Альфред Хичкок - Акройд Питер - Страница 9

2 декабря 1926 г. Хичкок и Альма поженились, обвенчавшись по католическому обряду в Бромптонской молельне в Южном Кенсингтоне. В свадебное путешествие молодожены отправились в Palace Hotel в Санкт-Морице; по возможности они всегда приезжали на этот курорт на годовщину свадьбы. Они прожили вместе до самой смерти Хичкока; Альма пережила его на два года. Однажды в журнальной статье Хичкок написал, что «она обладает уравновешенностью, живостью характера, никогда не хмурится и открывает рот только с благородной целью помочь». Ее жизнерадостность очень помогала мужу бороться с нервным страхом, о котором она прекрасно знала, и без ее поддержки Хичкок вряд ли добился бы таких успехов. У нее был, как она сама выражалась, «язвительный» взгляд на фильмы, кинопроизводство и, конечно, на деятелей кино, но слышал все это только Хичкок. Альма безошибочно определяла шарлатанов и дилетантов, и он всегда следовал ее советам. Она присутствовала в звуковых студиях, в монтажных и на съемочных площадках; она первой смотрела оконченную картину и последней высказывала свое мнение. По свидетельству современников Альма действительно любила «командовать», но, как она сама говорила, никогда не была слишком амбициозной, а все надежды и чаяния связывала с работой мужа. Они напоминали скорее партнеров, чем мужа и жену, что соответствовало желанию обоих.

В некоторых отношениях это была странная пара. Обладавшая почти мальчишеской фигурой Альма любила носить брюки еще в те времена, когда они считались не очень приличными. Их дочь Патриция вспоминала, что отец заказывал для жены брючные костюмы в Лондоне, в фирме Austin Reed, специализировавшейся на мужской одежде. Хичкок называл ее «мадам», а иногда «герцогиня» – выражение нежности к жене или матери на жаргоне кокни. Он всегда утверждал, что в их браке нет секса – за одним исключением, когда была зачата Патриция. Хичкок говорил Трюффо, что выбрал воздержание, и это стало предметом шуток и каламбуров.

Близкая подруга семьи, Дороти Вегман, восхищалась «этим странным, маленьким женоподобным мужчиной и этой милой, миниатюрной, похожей на мальчика женщиной». «Женоподобный» предполагает склонность к манерности и изнеженности. Его жесты и позы были грациозны до аристократичности, походка стремительной и изящной – ничто в нем не напоминало тяжеловесную и безмятежную фигуру, которая представала перед публикой. Один из коллег и партнеров Хичкока, американский продюсер Дэвид О. Селзник, говорил его жене, что «он неплохой парень, лишенный искусственности, хотя и не тот человек, с которым ходят в поход».

Однажды Хичкок признался, что если бы не встретил Альму, то мог бы стать «педиком». Мы можем доверять этим словам, подтвержденным в письме к Джоан Кроуфорд, где он заметил, что «в очень редкие гомосексуальные моменты» начинал листать журнал Vogue. Хичкок говорил, что у актера должно быть две стороны, мужская и женская, чтобы он мог войти в любую роль; вне всякого сомнения, это относилось и к такому художнику, как сам Хичкок. Он легко и естественно работал с актерами-гомосексуалистами (например, Айвором Новелло). И конечно, почти во всех своих фильмах проявлял острый интерес к гомосексуальности; это стало почти лейтмотивом творчества режиссера, и практически невозможно назвать главного героя его картины, в котором отсутствовал бы намек на бисексуальность.

До женитьбы Хичкок жил с овдовевшей матерью в Восточном Лондоне, а Альма – с родителями в Твикенхэме, теперь же они поселились в доме номер 153 по Кромвель-роуд, одной из больших, но ничем не примечательных улиц в западной части города. Супруги занимали два верхних этажа викторианского особняка, скромного и неприметного; чтобы добраться до своей двери, им приходилось преодолевать девяносто шесть ступенек, что помогало Хичкоку сохранять форму. Квартиру обставили в современном стиле с помощью фирмы Liberty’s с Риджент-стрит. Она была удобной, даже уютной. Внизу, за домом, проходили рельсы метро, выныривавшие на поверхность из чрева Южного Кенсингтона, и, как рассказывал кинорежиссер Майкл Пауэлл, «приглушенный грохот проходящих поездов накатывал, словно волны на гальку пляжа в Сэндгейте». Супруги ели и работали за обеденным столом.

