Золотое снадобье - Гроув С. И. - Страница 12

– Это карта была! – воскликнула София.

– Именно, – подтвердил Майлз. – Впрочем, если вы с Шадраком сумеете хоть как-то осмыслить, я точно самую свою толстую ушанку съем!

– Тащите же ее скорее сюда! – потребовал Шадрак. – Да, и ушанку смотри не забудь. Можешь ее сразу на блюдо из-под торта положить.

– Напугал! Сперва карту-то посмотри, после будешь пугать!

Тео исчез в кабинете Шадрака, где они с Майлзом оставили рюкзаки, и вскоре вернулся с объемистым белым свертком примерно в локоть длиной. Шадрак и миссис Клэй приготовили стол, убрав с него посуду, и Тео осторожно развернул ткань. Внутри обнаружился квадрат материи лиственно-зеленого цвета.

Лоскут поначалу казался совершенно непримечательным. Края были истрепанными и потертыми, но собственно поверхность оставалась чистой, неповрежденной и гладкой. Тео бережно перевернул ткань… София и Шадрак разом ахнули. Другая сторона лоскута оказалась сплошь покрыта мельчайшим бисером, даже мельче зернышек перца, и каждая бисерина – аккуратно нашита.

– Вот именно, – сказал Тео в ответ на восторженные ахи и охи. – У нас тоже глаза на лоб полезли, когда мы это увидели, но что к чему, я только потом сообразил. Сами видите, бисер-то ни в картину не складывается, ни в узор.

– Металл, глина и стекло, – выдохнула София.

– Какая работа! – склоняясь над столом, восхитился Шадрак. – Никогда подобной техники не видел! Какой дивный метод, простой и красивый! Это ж кто додумался включить другие слои непосредственно в погодную карту? Гений, да и только.

– Таких карт я по Нохтландской академии не припомню, – озадаченно вставила миссис Клэй.

– Ну, кое-кто здесь картологических академиев не кончал, – сказал Майлз. – И мистер Шадрак ни разу не изволили поведать мне о таинственных техниках, которыми здесь все восхищаются.

– Не изволил? – возмутился Шадрак. – Да я сколько раз порывался тебе объяснить! А ты мне что отвечал? Дескать, никакие изображения не заменят вольного воздуха полевых изысканий… На том все и кончалось!

Тео расхохотался:

– Он и меня так же слушал.

– Сами скучищу разводите, а я еще и виноват, – фыркнул Майлз. – Так оно хоть на что-то годится, хотелось бы знать?

– Еще как годится! – с энтузиазмом принялась объяснять София. – Можно узнать обо всем, что происходило в определенном месте в определенное время! Матерчатая карта обычно отражает погоду. Если наложить ее на другие слои, на другие карты памяти – глиняную, которая показывает состояние земного покрова, металлическую, запечатлевшую все рукотворное, и стеклянную, показывающую события человеческой жизни, получается самое полное впечатление о происходившем.

Шадрак поднял голову, его глаза светились восторгом.

– Эта же карта, – подхватил он, – отменяет нужду в отдельных слоях, ибо сочетает глиняные, металлические и стеклянные бусины. Это не просто инновация – прорыв!.. Кроме того, я ни разу еще не встречал карты, выполненной в золоте… вероятно, из-за дороговизны… однако этот бисер, несомненно, из золота! – Он помолчал. – Софочка, стеклянные бисерины видишь? На первый взгляд здесь больше всего глиняных, золота примерно четверть, и…

– И пять штук стеклянных, – вставил Тео. – Я чуть не ослеп, пока разглядел!

И он одну за другой показал все пять бусин, спрятанных в сложных извивах карты среди остальных.

– Пятеро человек? – подала идею миссис Клэй.

– Может быть, и больше, – сказал Шадрак. – Но, кажется, не намного.

– Человеческая жизнь довольно скромно представлена, – задумчиво проговорила София.

– Я и говорю, ничего особо полезного, – сказал Майлз. – Сами увидите.

Тео приподнял лоскут и дохнул на него, так что материя затрепетала. Затем опустил карту на стол вышивкой вниз. По тканой поверхности тут же разбежалась тонкая сеть белых линий.

– Теперь, когда карта сработала, – с предвкушением проговорил Шадрак, – определимся со временем!

Он указал на гнездышко концентрических кругов в углу карты. Внешний и следующий имели по шестьдесят делений, третий насчитывал восемь, а самый внутренний – двенадцать.

