20 000 лье под водой - Верн Жюль Габриэль - Страница 10

Я был буквально ошеломлен, и это не укрылось от капитана Немо.

– Когда-то мне доставляло удовольствие любоваться прекрасными творениями рук человеческих, – заметил он. – Я был страстным и неутомимым коллекционером, и мне удалось приобрести ряд полотен большой ценности. Это собрание – напоминание о земле, которая для меня больше не существует…

Капитан Немо умолк и глубоко задумался. Я глядел на него с волнением, не смея произнести ни слова. Опершись о драгоценный мозаичный стол, он, казалось, совершенно забыл о моем присутствии.

Я продолжил осмотр редкостей. Произведения искусства мирно соседствовали здесь с творениями природы. Водоросли, раковины и прочие феномены океанской фауны и флоры, собранные рукой капитана, занимали едва ли не самое видное место в этой коллекции. Посреди салона из раковины моллюска-гиганта тридакны бил фонтан. В диаметре раковина достигала полутора метров – такой экземпляр мог явиться специалисту разве что в горячечном сне.

Вокруг раковины в витринах, окованных медью, располагались редчайшие экспонаты, извлеченные из океанских глубин. Вообразите себе мой восторг!

Горгонарии, морские органчики, шестилучевые и восьмилучевые кораллы, невиданные губки, лофогелии и альционарии, веерницы, глазчатые кораллы и великое множество иных беспозвоночных. Впечатлительный исследователь растерялся бы, взглянув на соседние витрины, где были размещены бесценные экземпляры моллюсков, в том числе императорский спондил, за которого любой европейский музей без колебаний уплатил бы двадцать тысяч франков, и «Слава морей», драгоценнейшая раковина из Восточной Индии.

В особых отделениях лежали образцы жемчуга невиданной красоты. Среди них были и уникальные экземпляры крупнее голубиного яйца. Определить стоимость этой коллекции не было никакой возможности.

Я невольно спросил себя: из каких источников черпает капитан Немо средства на удовлетворение своих причуд?

Но тут капитан сам обратился ко мне:

– Вас заинтересовали мои раковины, господин профессор? Они, разумеется, прекрасны, но для меня обладают особой прелестью, потому что я собрал их сам, посетив практически все моря на земном шаре.

– Ни один европейский музей не располагает такой коллекцией! Но, признаюсь, меня ничуть не меньше интересует устройство вашего «Наутилуса», его двигатели и механизмы, сообщающие ему неслыханную подвижность. Могу ли я узнать…

– Мсье Аронакс, – ответил капитан, – я уже сказал вам, что вы свободны на борту судна, и нет такого уголка, куда бы вам был воспрещен доступ. С удовольствием стану вашим проводником. Но для начала пройдемте в каюту, приготовленную для вас.

Я последовал за капитаном Немо. Покинув музейный салон, мы оказались в узком коридоре, проходившем вдоль борта судна. Пройдя на нос, капитан Немо открыл дверь моей каюты, вернее, со вкусом обставленной комнаты с удобной мебелью.

– Ваша каюта соседствует с моей, – сказал Немо, приоткрывая другую дверь, – а моя сообщается с салоном, где мы только что побывали.

Каюта капитана больше походила на монашескую келью. Железная кровать, рабочий стол, несколько стульев, умывальник. Здесь царил полумрак. Ничего лишнего – только самые необходимые вещи.

Капитан Немо указал на стул.

– Не желаете ли присесть? – произнес он.

Я уселся, и он приступил к пояснениям.

– Это, – сказал капитан Немо, указывая на приборы, висевшие на стенах его каюты, – аппаратура, необходимая для управления «Наутилусом». Приборы всегда у меня перед глазами, и в любой момент я знаю, в какой точке океана находится мой подводный корабль и каким курсом движется. Кроме обычных термометра, барометра и гигрометра, здесь вы можете видеть прибор, сигнализирующий о приближении бури, хронометры и секстан, с помощью которых я определяю координаты судна, а также дневные и ночные зрительные трубы – ими я пользуюсь, осматривая горизонт, когда «Наутилус» поднимается на поверхность. Кроме того, здесь находится манометр для измерения глубины и термометрические зонды для определения температуры воды в различных слоях.

