаются друг с другом с помощью их голосов. Но там, где за вином сойдутся люди достойные и образованные, там не увидишь ни флейтисток, ни танцовщиц, ни арфисток, там общаются, довольствуясь сами собой… Люди образованные общаются друг с другом собственными силами, своими, а не чужими словами испытывают друг друга и подвергаются испытанию» [44].

Вести долгие философские разговоры на пирах Сократу помогало его поистине железное здоровье. Алкивиад на пиру у Агафона однажды сказал: Сократу, друзья мои, все нипочем. Он выпьет, сколько ему ни прикажешь, и не опьянеет ни чуточки [45]. И действительно, согласно этому диалогу, после бурно проведенной за вином ночи, к утру, в доме Агафона не спал только один Сократ, который, покинув спящих гостей, в итоге еще целый день бодрствовал и ушел спать к себе домой только вечером, в обычное для себя время.

В ходе своих дискуссий и просто общения, согласно источникам, Сократ вечно прикидывался человеком простым, неискусным, неотесанным, мало что понимающим, впрочем, этому мало кто верил [46]. Он вечно жаловался на возраст, на то, что он с трудом усваивал сказанное, просил извинить его за то, что он будет вечно переспрашивать и в этом оказывается очень назойлив [47]. Жалуясь якобы на свою неспособность вести длинные речи и на забывчивость еще в совсем не старом возрасте (в 432 году до н. э.), на этом основании Сократ просил делать ответы ему более короткими, чтобы общаться в своей любимой манере: сократовское утверждение, а затем согласие или не согласие противника как возможность двинуться дальше [48].

При этом Сократ уверял, что именно эта назойливость и многократное мелочное переспрашивание — это и есть его главное достоинство. Ведь по существу вопросов, как признается Сократ, он обычно колеблется, не зная, как все обстоит на самом деле. Но при этом он же гордится одним своим важным преимуществом, которое его всегда выручает даже в общении с самыми мудрыми из эллинов: Сократ не стыдится учиться, выспрашивать и

выведывать, питает великую благодарность к тому, кто его учит, и потом не только никогда не отрицает того, что его кто–то научил, не присваивает себе чужих мыслей и делает рекламу своему учителю, объявляя во всеуслышание, кому именно он обязан теми или иными знаниями [49].

И эта вечная готовность Сократа учиться и вправду была одной из его сильных сторон. Начав, как и все афиняне, учиться в детстве, Сократ продолжал повышать свой образовательный уровень вплоть до самой смерти. Буквально за несколько дней до начала судебного процесса, в беседе с Феодором и Теэтетом Сократ говорит о том, что до сих пор старается учиться и учится только у тех, кого он считает знатоками в своих вещах [50]. В диалоге «Евтидем», в котором описываются события примерно 408–405 годов до н. э., то есть то время, когда Сократу было уже за шестьдесят, старый философ с удовольствием рассказывает, что в настоящее время он учится у кифариста Конна, и над этим смеются и молодежь, и взрослые, называя в шутку Конна «учителем старцев» [51]. При этом Сократ говорит и о том, что очень хочет пойти в ученики к софистам Евтидему и Дионисодору и очень переживает, что из–за возраста Сократа они могут отказаться от занятий с ним [52].

Именно таким — умнейшим человеком своего времени, проводящим свое время в пирах, палестрах и общении с друзьями, веселым и на редкость незлобивым в память современников вошел Сократ. Парадоксально, но этот любитель пообщаться при всем этом не любил большого сборища людей! В платоновском «Пире» Сократ говорит о том, что, несмотря на свое дружеское отношение к трагику Агафону, после того как тот получил награду за свою трагедию и началось шумное и многолюдное чествование победителя, великий философ из театра попросту сбежал [53].

Справедлив вопрос: кем же были те люди, которым посчастливилось общаться с Сократом лично, кем были его друзья, из кого же состоял круг общения великого афинянина, «кружок Сократа»? С нашей точки зрения, он как бы делился на две равные части: на тех, кто, как и сам Сократ, любил философию, а также на тех, кто любил самого Сократа.

Говоря о первой группе, о философах, следует отметить, что Сократа нередко считают отцом–основателем чуть ли не всех последующих философских учений. Наверное, это в значительной мере именно так: Платон создал идеализм, Аристипп стал предвестником эпикуреизма, Антисфен — кинизма, Симмий и Кебет развивали пифагореизм. И потому можно только согласиться с такими авторитетами отечественой философии, как А. Ф. Лосев и А. А. Тахо — Годи, считавшими, что каждый из учеников Сократа односторонне развил те или иные идеи учителя, выдвигая то сугубо теоретические, то жизненные–практические тенденции [54].

Однако, на наш взгляд, особенно явно можно увидеть, что Сократ оказался духовным отцом стоицизма — учения о том, что жизнь состоит из одних преодолений разного рода житейских трудностей, и одной из единственных радостей бытия является общение с друзьями. Так, Ксенофонт донес до нас одно любопытное рассуждение Сократа на тему того, что большинство людей знает своим вещам счет, а числа своих друзей не знает. Такие люди переживают о смерти слуг и рабов, а в смерти друзей не видят никакого убытка, нередко оставляя их без заботы и внимания. А ведь при этом, по словам Сократа, с какой бы вещью не сравни настоящего друга, он будет гораздо ценнее и лошадей, и волов, и рабов! Именно поэтому, по словам Сократа, друзьям следует уделять как можно больше внимания, потому что именно они — это то, что является наиболее важным приобретением любого разумного человека [55].