Любовники смерти - Коннолли Джон - Страница 65

Я посмотрел на нанесенные ему раны. Я бы на его месте рассказал все. Это миф, что человек может выдержать пытки. В конце концов, любой расколется.

– Все, что могло остановить истязание, – сказал я. – Как он умер?

– Задохнулся. Винную бутылку засунули ему в рот вперед горлышком. Это подтверждает подозрение в убийстве на почве ненависти. Это был, так сказать, фаллический символ или играл его роль.

Это было унизительно и напоминало месть. Почтенный человек был брошен голым и связанным, со знаком на спине, который клеймил его среди товарищей-копов и бросал тень на память о человеке, которого они знали. Я считал, что это не связано с тем, что Джимми знал или не знал. Он был наказан за то, что молчал все это время, и что бы он ни сказал, это не спасло бы его от такой участи.

Сантос кивнул служителю. Вместе они положили Джимми на спину и снова накрыли простыней, а потом поместили обратно на его место среди пронумерованных покойников. Дверь за ним закрылась, и мы вышли из морга.

На улице Сантос снова закурил и предложил сигарету Тревису, тот взял.

– Знаете, – сказал он, – если вы правы и это не убийство из ненависти, то он умер из-за вас. Что вы скрываете от нас?

Какое это имело теперь значение? Все шло к развязке.

– Вернитесь назад и посмотрите материалы об убийстве в Перл-Ривер, – ответил я. – У погибшего паренька был знак на предплечье. Похоже, он был выжжен на коже. Этот знак такой же, как тот, что вы обнаружили на стене на Хобарт-стрит, начерченный кровью Уоллеса. Предполагаю, что вы найдете схожий знак и где-то в доме Джимми.

Тревис и Сантос переглянулись.

– Где он был? – спросил я.

– У него на груди, – ответил Сантос. – Начерчен кровью. Нас предупредили, чтобы молчали об этом. Я говорю вам только потому… – Он задумался. – Сам не знаю, почему я вам сказал.

– Так что же там произошло? Вы не верите, что это было убийство из ненависти. И знаете, что это связано со смертью Уоллеса.

– Мы только хотели бы сначала выслушать вашу версию, – сказал Тревис. – Это называется «расследование». Мы задаем вопросы, вы на них не отвечаете, мы не удовлетворены. Говорят, это для вас установившаяся практика.

– Нам известно, что означает этот символ, – сказал Сантос, не слушая Тревиса. – Мы нашли человека в Институте современной теологии, который нам объяснил.

– Это енохианское «а», – сказал я.

– Давно вы узнали?

– Не так давно. Когда вы мне показывали, я еще не знал.

– О чем мы говорим? – спросил Тревис. Он несколько успокоился, поняв, что ни Сантос, ни я не собираемся дать увлечь себя его предложением. – Какой-то культ? Ритуальные убийства?

– И как это связано с вами, если не считать факта, что вы были знакомы с обеими жертвами? – спросил Сантос.

– Не знаю, – ответил я. – Вот это я и пытаюсь выяснить.

– Почему бы просто не попытать вас? – сказал Тревис. – То есть я могу понять такой порыв.

Я пропустил его слова мимо ушей.

– Есть такой человек по имени Эйза Дьюранд. Он живет в Перл-Ривер. – Я дал им адрес. – Он сказал, что какой-то парень не так давно присматривался к его дому и спрашивал, что здесь произошло. Эйза Дьюранд живет в том доме, где жил я до самоубийства моего отца. Может быть, стоило бы послать рисовальщика, чтобы снять портрет того человека по воспоминаниям Дьюранда.

Сантос глубоко затянулся и выдохнул дым в мою сторону.

– Эти сигареты вас убьют, – сказал я.

– На вашем месте я бы больше беспокоился о своей смертности, – ответил он. – Полагаю, вы залегли глубоко, но включите же свой чертов мобильник снова. Не вынуждайте нас затащить вас в надежное место и запереть там для вашей же безопасности.

– Мы что, отпустим его? – недоверчиво спросил Тревис.

– По-моему, он сказал нам все о своих планах и соображениях, – ответил Сантос. – Верно, мистер Паркер? И это больше, чем мы могли узнать от наших людей.

– Подразделение № 5, – сказал я.

Сантос удивленно взглянул на меня.

– Вы знаете, что это такое?

– А вы?

