Пятьдесят оттенков для Золушки - Максвелл Джина - Страница 9

По какой-то причине жизненная позиция Люси заключалась в том, чтобы быть как можно менее заметной и не создавать никакой ряби в бассейне жизни. Что же сказать про Рида? По жизни он был пробивной, как пушечное ядро, но он знал, что эта позиция не всем подходит. Однако если она хотела заполучить своего болвана-доктора, ей необходимо хоть немного выделиться. И чтобы этого добиться, он должен сначала помочь ей измениться внешне, и он работал в этом направлении.

Как только они пообедали, он рассказал ей о своем плане пойти за покупками для нее. Она конечно же ответила, что ни при каких обстоятельствах она не собирается идти покупать с ним одежду, однако когда он пригрозил, что сожжет каждую скучную вещь в ее гардеробе, она нехотя согласилась.

Он был очень удивлен, когда не обнаружил у нее в шкафу ни одной привлекательной вещи. Было совершенно ясно, что она не в ладу со своим телом, хотя он совершенно не мог понять, почему. Она была стройной и подтянутой. Конечно, ее грудь была достаточно маленькая, и из-за этого девушка могла стать застенчивой и не уверенной в себе, особенно если она была уверена, что каждый мужчина на земле мечтает о ком-то вроде Долли Партон[4]. Но она была очень умной девушкой и должна была понимать, что думать так абсурдно. Разве нет?

— Да ладно тебе, Люси. Давай посмотрим.

Продавщица, которая помогала им с выбором одежды, приносила им те наряды, которые скорее выставляли тело Люси напоказ, чем прятали его. Он одобрил все, что она примерила. Начиная с джинсов с низкой талией и кончая летними короткими шортами с пуговицами, она выглядела прекрасно во всем.

— Нет. Это слишком, Рид. Я снимаю это.

Так как их помощница в этот момент была занята кем-то другим, он мог лишь предположить, что Люси сейчас мерила «маленькое черное платьице», которое, по заверениям продавщицы, должно быть в гардеробе любой уважающей себя женщины.

— Или ты выходишь, или я захожу. Мне в принципе все равно.

Он услышал, как она раздраженно засопела, и начала бормотать какие-то нелестные выражения в сочетании с его именем. Он улыбнулся. Она была такой милой, когда злилась.

В конце концов, она открыла дверь кабинки и сделала несколько шагов вперед, встала перед ним, уперев руки в бока.

— Это нескромно.

Он оглядел ее с ног до головы, не понимая, что здесь можно было даже с натяжкой назвать нескромным. Честно сказать, он был даже немного разочарован. Хотя тонкий материал и облегал ее тело, как дорогая ночная сорочка, весь перед был полностью закрыт начиная от ключиц и не показывал ни миллиметра кожи вплоть до середины бедер.

— Это не нескромно, дорогая, — сказал он, откинувшись назад на подушки и скрестив руки на груди. — Это называется скучно.

— Что, правда? — Повернувшись на каблучках, она предстала перед ним спиной, и он перестал дышать.

Если передней части ее платья чего-то не хватало, то задняя часть это с лихвой компенсировала. Вся ее спина была полностью открыта, за исключением единственной тонкой ленты, которая проходила через ее лопатки и соединяла две стороны платья между собой. Материал облегал ее спину с правой стороны и шел внахлест по низу и собирался с левой стороны на бедре.

— О Боже.

— Как я и сказала… — Она подошла к трехстворчатому зеркалу и опустила руки.

Рид поднялся и встал за ней. У него пальцы так и чесались провести по ее позвоночнику. Ему хотелось увидеть, как бы она отреагировала на это днем, в месте скопления множества людей и при этом абсолютно трезвая. Может быть, она оттолкнула бы его с возмущением и смущением? Или бы дрожала и изгибалась от страсти под его прикосновениями?

Он понял, как наростает его эрекция, несмотря на все его обещания прошлой ночью спрятать все свои сексуальные побуждения подальше в попытке задушить их на корню, пока они не испортили ему жизнь на эти два месяца, когда он должен сосредоточиться на восстановлении своего здоровья. Прекрати, осел.

— Не переживай, ты абсолютно не выглядишь развратно в этом, Люси.

