Акселерандо - Стросс Чарлз - Страница 39

***

«Просим прощения, но борг пытается ассимилировать иск и занят» - говорит секретарь. «Не могли бы Вы подождать минутку?»

«Блин». Амбер смаргивает спрайт-автоответчик Двоичной Дженни прочь из своего глаза и оглядывает комнатку. «Прошлый век какой-то» - бурчит она. «Да кто они такие?»

«Доктор Роберт Г. Франклин» - охотно сообщает кошка. «Плохая идея - спрашивать меня. Но Боб так чтил свой план, что теперь есть целая туса хиппарей с групповым сознанием, затягивающаяся его вектором состояния».

«Заткнись, чтоб тебя!» - кричит Амбер. Тут же приходит раскаяние - совсем не дело повышать голос в замкнутом надувном космическом модуле. «Прости». Она запускает автономную ветвь, дает ей административные права на парасимпатическую нервную систему, и задание успокоить себя, а потом запускает еще парочку ветвей, чтобы стать фукаха, экспертом в шариате. Она осознает, что занимает слишком много слабой пропускной способности приюта, и что потом придется отработать, но это – необходимые траты. «Мать зашла слишком далеко. Теперь это - война».

Амбер вылетает из каюты и несется вдоль центральной оси обитаемого модуля, как взбунтовавшаяся ракета в поисках отклика и цели, на которой можно выместить ярость. Как было бы хорошо на ком-нибудь оторваться…

Но ее тело твердит ей успокоиться и передохнуть, на краю сознания о чем-то гудит робот-исследователь священных писаний, и она больше не чувствует себя на грани гневного безумства. Сердитой, раздосадованной и потерявшей самоконтроль - да, но не съехавшей с катушек. Примерно так же она чувствовала себя, когда Мать заметила, что она слишком сблизилась с Дженни Морган, и перевела ее в новую школу в другом районе. Мать тогда сказала, что это связано с командировкой, но Амбер прекрасно знала, что об этом попросила лично она сама – именно для того, чтобы Амбер оставалась зависимой и беспомощной. Мать одержима тотальным контролем и навязчивыми идеями о том, как следует воспитывать детей – она всегда старалась запустить свои когти поглубже в Амбер после того, как потеряла Папу. Сделать ее воспитание делом жизни – и это оказалось непросто, ведь Амбер – не лучший жертвенный материал, она умна и надежно связана с сетью, где можно хранить аварийные загрузки. Но теперь Матушка нашла способ отыметь Амбер по самые помидоры – на орбите Юпитера! - и если бы не ее дополнения, всегда готовые придержать крышку на котле, Амбер вышла бы из себя надолго.

Вместо того, чтобы наорать на кошку или пытаться написать Франклинам, Амбер отправляется на охоту за борганизмом в его логово в биопространстве.

На борту Сангера шестнадцать взрослых единиц борганизма - членов Сообщества Франклина, сквоттеров, обитающих на руинах его послечеловеческой философии. Они используют ресурсы своих мозгов для запуска того, что наука смогла воскресить из сознания мертвого электронного миллиардера - это делает его первым бодхисаттвой века выгрузок – помимо колонии омаров, конечно. Их наставница – женщина по имени Моника, гибкая кареглазая королева улья: растровые искры имплантов в роговицах и сардоническая сухость, от которой чужие эго источаются как в песчаной буре. Воссоздание Боба дается ей лучше всех других, кроме, пожалуй, жутковатого парня по имени Джек, но от нее много толка и когда она становится сама собой (Джек, в отличие от нее, никогда на людях не становится самим собой). Потому, наверное, они и избрали ее Наивысшим Главой в экспедиции.

Амбер находит Монику в корабельном огороде №4, колдующей над фильтром, который забился жабьей икрой. Она почти скрылась за здоровенной трубой, и только полосы липучки от ее набора инструментов тянутся оттуда, колыхаясь на ветерке, как какие-то синие воздушные водоросли. «Моника? Можно вас на минутку?»

«Конечно, у меня много минуток. Будь полезной, принеси мне компенсаторный ключ с трещоткой и шестигранную головку на шесть?»

