Мой ректор военной академии. Часть вторая (СИ) - Тур Тереза - Страница 19

Мы с мамой синхронно зашикали на него. На нас и так поглядывали с любопытством. Не на нас с мамой, конечно — на Фредерика.

Главный целитель понял нас правильно, снизил громкость.

Я посмотрела на Ирвина. Как-то этот человек удивительно все это время сливался с окружающей обстановкой… И совершенно незамеченный, тихонько делал чудеса. Рядом с ним было тепло, как… как с котом, который ложится рядом, если у тебя что-то болит. Я бы и раньше его особо не замечала, но голые стены светлого больничного коридора помогли. А может быть это магия? Ведь это больница — а Ирвин — лекарь, и сейчас он преобразился. Высокий. Худой. Нескладный — длинные руки и ноги, лицо в веснушках, волосы рыжеватые и всклокоченные. Под густыми ресницами скрывается неестественный цвет глаз — бирюзовый. Как странно, что раньше я не обращала на них внимания.

— Тонус убрал, успокоительное выдал. Состояние не внушает опасений. Плод развивается без отклонений. По большому счету, можно забирать домой — там, в палате пять женщин на сохранении — и одна с выкидышем. Рыдает. Это не то, что нужно пациентке. Я, конечно, сейчас обойду всех. Что смогу — сделаю. Но… По-моему, лучше домой. Я присмотрю.

— У нее дома сейчас пусто, — проговорила мама.

— У тебя что — свободных комнат в доме нет? — проворчал отец. — Чего мы ждем — пакуемся и едем.

— А документы? — растерялась мама.

— Документы… — насмешливо фыркнули хором и император, и мой папенька.

— Велика проблема, — добавил отец, поднимаясь.

— Сейчас будут, — поддержал его Фредерик.

— А я, пожалуй, останусь здесь, — решил Ирвин. — Женщинам надо помочь.

Мы зашли в палату. Мама присела на кровать к Наталье. Я с любопытством уставилась на мамину знакомую, над которой она взяла шефство. Как же это на маму похоже! И как все-таки хорошо, что с ней все в порядке. И с папой тоже. Невыносимо захотелось прилечь на одну из коек и закрыть глаза. Усталость навалилась как-то сразу, без предупреждения. Наверное, перенервничала.

Тут я вспомнила, что есть еще не безразличный маме человек, и он в беде. Женщина.

Аккуратное каре каштановых волос, большие глаза чайного оттенка, увеличенные толстыми линзами огромных, в пол-лица, очков. Пухлые щечки, носик-кнопочка, пухлые губки бантиком. Я улыбнулась. Ну вот что с этой стрекозой беременной делать?

— Мам, — собирайтесь, помоги Наташе, и поехали домой!

На следующее утро я поднялась ни свет ни заря. Известила всех, что выхожу на работу. Денис успел вчера подогнать мою машину — и заодно поучаствовать в общей панике по поводу моего исчезновения. Что касается Феликса, то мы решили, что пока он поживет с родителями, но я буду приезжать ночевать в деревню.

— А чем ты хочешь заниматься? — спросила я у приемного сына за завтраком.

— Не знаю, — был классический ответ.

— Тогда всего понемножку, — и я выложила ему план занятий.

У него округлились глаза. Я обрадовано закивала. Что я — зря сидела до ночи в Интернете, поднимала свои знакомства и искала ему хороших репетиторов и нормальные курсы?

— Ты же учишься сейчас экстерном?

— Да, — кивнул он, не зная, как ко мне обращаться.

— Рэм зовет меня «миледи Вероника», — посоветовала я. — На людях — матушкой. Но иронично. Можешь попробовать. Надо ж меня как-то называть.

Феликс улыбнулся. Я залюбовалась. Мальчик был симпатичный, тот же типаж, что и у Паши с Рэмом. Светловолосый, сероглазый. Только более нескладный, узкоплечий. И скрюченный.

— Как я понимаю, — продолжила я, а в голове сформировалась еще одна мысль. — Раз ты учишься экстерном, то учителя относятся к твоим знаниям более чем лояльно.

— Не без этого.

— То есть особо ты не напрягаешься.

Он кивнул.

— Я же тебе предлагаю заняться своим развитием. Заодно, времени не будет мысли разные мыслить. Все полезно. Кстати, сама собираюсь заняться тем же самым.