— Но…

— Никаких но. Ты можешь верить мне или нет, это платье очень стильное и сексуальное. — Его взгляд переместился на зеркало позади нее, где он мог разглядеть ту ее часть, которая в данный момент была выставлена на всеобщее обозрение. — Спина — это одна из моих любимых частей тела у женщины. Мне нравится прослеживать линии позвоночника, сверху до самого низа, вплоть до ямочек на пояснице.

Рид едва не добавил, что также он любит смотреть на движение лопаток его любовницы, когда он берет ее сзади.

Он поднял на нее глаза и увидел, что она прищурилась и внимательно его изучает.

— Я это все к тому, Люси, что женская спина — это прекрасно. В ней нет ничего постыдного.

В ответ она пробормотала ему что-то невразумительное, тогда он откашлялся, скрестил руки на груди и спросил:

— Что?

Она слегка покачала головой, как будто она не была уверена, что с ним делать:

— Ну, это единственное во мне, на что ты можешь положить глаз, не так ли?

Он улыбнулся и поднял брови:

— Я не Трансформер, если ты намекаешь на это.

По крайней мере, эта его неуклюжая шутка заставила ее слегка усмехнуться.

— Нет, я имею в виду, что ты не просто боец. Ты видишь вещи совсем другими, чем большинство людей. В тебе есть творческий подход.

Такого ему еще никто ни разу не говорил. Ему казалось, что жизнь проходит, а он не умеет ничего, кроме как драться. Не то чтобы он не любил свой спорт, просто иногда ему хотелось, чтобы это было не единственное, что он собой представляет. Он пожал плечами.

— Пожалуй, когда-то так и было. В мой последний год в старшей школе я хотел записаться на урок труда, но сбой в системе отправил меня на занятия рисованием. Мои навыки рисования были совсем никудышными, но со временем я научился делать наброски и рисовать довольно хорошо. А потом мы начали заниматься скульптурой… — Рид напрягся из-за тяжелых воспоминаний о недовольстве отца, которые нахлынули на него. Теперь ему было тяжело думать о скульптуре, чтобы перед глазами не встал образ отца, громившего его самодельную студию и все его материалы.

— Рид? — Он вынырнул из воспоминаний и подняла глаза. — Так что было дальше?

— Да забудь. Ничего важного. — Повернувшись, он уже собирался позвать продавщицу, чтобы она помогла упаковать все их покупки, но Люси схватила его за руку и остановила, заставив снова посмотреть на нее.

— Нет, это важно. Я вижу это по твоим глазам. Это важно для тебя. Пожалуйста, расскажи мне.

Ее слова в совокупности с прикосновением ее пальцев к его ладони подействовали на него, как укол кортизона. Конечно, это не решило проблему, но, по крайней мере, имело обезболивающий эффект. Сделав глубокий вздох, он сказал ей то, что говорил только однажды Джексу.

— Мне нравилось заниматься скульптурой. Мне нравилось то, что теми же руками, которыми я сокрушал своих противников на ринге, я мог еще и созидать. Ты права, я вижу вещи иначе. Я вижу не просто яблоко, я вижу уникальное сочетание линий и кривых, которые создают яблоко, не исключая и вмятину на боку, похожую на отпечаток большого пальца, которая делает одну сторону плоской.

— Но люди не хотели знать об этой моей стороне личности. Им было интересно, как я сбрасываю вес, какие новые упражнения мой тренер мне дает, и уверен ли я в победе в следующем бою. Это то, что я представляю.

— Ты не прав, — сказала она, делая маленький шажок вперед. — Ты не можешь ограничить себя всего одной вещью. Ты — это все, что тебя вдохновляет. Ты можешь быть талантливым скульптором, Рид, и при этом оставаться прекрасным бойцом или кем угодно ты еще захочешь быть.

Из-за той мягкости, с которой она его убеждала, ему захотелось подхватить ее и поцеловать прямо в веснушку в форме сердца в уголке ее прекрасных серых глаз. Глаз, которые так точно видели за всем его напускным бредом его истинную сущность, его душу.

— Знаешь, чего бы я сейчас хотел? Перекусить. — Он привлек внимание продавщицы взмахом руки. — Помогите ей убрать все этикетки с этого. Она прямо так и пойдет. И еще мы покупаем все, что она до этого примеряла. Спасибо.