– Секунды, минуты, часы, дни, месяцы… – пробормотал Шадрак. – И они не принадлежат к счислению Нового Запада. Года вообще нет… София!

Она уже открывала буфет:

– Ячмень подойдет? Рис?

– Рис, я думаю.

После недолгих поисков девочка вернулась с горсткой риса и все высыпала на стол. Шадрак с улыбкой посмотрел на нее:

– Выбирай.

София, совершенно счастливая, положила по зернышку в каждый круг. Ощущение было такое, словно вернулись добрые старые времена: опять они, как когда-то, вместе возились над картами.

– Просто чтобы легче было запомнить, – отвечая на дядину улыбку, сказала она. – Итак, берем четвертое апреля… четыре часа, четыре минуты и четыре секунды.

Они одновременно коснулись пальцами белых линий, тянувшихся по ткани. В сознании Софии ярко вспыхнуло воспоминание о месте и времени, где она никогда не бывала. Повсюду расстилалась сухая пустынная местность. Ровная земля местами поросла невысоким темно-зеленым кустарником. В пыльной дали поднимались в небесную синеву несколько холмов… Небо было ярким настолько, что ослепляло. Немилосердно палило солнце, от сухого жара перехватывало дыхание. Воздух был совсем неподвижен. Еще несколько мгновений София мысленно разглядывала засушливую равнину… Потом отняла палец.

– Хм, – отозвался Шадрак.

Он сидел, откинувшись в кресле, сложив руки на груди.

– Я вам вот что скажу, – добавил Майлз. – Там повсюду одно и то же. Жарко, сухо и – нигде никого. Вот и вся польза!

– Нет, так не бывает, – возразил Тео. – Зачем тогда металлические бисерины? О стеклянных я и вовсе молчу. Где-то на этой карте должны быть и люди, и уйма всего ими сделанного. Деревня, город, дороги всякие… Надо их просто найти, а на это у нас пока времени не было. Я к тому, что карта охватывает целый год, примерно столько и понадобится провести во всех изображенных на ней местах. А покрывает она сто квадратных миль, если не больше.

Майлз покачал головой:

– Эту карту прочесать всей жизни не хватит. Нет уж, спасибо! Вот вам карта, сами с ней и возитесь. А я уж лучше живьем там побываю!

Шадрак задумчиво проговорил:

– Думается, это где-то в Папских государствах…

– Согласен, – кивнул Майлз. – Пейзаж вполне соответствует. Осмелюсь даже предположить, что перед нами южная часть полуострова.

– Именно. Тем более что Кабеза де Кабра предположительно прибыл из Папских государств.

– Так здесь, возможно, его воспоминания и запечатлены? – предположила София.

– Или чьи-то еще, но карта, скорее всего, приехала с ним вместе из-за океана, – подвел итоги Шадрак. – Разве что… Разве что ее вышили непосредственно в Индейских территориях, использовав воспоминания Кабезы де Кабры.

София разглядывала сплетение белых линий, испещривших полотняный квадрат. Подробности услышанного постепенно укладывались в сознании. Кабеза де Кабра толковал об Авзентинии. Явился же он из Папских государств, а карта запечатлела целый год, прожитый в тех краях. Связь выглядела очевидной, но больше они ничего определенного не узнали. Может, Кабеза де Кабра вовсе и не об Авзентинии говорил. Мало ли как исказилось слово, много миль летевшее из уст в уста! София прищурилась и решила: как бы то ни было, карта все же могла содержать в себе некий важный секрет. Они всего лишь прикоснулись к ней – почем знать!

Размышления девочки, равно как и беседу, продолжавшуюся без ее участия, прервал неожиданный стук в парадную дверь. Потом постучали еще – быстро, несильно. Парадной дверью в доме тридцать четыре никто никогда не пользовался. Все замолчали, и в наступившей тишине звук повторился. Миссис Клэй поднялась на ноги, занервничав:

– Кто бы это мог быть?..

Шадрак нахмурился:

– Из министерства, наверное…

Миссис Клэй вышла из кухни. Удалился стук ее каблучков по дереву половиц.

Все ждали, прислушиваясь. Она открыла дверь… Прозвучал мужской голос: кто-то представился. Очень скоро миссис Клэй возвратилась, ведя худощавого мужчину в светло-сером пиджаке.