«М-м...» Амбер ловит синий флажок и что-то делает с его содержимым. Радом самособирается нечто с моторами, аккумуляторами, маховиком-компенсатором и ориентационными гироскопами с лазерным контролем. Амбер протягивает это под трубу. «Так вот... Послушайте, ваш телефон занят...»

«Я знаю. Ты пришла ко мне, чтобы поговорить об обращении, не так ли?»

«Да!»

Под вакуумным дренажом что-то звякает. «Подержи». Наружу выплывает пластиковый пакет, в котором что-то выпирает из-под стяжек. «Тут требуется кое-что отсосать. Надень маску, если еще не надела».

Минуту спустя вернувшаяся Амбер устраивается у ног Моники. Ее лицо прикрыто фильтромаской. «Не хочу я во всем этом разбираться» говорит она. «Мне плевать, что говорит Матушка. Я не мусульманка, и этот судья не сможет ничего со мной сделать. Он не сможет!» - добавляет она с пылкостью, борющейся с неуверенностью.

«Может быть, он и не захочет?» Еще один пакет. «Эй, лови!»

Амбер хватает пакет, но на долю секунды запоздало. Она узнает, что он полон воды и жабьей икры, причем ощутив это все на себе. По всему отсеку разлетаются склизкие нити, полные похожих на извивающиеся запятые головастиков, они отскакивают от стен и повисают в воздухе как земноводное конфетти. “Фе-е-е-е!”

Моника, извернувшись, выбирается из-за трубы. «Упс...не поймала». Она отталкивается от того, что в общественном сознании считается полом, хватает шмат абсорбирующей бумаги с катушки прядильщика, и размашистым движением набрасывает его на вентиляционную решетку над дренажем. Потом они вместе отправляются на охоту за жабьей икрой с абсорбентом и мусорными пакетами, и к тому моменту, как вся тягучая масса оказывается убранной, прядильщик уже начинает тренькать и жужжать, перерабатывая целлюлозу из бочек с водорослями в свежие салфетки. «В этом мало хорошего» - говорит Моника с выражением, пока мусоросборщик втягивает последний мешок. «Ты, случаем, не знаешь, как жаба здесь оказалась?»

«Нет, но я наткнулась на одну в общей комнате, за одну смену перед прошлым концом цикла. Подкинула обратно к Оскару»

«Что ж, я поговорю с ним». Моника сумрачно смотрит на трубу. «Через минуту мне, похоже, придется вернуться и переустановить фильтр. Ты хочешь, чтобы я была Бобом?»

«Ммм...» Амбер задумывается. «Не знаю. Как хотите».

«Отлично, Боб подключается». Лицо Моники на мгновение расслабляется, затем принимает более жесткое выражение. «Ну, как я вижу, у тебя есть выбор. Твоя мать, типа, посадила тебя в песочницу[158], верно?»

«Да». Амбер хмурится.

«Ладно… Представь, что я нифига не шарю и расскажи все сначала, что ли?»

Амбер подтягивается вдоль трубы и располагается вниз головой рядом с Моникой-Бобом, который висит ногами у пола. «Я сбежала из дома. Мной владела Мать – то есть, у нее были родительские права, а у Папы – нет. В общем, Папа помог мне через прокси продать себя в рабство одной компании. Ей владеет доверительный фонд, и я буду главным получателем, когда стану совершеннолетней. Компания говорит мне, что делать, как рабу – легально – но есть еще подставная компания, которая и выполняет мои заказы. Так что я автономна. Верно?»

«Узнаю, узнаю почерк твоего отца…» бесстрастно говорит Моника/Боб. Ее голос с северо-английским акцентом, смешавшись с сардонической медлительностью средне-возрастного выходца из Силиконовой долины, звучит прямо как-то срединно-атлантически.

«Проблема в том, что большинство стран не признают рабство, они просто заворачивают его в красивую обертку и называют это попечительством, или как-нибудь еще. А те, которые признают, в большинстве своем не имеют никакого эквивалента компаний с ограниченной ответственностью, и тем более таких, которыми может управлять другая компания из-за границы. Папа выбрал Йемен на тех основаниях, что они обладают этим дурацким брендом шариатского закона – у них все плохо с человеческими правами, но они без проблем признают протокол открытых законодательных стандартов и могут взаимодействовать с нормативами ЕС через предохранитель турецкого законодательства»