Лонтано - Гранже Жан-Кристоф - Страница 21
- Предыдущая
- 21/36
- Следующая
– Разумеется. Как только цель определена, радары фокусируются на ней.
– Какие радары?
– Сейсмические, термические: те, что ведут нас до попадания в цель, что проверяют, нет ли движения внутри, нет ли на объекте какого-либо источника тепла.
При этих словах выражение лица у него изменилось. Фернио сам только что осознал основополагающий факт: если его оборудование ничего не засекло, значит Висса был уже мертв.
Эрван никак не отреагировал. Первое правило: не показывать свидетелю, насколько важную информацию тот выдал. Второе правило: никогда не казаться удивленным.
– Вы знали Виссу Савири?
– Нет.
– А других курсантов «Кэрверека»?
– Ни одного. В жизни здесь не бывал. Я служу на «Шарле де Голле». Моя база в Каркассоне.
– Вы пойдете на похороны?
– Как все. Выразим положенные сожаления.
– Непохоже, чтоб вам это нравилось.
– Мне жаль салагу, но эти церемонии не вернут его к жизни. И все по вине наземников: то, что произошло, непрофессионально, и я не собираюсь расплачиваться за этих придурков.
Впервые он выказал некое чувство, и этим чувством был гнев.
Для окончания разговора Эрван выбрал нейтральную почву:
– А вы сами проходили посвящение?
– Конечно.
– Где?
– В Центре пилотирования в Салон-де-Провансе.
– Ну и как прошло?
Пилот невольно рассмеялся. Как компьютер, он мог переключаться с одной программы на другую: нейтральность, гнев, веселье…
– Шуточки. Ничего особенно обидного.
Эрван проводил Фернио до двери, пробормотал несколько обязательных административных формулировок: бумаги подписать, вышестоящих уведомить.
Оставшись один, он включил мобильник. Мишель Клемант, судмедэксперт из «Cavale Blanche», звонил ему во время допроса.
18
– Вы были правы, – сразу начал медик изменившимся голосом. – Висса Савири умер до взрыва. Я провел углубленное исследование, и выявились новые детали. Прежде всего – трупная окоченелость. Изучив угол перелома частей тела, я пришел к однозначному выводу, что в момент взрыва жертва уже окоченела. Тело, сохранившее гибкость, не может так ломаться, даже под воздействием мощной ударной волны. Я также рассмотрел фотографии фрагментов тела на острове. Между ожогами, следами копоти и металлическими осколками я обнаружил покраснения, которые исчезли, когда останки были доставлены к нам: трупные пятна. Вы ведь знакомы с принципом их образования: когда субъект умирает, кровь перестает циркулировать и скапливается в виде подкожного слоя.
– И что?
– Эти фотографии были сделаны в субботу в полдень. Тогда, очевидно, пятна достигли максимальной интенсивности окраски – стадия, которая наступает через двенадцать часов после смерти. Подсчитайте сами: паренек умер накануне, около полуночи.
В голове Эрвана промелькнула первая гипотеза. Во время «охоты на человека» Лисы взялись за Виссу слишком жестко, отчего мальчишка и умер. На том этапе все еще могло сойти за непреднамеренное убийство. Неудачное падение на камень, сердечный приступ и так далее. Нападавшие запаниковали. Они позаимствовали «Зодиак» на причале и направились на Сирлинг. Спрятать тело в тобруке показалось хорошей мыслью: не пришлось закапывать. Обнаружили бы останки очень не скоро. Если б только уже назавтра снаряд не эксгумировал покойного.
– Тут еще одно… – продолжил Клемант, утративший всю свою надменность. – Я отметил два типа ранений. Те, которые не кровоточили и наступили после смерти, и другие, которые кровоточили. Виссу пытали и изувечили… при жизни.
Прощай, гипотеза о несчастном случае. Эрван сразу перешел к другой версии, куда более скверной: Лисы оторвались на своей жертве.
– По вашему мнению, от чего он умер?
– Трудно сказать, но с ним обошлись с чудовищной жестокостью. Резаные раны, разрывы, увечья.