Именно здесь и были задуманы последние сцены фильма «По наклонной» (Downhill), который последовал за «Жильцом» и должен был собрать плоды популярности предыдущего. Главную роль в нем тоже играл Айвор Новелло, неизменно моложавый и свежий. Это драматический рассказ об ученике частной школы, ложно обвиненном в соблазнении официантки. Разумеется, звездой был Новелло. Переход от предполагаемого серийного убийцы к несправедливо ошельмованному школьнику выглядит слишком резким, но публика, влюбленная в своего кумира, так не считала.

Тем не менее у фильма «По наклонной» были свои достоинства. Театральный по форме, он стал успешным примером погружения в обман, жестокость и извращения. Интерьеры напоминают тюремные камеры, прорезанные полосами света, и, по мере того как Новелло начинает скатываться по наклонной, Хичкок передает ощущение опасного и нестабильного мира. Как и в «Жильце», главный герой – «не тот человек», бродящий по улицам ночного Лондона, расчерченным полосами неоновой рекламы. Этот пейзаж стал визитной карточкой Хичкока. Картины горячечного бреда молодого человека удивительно четкие, поскольку, как говорил Хичкок, «я пытался воплотить фантазии в реальность, в четкие материальные образы», тогда как сны обычно изображались наплывом. Эта было одним из проявлений его кинематографического интеллекта.

Когда стало известно, что в субботу после полуночи Хичкок будет снимать кино на станции метро «Мейда-Вейл», у входа собралась большая толпа. Новелло должны были снимать спускающимся на эскалаторе – новый прием, явно намекающий на то, что жизнь героя катится по наклонной, передающий ощущение головокружения и общей неустойчивости. Потребовалось пять дублей и почти четыре часа, и в течение этого времени загримированный актер спускался на деревянном эскалаторе. Во время каждого дубля Хичкок держал камеру двадцать три секунды, а остальным режиссерам было выделено пять или шесть секунд. Сам он был одет во фрак с белым галстуком-бабочкой, поскольку пришел на съемки прямо из театра.

Еще один пример ярко характеризует так называемую героическую эру кинематографа. На одном из показов фильма «По наклонной» в лондонском кинотеатре в середине фильма зажегся свет, и зрители увидели на сцене Новелло в костюме главного героя, который к удовольствию удивленной публики разыграл следующие десять минут действия.

Скорость производства и потребность в новых фильмах была такова, что Хичкок начал следующий проект еще до окончания работы над фильмом «По наклонной». А когда заболел оператор следующего фильма, он с готовностью заменил его. «Легкое поведение» (Easy Virtue) – это рассказ о женщине, чья испорченная репутация настигает ее после того, как она выходит замуж за богатого и респектабельного молодого человека. Это старая история, но Хичкок снимает ее особым образом, как исследование чувства вины и вуайеризма. Она притягивает глаз, будь то глаз осуждающих героиню персонажей или кинозрителей. Съемки внутри помещения изобилуют зеркалами и отражениями, и образ камеры занимает центральное место. Фотокорреспондент газеты раскрывает прошлое главной героини. «Спускайте затвор, – говорит она фотографам в самой известной реплике фильма, – убивать уже нечего!»

Фильм «Легкое поведение» стал последним, который Хичкок снял для Gainsborough Pictures. Джон Максвелл уговорил его перейти на студию Elstree кинокомпании British International Pictures (BIP), которую основал сам Максвелл; он обещал лучшие условия для съемок, бо́льшую свободу и, что не менее важно, большее жалованье. Хичкоку предлагали 13 000 фунтов в год, что в три раза больше, чем он получал; в середине 1927 г. он стал самым высокооплачиваемым режиссером в Англии. Вероятно, условия контракта устраивали Хичкока, поскольку в течение следующих пяти лет он снял десять фильмов, продюсером которых выступал Максвелл. Компания British International Pictures была в большей степени коммерческой и, возможно, более профессиональной, чем Gainsborough, а сам Джон Максвелл, адвокат из Глазго, разбирался в кинобизнесе лучше любого бизнесмена. Тот факт, что Хичкок с удовольствием работал под его покровительством и извлекал из этого сотрудничества пользу, свидетельствует о его профессионализме.