– Догадываюсь, что для этого нужен какой-то допуск к секретным материалам, которого у обычного работяги вроде меня нет.

– Да, что-то в этом роде. Я знаю о нем не намного больше вас.

– Что-то я не очень вам верю, но мне кажется, что сейчас нам ничего не остается, кроме как ждать, потому что, сдается мне, ваше имя числится в одном списке с Джимми Галлахером и Микки Уоллесом. Когда убившие их окажутся рядом с вами, то придет пора привязывать бирку или к вашей ноге, или к их. Идите, я довезу вас до подземки. Чем скорее вы покинете Бруклин, тем счастливее я буду.

Они высадили меня у подземки.

– Мы с вами еще увидимся, – сказал Сантос.

– С мертвым или живым, – добавил Тревис.

Я посмотрел, как они отъехали. В машине они не разговаривали со мной, и мне было все равно. Я был слишком занят размышлениями о слове, вырезанном на спине у Джимми Галлахера. Из чего убийца заключил, что Джимми – гей? Джимми хранил это в тайне на протяжении всей жизни – своей и других. Я узнал о его ориентации из того, что говорила моя мать после смерти отца, когда я стал чуть постарше и повзрослее, и она заверила меня, что мало кто из его товарищей знает об этом. По сути, сказала она, об этом знали лишь двое.

Одним из тех двоих был мой отец.

А вторым – Эдди Грейс.

Дверь открыла Аманда Грейс. Ее волосы были повязаны красной лентой, а на лице ни следа косметики. На ней были тренировочные штаны и старая рубаха, она была вся в поту, а в правой руке держала вантуз.

– Прекрасно! – сказала Аманда, увидев меня. – Просто прекрасно.

– Насколько понимаю, я не вовремя.

– Мог бы сначала позвонить. Я бы хоть положила вантуз.

– Я бы хотел еще раз поговорить с твоим отцом.

Она отступила назад, приглашая меня войти.

– После твоего последнего визита он здорово устал. Что-то важное?

– Я думаю, да.

– Про Джимми Галлахера, да?

– В некотором роде.

Я прошел за ней на кухню. Там стоял тяжелый запах, и я увидел, что из раковины не уходит грязная вода.

– Что-то там застряло, – сказала Аманда и протянула мне вантуз.

Я снял пиджак и взялся за работу, а она оперлась бедром о буфет и стала ждать.

– Что происходит, Чарли?

– Что ты имеешь в виду?

– Мы смотрим новости. Мы видели, что случилось в твоем старом доме и слышали про Джимми. Это связано между собой, верно?

Почувствовав, что вода начала уходить, я отошел и стал смотреть, как она убывает в раковине.

– Твоему отцу есть что сказать об этом?

– Похоже, он опечален смертью Джимми. Когда-то они были друзьями.

– У тебя есть какая-нибудь идея, почему они разошлись?

Аманда отвела глаза.

– Думаю, моему отцу не нравилась та жизнь, какую вел Джимми.

– Это он так тебе сказал?

– Нет, я сама догадалась. Но ты так и не ответил на мой вопрос. Что происходит?

Я повернулся к ней и встретил ее взгляд, пока она не отвела глаза.

– Черт бы тебя побрал, – проговорила она.

– Как я тебе сказал, я был бы благодарен за несколько минут с Эдди.

Она с явным недовольством провела рукой по лбу.

– Он проснулся, но еще в постели. Ему нужно время, чтобы одеться.

– Не надо таких усилий. Я могу поговорить с ним у него в комнате. Это не займет много времени.

Она, казалось, все еще сомневалась, разумно ли будет разрешить мне его увидеть. Я чувствовал ее беспокойство.

– Ты сегодня не такой, – сказала она.

– Не такой, как кто?

– Не такой, как в прошлый раз. Думаю, мне это не нравится.

– Мне нужно с ним поговорить, Аманда. А потом я уйду, и будет не важно, понравился ли я тебе.

Она кивнула.

– Наверх по лестнице. Вторая дверь направо. Постучи, прежде чем войти.

На мой стук за дверью раздался какой-то хрип. Занавески в комнате были опущены, пахло болезнью и разложением. Голову Эдди Грейса подпирали две большие белые подушки. На нем была пижама в голубую полоску, и тусклый свет, казалось, подчеркивал бледность его кожи, так что он как будто светился. Я закрыл за собой дверь и взглянул на него.