— Могу я спросить?

— Конечно.

— Миледи Вероника, а кто такой Ричард?

— О как… Ну, во-первых, не Ричард, а милорд Верд, даже принц Тигверд, а во-вторых… Это Паша с Рэмом вчера мою личную жизнь обсуждали?

Он густо покраснел.

— Это мой несостоявшийся жених. Я так понимаю, и Паша, и Рэм лелеют относительно него грандиозные планы вызвать его на дуэль.

— Только Рэм. Пауль уже сомневается.

— Уже хлеб.

— Это чем-то грозит…нам всем? Просто я так понял, это сын императора. И если от нашей семьи будет исходить угроза…

— Не переживай. Мы с семьей еще не доросли до того, чтобы от нас исходила угроза. А к тому времени, как это случится, я думаю, мы как-нибудь угомоним Рэма. Он просто болезненно относится к вопросам, связанным с защитой моей чести.

— Но ведь он прав?

— Возможно. Но я бы предпочла, чтобы он не вмешивался в мои отношения. Теперь относительно тебя. Пусть господин Ирвин, как появится, свяжется со мной. Будем и тебе физкультуру вводить потихоньку.

Я потрепала его по голове — и уехала. Город оглушил меня шумом, толчеей и большим количеством народу. Все это было… странно и уже непривычно.

Это привело меня в хорошее настроение — и я широко улыбнулась. На кафедре меня встретили как родную. От щедрости души отдали заочников со следующей недели. У них как раз начиналась установочная сессия второго семестра.

— Как ты с ними работаешь? — возмущалась коллега, которой отдали моих любимцев в первом семестре. — Зыркают, возмущаются. Ничего не учат. Все пытаются мне объяснить, насколько им все это до фени. Это я цитирую. И что им только диплом нужен.

— О! Мой любимый материал! — хищно улыбнулась я. Как раз мне под настроение. Вот группам повезет! Все историю родной страны знать будут. Это уж я им обещаю.

Кроме того, завкафедрой обрадовал, что нам в этом году повезло — и именно кафедра истории отвечает за студенческую научную конференцию в рамках нашей Академии. Но про это как-то все подзабыли. А теперь остались всего две недели — и сразу после каникул — вперед, на танки. Так что надо быстренько. Но хорошо. И, главное, успеть обрадовать студентов, которые еще сдают экзамены и зачеты. А то разбегутся — ищи их потом. Поскольку у меня пары массово только со второго семестра, то есть через эти самые две недели — то мне и поручается все это безобразие организовать.

Помнится, меня когда-то такое страшно раздражало. Сегодня я только улыбнулась блаженной улыбкой соскучившейся по дурдому идиотки — и понеслась. И по кафедрам — радовать, что завтра они мне дают списки — кто и по какой теме выступает. И по знакомым студентам — напомнить, что они жаждут выступать. Еще я обзвонила бывших студентов — сообщила, что они выступают у меня на научном обществе. Связалась со знакомым профессором в Большом Университете. Попросила выступить у нас. Он как раз собирал материал для своего словаря жаргонов. Осенью я обещала ему поднапрячь знакомых в полиции относительно реального материала. Потом я исчезла — идея заглохла. Но теперь. Мне обещали помочь — я обещала помочь. Не жизнь — а сказка! Никогда не думала, что если когда-нибудь попаду на бал во дворец в платье и с принцем — буду потом с таким удовольствием преподавать в академии МВД…Кому рассказать — ведь не поверят….

Вечером, после работы — в бассейн. А потом, ближе к одиннадцати, заявиться к родителям — покатавшись вволю на машинке. И все. Никаких снов. Никаких Ричардов. Никаких мыслей. Никаких сожалений. И это я еще себе для бодрости духа учеников на вечер не искала. Все — спать!… Красота!

Утром я повторила все снова — только предупредила родителей, что останусь ночевать в городе. Паша радостно закивал — ему одной поездки из Санкт-Петербурга вечером да по пробкам вполне хватило.

Когда вечером, придя с работы, я распахнула знакомую дверь — то поняла — это была не лучшая идея.

Казалось, все это было тысячу лет назад. Или с другими людьми. Или в другой реальности.

Раскрытый ноутбук, разбросанные мобильники — помниться, Денис категорически запретил их брать с собой. Перевернутая вверх дном кладовка — мы с Пашей никак не могли найти наши спальники.