– А вот эти приборы? Я просто не представляю себе их назначения!

– Тут, мсье Аронакс, я должен кое-что разъяснить, – сказал капитан Немо. – В природе существует могущественная сила – послушная и простая в обращении, и на моем корабле все подчинено ей. Она освещает его, отапливает, приводит в движение машины и механизмы. Эта сила – электрическая энергия!

– Электрическая энергия? – удивился я.

– Да, сударь.

– Но ведь сила электричества до сих пор считается очень ограниченной, а возможности ее просто ничтожными!

– Скажу только, что способы получения и использования электрической энергии на моем корабле весьма отличаются от общеизвестных. Но углубляться в подробности не стану, так как это одна из моих тайн. Океан снабжает меня электричеством, а электричество дает «Наутилусу» тепло, свет, способность двигаться – словом, жизнь!

– Не смею настаивать, сударь, достаточно и этого. Признаться, я изумлен! Неужели и воздух для дыхания…

– О, я мог бы получать и чистейший кислород! Но это излишне, так как я могу в любой момент подняться на поверхность океана. Кроме того, на судне имеются специальные резервуары, в которые электрические насосы нагнетают воздух, что позволяет нам достаточно длительное время находиться на глубине.

– Поразительно! – воскликнул я. – Вы, очевидно, сделали целый ряд крупных открытий, выявив двигательную мощь электрической энергии?

– Во всяком случае, – сказал на это капитан, – я нашел ей самое широкое применение. Вы видите повсюду светильники, дающие ровный и постоянный свет, эти часы на стене – электрические и не уступают лучшим хронометрам. А вот и еще одно применение электричества: циферблат, который вы видите перед собой, служит указателем скорости «Наутилуса». Так, сейчас мы движемся со скоростью не более пятнадцати морских миль в час. А сейчас давайте пройдем в кормовые отсеки «Наутилуса»…

Попутно я ознакомился с внутренним устройством подводного корабля, а заодно прикинул его размеры. Длина судна составляла более семидесяти метров, и я окончательно убедился, каким грандиозным творением разума был «Наутилус».

По пути Немо остановился в тесном помещении между двумя стальными переборками. Трап, привинченный к стене, поднимался к потолку. Я поинтересовался, куда ведет этот трап.

– К шлюпке, – отвечал капитан. – Она служит для прогулок и рыбной ловли. Но нам не приходится подниматься на поверхность, чтобы спустить ее на воду. Шлюпка помещается в специальной выемке в кормовой части палубы «Наутилуса». Она снабжена водонепроницаемой крышкой. Трап ведет к узкому люку в палубе «Наутилуса», который связан с таким же люком в дне шлюпки. Достаточно подняться туда, закрыть люк и отвинтить болты, чтобы мгновенно всплыть на поверхность. После чего можно открыть герметичный люк, поставить мачту с парусом или взяться за весла.

Миновав лестничный пролет, мы прошли мимо открытой двери небольшой каюты, где Консель и Нед Ленд, судя по всему, только что покончили с завтраком. Рядом находились камбуз и обширные судовые кладовые.

И повсюду было электричество: вместо газовых горелок использовались платиновые пластины, которые ток раскалял добела, поддерживая необходимую температуру плиты. На электричестве работал и опреснительный аппарат, снабжавший команду чистейшей пресной водой. Возле камбуза размещалась ванная комната, куда бесперебойно подавалась горячая и холодная вода.

Далее находился матросский кубрик, но его дверь оказалась запертой, и мне не удалось определить численность экипажа и обслуживающего персонала на борту.

Стальная водонепроницаемая переборка отделяла кубрик от машинного отделения, где капитан Немо, первоклассный инженер и конструктор, установил машины, приводившие «Наутилус» в движение. Это помещение имело не менее двадцати метров в длину и было ярко освещено. В ближней части располагались батареи, вырабатывавшие электрическую энергию, во второй – двигатели, вращавшие винт корабля.