В конечном счете отец оказался прав: Эрван именно тот человек, который требовался. Когда речь шла о самых чудовищных убийствах и наиболее грязных инстинктах, именно ему поручалось навести порядок. По ассоциативной цепочке он пришел к мысли о родителях мальчишки. Кто сообщит им новость?
– Что вы можете сказать о методах убийцы или убийц?
– Пока ничего, но я изучу каждую рану и постараюсь, так сказать, восстановить ее историю. Те, кто с ним такое сотворил, настоящие мясники. Я сделаю токсикологическое и патолого-анатомическое исследование того, что осталось от органов. Кто знает.
Готовности сотрудничать у Клеманта явно прибавилось по сравнению с их первой встречей.
Эрван уже собирался дать отбой, когда тот добавил:
– И последняя странная деталь. Я думаю, ему обрили голову.
– Вы уверены?
– Почти.
– Это не результат взрыва или огня?
– Нет, видны следы машинки для стрижки. Может, это было частью ритуала.
– Почему «ритуала»?
– Я просто так сказал.
Эрван в первую очередь подумал об испытаниях при посвящении: нужно будет выяснить.
– О’кей, – заключил он. – Дайте мне знать, когда будут новости.
– А с остальными мне как быть?
– Какими «остальными»?
– Офицерами из «Кэрверека», армейскими экспертами: они звонят мне каждые два часа, чтобы узнать, как у меня дела.
– Это они попросили вас провести подробное вскрытие?
– Нет, но я должен представить им свой отчет. Такова процедура.
– Но пока вы будете его составлять, мы ведь и до завтрашнего утра доживем, верно?
– Крайний срок.
– Тогда завтра и поговорим.
Эрван дал отбой, взволнованный и возбужденный. Он еще не знал ни как использовать известную только ему сенсационную новость, ни что делать с несколькими часами опережения, которыми он располагал. Он позвонил Крипо. Осмотр комнаты был закончен: результатов ноль.
Эрван ввел напарника в курс дела относительно Виссы. Тот никак не отреагировал. Даже у лютнистов после двадцати пяти лет службы дубленая шкура.
– Что скажем служивым?
– Пока ничего. Спросим как ни в чем не бывало, что они выяснили.
– У тебя уже есть какие-нибудь соображения?
– Или смерть Виссы – результат линчевания, или убийство никак не связано с посвящением: его пытали по другой причине, а общая обстановка именно этой субботы только запутала следы.
Не переставая говорить, он подошел к стене, украшенной фотографиями «рафаля», «миража», а также портретами курсантов, которые вылезали из своих «птичек». На этажерках выстроились кубки и кокарды.
– Если Аршамбо присутствовал на вскрытии, – заметил Крипо, – он в курсе, верно?
– Я о нем совсем забыл. Позвони ему и скажи, чтобы придержал язык.
– Это все?
Эрван вгляделся в лица дипломированных пилотов. Улыбка сбывшейся мечты о небе.
– Нет. Свяжись с Верни. Пусть пороется в архивах жандармерии и судебной полиции Бретани и выявит все случаи жестоких убийств с нанесением увечий.
– Он не поймет. Он все еще цепляется за версию с посвящением.
– А ты с ним уклончиво. Пусть прочешет кутузки и психушки запада Франции. Нельзя исключать, что какой-то психопат освободился и забрался в ланды.
– Вроде волка-оборотня?
– Не болтай ерунды. Клемант нам готовит отчет из тех, что нечасто приходится читать. А сейчас мы с тобой против КОШПАМов. Сделай для нас справку по Лисам-Крысам. Сначала новобранцы, потом старики. Я жду своих в той комнате, где допрашивал пилота.
– И как, это что-нибудь дало?
– Что может быть тупее марширующего вояки? Вояка летающий.
19
– Мы все собрались на плацу в семнадцать часов.
– Вы были одеты?
– Нет, в трусах.
– Кто стоял вокруг?
– Лисы. Я хочу сказать, старики.
– В форме?
– На них были черные комбинезоны.
– Вы их узнали?
– Нет. На них были белые маски.
– Опишите их.
– Маски без выражения, как в фильмах ужасов.
– В тот момент вас все еще называли по именам?
– Ни в коем случае.
– По номерам? По прозвищам?
- Предыдущая
- 21/36
- Следующая